Но даже и без откровений неверующей несушки у Валентинова сложилось определенное мнение, что здесь что-то не так. По возвращении в контору он учинил разбирательство.
…
Когда Кулинич, одуревший от бессонницы, уже предвкушал, как пойдет домой отсыпаться, начальник преподнес ему неожиданную новость. Оказывается, "в связи с отсутствием результата" в прошедшую ночь, ему предстояло потрудиться еще. Организовывалась охота на воров во втором корпусе. Кто-то из доверенных лиц запустил информацию, что в комнате такой-то хранятся собранные на #### деньги. Ключ от комнаты нынче днем предусмотрительно оставили торчать в двери снаружи, к вечеру он исчез, так что ночью ожидалась кража.
Валентинов с гордостью продемонстрировал новую игрушку, которую он загадочным путем достал в районном ЭКО. Называлось устройство "химловушка" и предназначалось для очередной ОПЕРАЦИИ по поимке воров во втором корпусе.
Выйдя от начальника, Кулинич позволил себе едкое замечание:
— Тоже мне, химловушка! Вот один мой знакомый устроил раз химловушку так химловушку…
Указанная история приключилась со Жбаном в те времена, когда он еще работал опером. На стройплощадку повадились ночами воры, и молодому лейтенанту Жбану было поручено их словить. Место для ночной засады он выбрал оригинальное: малярную люльку. Вися на высоте нескольких метров, опер прекрасно видел всю территорию, а сам был совершенно незаметен. Расчет оправдался, осторожные воры не обнаружили засады и принялись вытаскивать стройматериалы. Вот тут и настал час эффектного появления опера как "Deus ex machina". Но задуманный финал не удался. Пригвоздив воров к месту криком "Стоять, милиция!", Жбан нажал кнопку "вниз", но мотор не заработал. Кто-то вырубил на стройке электричество. Воры вскоре опомнились и сообразили, что достать их висящий в люльке сыщик не может, а стрелять в такой ситуации он не имеет права. Посмеявшись над незадачливым сыщиком, они собрались спокойно уйти. Видя, что крики и угрозы не помогают, Жбан в отчаянии схватил ведро краски, стоявшее в люльке и весьма удачно выплеснул на головы ворам. "Теперь все, — крикнул он им, — никуда не денетесь!" Действительно, человеку с ног до головы в белой краске трудно не привлечь внимания. Один из воров предпочел сразу сдаться, другой попытался все же скрыться, но далеко не ушел — рация у Жбана была.
Нынешняя химловушка, несмотря на гордое название "Купель", оказалась заметно менее эффективна, чем ведро краски. С величайшими предосторожностями, помня о заряде несмываемой краски, Кулинич установил ее в ящике стола в нужной комнате. Процедура заняла не меньше часа. Опер трижды вспотел, пока прилаживал ее так, чтобы сработала при открывании ящика. Химловушка больше всего напоминала новогоднюю хлопушку и активизировалась аналогично: для выстрела следовало потянуть за веревочку. Боясь вздохнуть, Кулинич закрыл ящик, с величайшей осторожностью вытянул шнурок и привязал его.
До времени, после которого стоило ожидать воров, оставалось еще порядочно. Кулинич решил сходить посмотреть видик. Каждый вечер студентам бесплатно показывали по три фильма. С таким видео-сеансом было связано алиби Гринберга, поэтому заодно опер решил попробовать расспросить киношника. Увидев афишу у входа в общежитие, Кулинич замедлил шаги и остановился. На афише значился фильм "Молчание ягнят". Страшное подозрение мелькнуло в голове. Торопливо поднявшись в холл, Кулинич нашел парня, крутившего кино, и ненавязчиво поинтересовался:
— А вроде бы фильм "Молчание ягнят" две недели назад показывали?
— Да нет, мы его тогда только в объявлении написали. Оказалось, я кассету спутал.
"Вот тебе и алиби! — подумал Сергей. — Ну, что ж, завтра мы тебе покажем, маньяк-самоучка!"
Неплохо выспавшись на видео-сеансе, Кулинич с энтузиазмом взялся организовывать засаду на воров.
Операция с химловушкой блестяще провалилась.
Удрученный опер отправился снимать химловушку. "Разминирование" стоило Кулиничу еще нескольких седых волос. Когда же наконец спусковая веревочка была освобождена, она неожиданно без всякого усилия отделилась от хлопушки и повисла на руке у опера. Его тут же посетила мысль, что было бы невредно действительно расстрелять некоторую часть ЭКО, чтоб остальные работали как положено.
Утешала лишь одна мысль — дело Фотиева наконец-то сдвинулось. Ложное алиби Гринберга давало возможность довести его до победного конца. Лишний раз уважительно вспомнив Иванова, который опять оказался прав, коллеги поспешили донести радостную новость до своего непосредственного начальника.
Вчера Хусаинову удалось наконец связаться со своим наиболее ценным агентом. Правы комитетчики, что самые ценные агенты — те, которые по убеждению. Этот жил в соответствии с принципом "Пусть рушится мир, но торжествует закон". "Есаулъ", как он подписывал свои донесения, закладывал Хусаинову воришек, наркоманов и спекулянтов, имея лишь моральное удовлетворение, коим, впрочем, вполне удовлетворялся. Для сбора ценнейшей информации ему не приходилось делать ничего особенного: ни расспрашивать, ни подслушивать, ни вербовать осведомителей, а только жить нормальной жизнью студента и запоминать, о чем болтают знакомые. Рисковал засыпаться он лишь при встречах с Хусаиновым.
С начала учебного года зам по розыску не мог с ним связаться и вот наконец прозвучал условный телефонный звонок — сигнал готовности. В тот же вечер Хусаинов повесил в Главном здании объявление "Кто нашел забытый в аудитории 2021 калькулятор МК-54 — верните пожалуйста в 103 группу". В тексте содержалась информация о месте и времени встречи.
От дежурной части начальник розыска пешком дошел до метро. Поглядывая на часы, дождался поезда. В вагоне было много свободных мест, но Хусаинов сел в закуток рядом с патлатым парнем, заслонившимся от окружающих свежим номером "Частной жизни". Со стороны казалось, что он заинтересовался весьма откровенными фотографиями.
— Травка будет через два дня, — вполголоса рассказывал между тем парень. Постоянных разносчиков у него нет, нанимает случайных студентов, так что лучше брать сразу, как принесут.
— А основание, чтобы войти в комнату? И потом, у нас же нет точного времени.
— Да с каких это пор вам требовалось основание? — удивился осведомитель. А что касается времени, так я у себя окно открою, как только травка придет.
Лучшего варианта все равно не было, и Хусаинов согласился. Информация Есаула всегда была совершенно точной.
Время свидания ограничивалось четырнадцатью минутами, пока поезд шел до станции "Проспект Маркса". Хусаинов поторопился прояснить следующий вопрос.
— Что за история там вышла с Кузьминским?
— Кузьминский Олег? Он немного не того… — Есаул постучал пальцем по голове. — Впрочем, у философов это профессиональное. Вбил, понимаешь, себе в голову, что за ним охотятся. Дескать, Пашу убили, а теперь его хотят замочить. Он тут на днях по общаге метался, ко всем просился: "Спрячьте меня!" Сначала у одной сокурсницы отсиживался, а потом Антон его приютил.
— Аверченко?
— Да. У вас там здорово получилось с газовой атакой, — агент захихикал, он потом дня три не мог в комнату зайти. Кстати, насчет убийства. Вы когда Гринберга-то арестуете? Надоело уже за ним присматривать, он же сбежать может!
— За что арестую? — машинально спросил Хусаинов.
— Да ведь это он Фотиева ножом ткнул.
Опер опешил:
— Как это он? Нет. Мы его действительно сначала подозревали, но у него алиби до двенадцати часов.
— У Руслана алиби? Да не может быть! Он весь тот вечер по общаге шатался. С Рустамом еще повздорил — за товар рассчитаться не мог. Да и Светка его видела… Да, явно до полуночи видела. Бежит, мол, по коридору, весь какой-то офигевший* и все время руки вытирал обо что попало, и зачем-то наверх, в башенку понесся.
— Та-а-ак, — многозначительно протянул Хусаинов, — значит, в тот вечер он был в общаге. Чего же ты сразу не сообщил, через почтовый ящик?
Теперь удивился Есаул:
— Уж никак не думал, что он у вас числится в невинных. У нас все знают… А что, Рустама разве не допрашивали? Он с ним виделся в тот вечер. Я слышал, вы его разыскивали по этому делу, не нашли, что ль?
— Та-а-ак, — снова протянул Хусаинов, на этот раз несколько обескураженно. Похоже, студенты знали о его делах больше, чем он об их.
Уговорившись напоследок о другой встрече, Хусаинов расстался с агентом и задумчиво побрел в контору.
— Значит, все-таки Гринберг! — досадливо бормотал про себя зам. — Пора этого гаденыша брать за жопу! Только действовать наверняка! И без того много вони будет, а если еще и доказать не сможем… Пожалуй, посоветуюсь завтра с Ивановым — и возьмем.
Приплыла — ставь, остальное не волнует*
