Ознакомительная версия.
– Ноги как ноги, нормальные конечности.
– Вот именно – конечности. А должны быть ножками, на которые заглядываются мужчины!
– Я тебе уже сказала, что на них у меня аллергия. И преобразиться я хочу для себя, а не для них. В приличном виде легче устроиться на хорошую работу.
– Да, – задумалась Алевтина, – тебе действительно нужно работать, чтобы содержать саму себя. Я, пожалуй, поговорю о тебе с шефом. Он как раз собирался брать курьера для наших городских филиалов. Но для того чтобы пойти к потенциальному работодателю, нужно достойно выглядеть. Спасибо Забелкину. Его средств, – она внесла в голос металлические нотки, – половины его средств, вполне хватит, чтобы придать твоему облику достойный вид.
Для того чтобы отправиться по салонам и магазинам, следовало выйти из квартиры, чего Василиса позволить себе не могла. Сразу появится наглый Забелкин со своим ключом и ворвется в ее жилище. Пока его сдерживала только задвижка, закрывающаяся с внутренней стороны, да дверная цепь. Алевтина долго раздумывать не стала, собралась и пошла за супернавороченным замком. А Василисе было дано задание ни в коем случае не сдавать позиции осажденной бывшим мужем крепости и общаться с ним посредством выхода на балкон.
Алевтина как в воду глядела. Только ее замшевая курточка скрылась за поворотом, на пороге квартиры возник Забелкин. Но на этот раз, окрыленная подругой, Василиса не стала канючить в подушку, слушая, как он рвется в квартиру, а подошла к двери и начала переговоры. Теперь она знала точно, что тому требуется. И действительно, только услышав о кожаной сумке, Забелкин сразу согласился бежать под балкон. Василиса злорадно подумала, что сейчас вполне могла бы заставить его встать на колени и исполнить на весь двор арию Каменного гостя – ради сумки тот согласится на все. Но, увидев его у себя под балконом, передумала. Мстить Забелкину не хотелось. Вместо ненависти, от которой, как известно, до любви один шаг, Василиса почувствовала к своему бывшему мужу равнодушие. Не полное безразличие. Все-таки, если сейчас на того обрушится балкон, ей будет жалко Забелкина, но что-то индифферентное в ее отношении к нему было.
Забелкин стоял под балконом с готовностью служебной собаки броситься за сумкой, как только та окажется в воздухе. Василиса не стала тянуть и бросила. Если она была к бывшему мужу равнодушна, то сосед этажом ниже того просто ненавидел, и никакой любовью здесь не пахло. Он поссорился с Забелкиным, когда тот, увлекшись романом со страховщицей, затопил его ванную комнату и после отказался оплачивать ремонт. Пакостить сосед не стал – вместо этого он, в недавнем прошлом хороший баскетболист, стремительно отбил летящую прямо в руки Забелкину сумку. Она сменила траекторию полета, значительно увеличила скорость и спикировала в кузов проезжающего мимо дома грузовика. Василиса развела руками, сосед показал Забелкину свой баскетбольный кулак. А тот, сменив служебное выражение лица на крайне обозленное, принялся догонять машину.
Когда вернулась Алевтина, от Забелкина и сумки остались одни воспоминания. Зато купленный той внушительный «супер-цербер» давал надежду на спокойное будущее. Через полчаса Алевтина привела полутрезвого слесаря, который в течение нескольких минут поменял замки местами и потребовал такой оплаты, что Василиса схватилась за голову. А Алевтина за свою сумочку, где лежали забелкинские капиталы. Сказать «хранились» в случае с Алевтиной было верхом глупости. Она в принципе не хранила деньги и собиралась потратить и эти, попавшие к ней случайным образом.
Начать тратить решили с парикмахерской. Не с какой-нибудь занюханной социальной цирюльни, а с самого дорогого салона, где парень-стилист гнусавым голосом первым делом поинтересовался, что за стрижку носит в данное время его клиентка. При этом он брезгливо поднял своими тонкими пальцами пару волосин на голове усевшейся в кожаное кресло Василисы.
– Стрижка называется «Пьяный воробей»! Делал ее, между прочим, сам Серж Зверефф, – небрежно заметила Алевтина, расположившаяся рядом с подругой для того, чтобы контролировать процесс.
Василиса поначалу хотела обидеться на подругу за столь нелестное замечание по поводу ее головы, но потом вспомнила, что любимым пирожным той была «Пьяная вишня», по-видимому, в какой-то степени ассоциирующаяся с ее прической. Она вздохнула и утвердительно качнула головой. Если бы этот стилист знал, что представленную с таким пафосом стрижку делала ее мама раз в месяц по вечерам на кухне, он бы потерял свой гнусавый дар речи. Сейчас же он заметил, что, вполне может быть, господин Зверефф бесконечно прав в том, что дамам чрезвычайно идет их естественный цвет волос, но применительно к Василисе он бы посоветовал его изменить. Алевтина дала отмашку избавить подругу от мышиного цвета, и работа закипела.
Василису красили, стригли, ей выщипывали брови, делали маникюр, накладывали макияж… Через пару часов ее смогла узнать только Алевтина. Василиса поглядела в зеркальное отражение: глаза уперлись в совершенно незнакомую девицу с пухлыми подкрашенными губками, блондинистой челкой и бликующим разными цветами радуги затылком. Изогнутые брови и вздернутый носик удачно дополняли облик незнакомки.
– Тебе не дашь двадцати шести! – Алевтина всплеснула руками и быстро добавила, обращаясь к стилисту: – Я намного ее младше.
Василиса пропустила хитрость ровесницы мимо ушей, она знакомилась заново со своим новым «я». Гнусавый парень снисходительно пожал плечами и сложил тонкие руки на груди. Так, скорее всего, делает настоящий художник перед законченным произведением своего искусства. Да, Василиса была согласна, что с этого дня она, преображенная, и будет считать себя истинным произведением искусства. Бесценным. Ни за какую цену она отныне не отдаст себя в бесчеловечные мужские руки.
– Каждый месяц на коррекцию и поддержку образа, – прогнусавил стилист вслед Алевтине и Василисе, – а лучше – чаще. И чем чаще, тем лучше.
– Он прав, – согласилась Алевтина, – образ нужно поддерживать.
И подруги направились в ближайший торговый центр. Там среди множества залов, уставленных вешалками с разнообразной одеждой, Василиса растерялась. Алевтина, наоборот, почувствовала себя как рыба в воде. Она подвела подругу к длинному ряду, уткнула в розовый костюм и побежала дальше. Василиса так и осталась стоять, разглядывая чудовищную, по ее мнению, одежду.
Нет, она не всегда была «синим чулком». В молодости она позволяла себе яркие вспышки в своем гардеробе. Но молодость ушла так же скоро, как и ее замужество. Кто она сегодня? Брошенка? Ничего подобного, она сама выставила Забелкина за дверь. Конечно, тот не особо сопротивлялся. Поняв, что комната ему так и не светит, он сразу слинял. «Нужно поддерживать образ», – уговаривала себя Василиса, прикидывая, как на ней будет сидеть этот розовый кусок ткани.
Когда, осмотрев все, что висело в нескольких залах, к ней вернулась Алевтина, Василиса держала в руках вешалки с одеждой. Это были толстовка и джинсы, пара кофточек и юбка. Единственным отличием от тех, которые лежали в ее шкафу, было то, что все вещи пестрели яркими красками. Василиса с удовольствием приложила к себе зеленую кофточку, синюю юбку – и улыбнулась.
– Отличный выбор, – Алевтина скривила губы, – кофта под цвет лица, юбка в тон коленкам.
Она взяла вешалки и сунула их в руки молоденькой продавщицы, весело хихикающей над ее незадачливой подругой. Та сразу замолчала и пошла возвращать одежду на прежние места.
– Конечно, у нас не банковская кредитка, но кое-что мы себе позволить можем. – Алевтина хищно усмехнулась и углубилась в ряды с одеждой.
Подруги позволили себе неприлично много. Большая часть, естественно, досталась Василисе, но Алевтина себя не обделила. Если в отделах с одеждой она еще более-менее сдерживала свои порывы, то в обувном сдержаться не смогла. Завидев дорогущие сапоги-ботфорты, она прижала их к сердцу и держала до тех пор, пока встревоженная продавщица не поинтересовалась, все ли с ней в порядке. Василиса как раз примеряла удобные недорогие полусапожки. Очнувшаяся Алевтина обозвала ее обувь «говнодавчиками» и сунула Василисе ботфорты. Та в ужасе отшатнулась. Алевтина призналась, что это «слишком креативно», и примерила сапоги сама. Но Василисе все же выбрали обувь на каблуке. Хотя она сопротивлялась, говоря, что курьеру придется много ходить, а она забыла, что такое даже платформа.
Соседи не узнали в яркой девице серую мышку Василису Семенову, которая несколько дней назад выгнала своего любвеобильного сожителя. Василиса шествовала по двору как королева. Каблуки не позволяли горбиться, и шаги сами собой получались чинные. Василиса забыла про привычку размахивать руками из стороны в сторону, теперь одна рука поддерживала полу длинного бархатного плаща, другая держала сумку в тон ему. А в сумке приятно побрякивала косметика и средства по уходу за кожей, волосами и всем остальным, что только может найти у себя настоящая женщина. Рядом с ней важно вышагивала обновленная на забелкинские капиталы Алевтина, от удовольствия размахивая рукой, на пальце которой красовался только что купленный перстень с брильянтовой каплей.
Ознакомительная версия.
