В данный момент это был рассыльный из пиццерии. Он привез заказ. Служба по доставке пиццы была особенно пунктуальной: если заказ доставляют позднее, чем через двадцать минут, то за него можно было не платить.
Парень в белом спортивном костюме и красной кепке быстренько поставил на место грохнувшуюся статую, достал из машины огромную упаковку тепленьких, аппетитно пахнущих коробок и поспешил к крыльцу. Сегодня было много заказов.
В холле стоял полицейский. На него уставились Барбара и Бобби, младшие дети дяди Фрэнка.
— Ребята, как дела? Здорово здесь сегодня, интересно. Вы уезжаете? Куда?
Но малыши стояли, вытаращив глаза.
— Куда вы собираетесь? А? Вы что, оглохли? Куда вы уезжаете?
В дверь постучали. Но на это никто не отреагировал. Не дождавшись, когда же соизволят открыть, служащий из пиццерии вошел в дом. От коробок, которые он держал в руках, разносился аппетитный аромат, раздражая стенки изголодавшихся желудков обитателей этого странного жилища.
— Сто двадцать два доллара и пятьдесят пять центов, — он протянул коробки стоящему рядом полицейскому.
— Что ты мне суешь? Я здесь не живу.
Фрэнк Маккальстер спустился вниз. Очень кстати. Он уже изрядно проголодался. Поздоровавшись с парнем, он забрал коробки.
— Сто двадцать два доллара и пятьдесят пять центов.
— Это дом моего брата. Он сейчас заплатит.
Фрэнк понес упаковки на кухню. Вскоре появился и его брат.
— Привет!
— Привет!
Увидев полицейского, Питер Маккальстер удивился. Что его могло принести сюда?
— Вы мистер Маккальстер, который живет здесь? — спросил парень из пиццерии.
Он спешил. Его ждали другие заказчики, а в этом доме все какие-то странные и явно чем-то озабочены.
— Мне нужны деньги за пиццу…
Но внимание мистера Маккальстера сразу переключилось на полицейского.
— Что-нибудь случилось? Я что, арестован?
— Нет, — улыбнулся толстяк, оскалив желтые зубы. — Просто теперь Рождество. Происходит столько ограблений. Мы проверяем, все ли приняли необходимые меры предосторожности.
— А-а… — улыбнулся Питер Маккальстер. — Мы включили автоматический таймер.
— Может, вы хотите подключить дополнительную сигнализацию?
Проголодавшиеся дети бежали на кухню, словно свора щенят. Баз, схватив отца за руку, потащил его за собой.
— Идем, папа!
В доме началось просто столпотворение.
— Пицца! Пицца! — заорали дети.
Их маленькие, но ненасытные желудки давно требовали пищи.
А несчастный малый из пиццерии продолжал робко стоять у порога, ожидая, что все-таки кто-нибудь вспомнит о нем. Но похоже, в этом доме вряд ли кто-нибудь мог о чем-то помнить.
Кевин прибежал на кухню последним. Все были усердно заняты едой. Раздавалось громкое чавкание, грохот вилок и ножей.
— Ребята, вам придется самим наливать себе пепси.
Мистер Маккальстер подливал себе соус. Он любил острое.
Кевин тоже хотел есть. Но где же его пицца? Он посмотрел на столе, на полках, заглянул даже в газовую плиту.
— Мы должны заплатить за пиццу сто двадцать два доллара и пятьдесят пять центов.
— Сто двадцать два доллара за пиццу? — удивился дядюшка Фрэнк, любивший вкусно поесть, но ужасно странно не любивший платить.
— Двенадцать долларов порция. Десять штук. Миссис Маккальстер открыла кошелек, чтобы посчитать деньги.
Толстый обжора Баз сидел в углу, отвернувшись от всех, и уплетал за обе щеки. Он всегда ел за троих.
— Может, ты заплатишь за пиццу? У тебя есть деньги, — Кевин подошел к брату.
— У меня только чеки, — с трудом выдавил Баз с набитым ртом.
Как всегда, он умел только есть. Жадина.
— Ладно… — Баз проглотил пиццу и расплылся в наглой улыбке, — У меня есть деньги.
— А мне не заказывали пиццу с сыром?
Это было любимое блюдо маленького Кевина.
— Ну, конечно, заказали. Только пока ты возился, ее кто-то сожрал. Ха-ха-ха!
Баз издевательски заржал, оскалив свои редкие зубы. Именно заржал. Потому что этот отвратительный гогот нельзя было назвать смехом.
Маленький очкарик Бобби хитро улыбался. Он слышал их разговор.
Кевин с ненавистью посмотрел на брата. Омерзительное наглое существо. Жирная раскормленная свинья. За что, за какие грехи Бог наградил жить под одной крышей с этим толстозадым негодяем? В эту минуту Кевин больше чем ненавидел брата. Он презирал его. А Баз продолжал жевать, громко чавкая и нагло ухмыляясь. С набитым ртом его квадратная физиономия казалась невероятно здоровенной и неприятной.
Вдруг его глаза выпучились. Он стал кашлять.
— Тарелку, тарелку давай, — прошипел он Кевину.
Ах, ты, прожорливая гадина! Подавился? Так тебе и надо. А теперь держись!
Кевин сделал несколько шагов назад, и разогнавшись, изо всех сил ударил головой в жирный живот База.
Не удержавшись на ногах, тот всей своей грузной комплекцией рухнул на стол. Раздался грохот разбитой посуды. Пепси, молочные коктейли рекой потекли по полу. Все повскакивали со своих мест. Начался переполох. Питер Маккальстер стал поспешно вытирать молоко, чтобы не затекло под шкафы. В суете малыша Бобби нечаянно притиснули стулом к стене, раздавив его очки. Перепуганная мамочка схватила на руки свое ни за что ни про что пострадавшее чадо.
Все бегали как ужаленные, наспех убирая осколки с пола. А больше всего было жаль невыпитого пепси и молочных коктейлей. После острой пиццы во рту сушило. Хотелось пить.
Миссис Маккальстер трясла за плечи своего нашкодившего сына.
— В чем дело? А? Отвечай!
— Это он виноват, — Кевин указывал пальцем на брата. — Он специально сожрал мою пиццу.
— Посмотри, что ты сделал! — орал дядя Фрэнк.
На полу валялись полуразмокшие от пепси и молока остатки пиццы, перемешанные со стеклом разбитых стаканов.
— Урод несчастный!
Глаза Кевина наполнились слезами. Его никто не любил. Его проблемы никого не интересовали. Им было главное, что он сделал, и совершенно неважно почему? Какие холодные, слепые люди!
От обиды Кевину хотелось разрыдаться. Но он не допустит столь непростительной слабости. Не хватало, чтоб его еще называли слюнтяем.
Все молча, с немым укором смотрели на Кевина. В их глазах были отвращение и неприязнь. И ни капельки сострадания.
Кевин опустил голову. Его большие уши горели, отчего казались еще несоразмерней по сравнению с худощавым лицом и треугольной головой.
— Пошли наверх, — строго сказала мать.
— Почему?
— Заткнись, — сказал отец.
— Спокойной ночи, Кевин, — ехидно оскалился Баз.
Да, он, Кевин, был здесь абсолютно ненужным и лишним. И зачем только родители произвели его на свет? Он ведь был и останется для них только обузой.
Миссис Маккальстер взяла сына за руку и повела из кухни. В прихожей она натолкнулась на полицейского и парня из пиццерии. Они продолжали терпеливо ждать.
— О… простите, — сказала она. — Здесь все сошли с ума. Дети, брат из Огайо прилетели сегодня.
Миссис Маккальстер достала деньги из кошелька.
— Почему ты не принес мне пиццу с сыром? — спросил Кевин.
Парень только усмехнулся. Семейка! Полдня надо ждать, чтобы получить расчет.
— Спасибо за чаевые, — сказал он и быстро удалился. И так потерял столько времени.
Полицейский продолжал осматривать комнаты.
— У вас здесь какая-то встреча?
— Нет. Мы отправляемся в Париж. У нас каникулы.
Лоснящаяся физиономия полицейского оскалилась. Кевин заметил сверкнувший золотой зуб. Неприятный тип.
— Вы летите в Париж?
— Да. Завтра утром мы отправляемся туда,
— Это великолепно!
— Извините, — любезно улыбнулась миссис Маккальстер и кивнула на сына, — Я должна отвести его наверх. А потом я с вами поговорю.
Она потащила упирающегося Кевина.
— Обо мне можете не беспокоиться. Я уже поговорил с вашим мужем. И о доме тоже не беспокойтесь. Он в надежных руках, — крикнул полицейский им вслед и направился к выходу.
Теперь он выяснил все и мог с чистой совестью уйти.
Миссис Маккальстер волокла Кевина за шиворот. Он упирался, топал ногами, кусал ей руки.
— Я не хочу, чтобы ты говорила так обо мне!
Они остановились у дверей на чердак.
— Поднимайся наверх, — в тоне миссис Маккальстер слышались презрительные нотки.
— Я и так наверху, глупышка.
Миссис Маккальстер открыла дверь на лестницу, ведущую на третий этаж, который в доме называли чердаком.
— Третий этаж? — взвыл Кевин. — Ты хочешь, чтобы я пошел туда? Но там страшно.
Это было слишком. Он не сделал ничего такого, чтобы сидеть в этой дыре. Тем более Баз говорил, что по ночам там ходили привидения и бегали крысы. Ну уж нет. Только не это.
— Не беспокойся, — сказала ему мать. — К тебе придет Фулер.
— Я не хочу спать с Фулером. Ты же знаешь. Он мочится под себя.
— Ну хорошо, — вздохнула миссис Маккальстер. — Положим его отдельно. Все. Иди. Уже поздно.
