— Ты прав.
Из Одессы можно выезжать, можно уехать навсег-
да, но сюда нельзя не вернуться. Здесь, когда доходит
до дела, все моряки, все рыбаки, все врачи и все боль-
ные… И когда была холера, в Одессе стало еще лучше.
Холера в Одессе. Курортники в панике покинули гос-
теприимный город. На крышах вагонов битком, купе за-
биты, а в городе стало тихо: холера в Одессе… В рестора-
не свободно: «Заходите, рекомендуем…» В магазинах от
вашего появления начинается здоровая суета. В трамвае
вы могли уступить место женщине без опасения, что на
него тут же ринется быстрый конкурент. Холера в Одес-
се!.. В городе стало так чисто, что можно было лежать на
асфальте. На улицах появились растерянные такси с зе-
леными огоньками, чего не наблюдалось с 13-го года.
И стаканы в забегаловках вымыты, и трубы все ис-
правлены, и туалетики в порядке, и личики у всех чис-
тые, и мы моем ручки до еды и после еды, и кипятком,
и чистим, и пьем тетрациклин, и взаимовежливы… Вся
холера стоит той вежливости, которая появилась тогда
в Одессе. А анализы, как они сближают…
Конечно, холеру быстро ликвидировали, но то хоро-
шее, что принесла холера с собой, могло бы и остаться.
То, что есть в людях, но проявляется в трудную минуту.
Забота. Сплочение.
Мы — одесситы! Один коллектив, одна семья, одна
компания! Мы живем в одном доме, и лозунг наших
врачей — «чистые руки» — пусть будет перед глазами
в прямом и переносном смысле. Чистые руки, чистая
совесть, чистые глаза перед людьми… В общем, вам пе-
редают привет наши родственники, знакомые, знако-
мые наших знакомых, то есть вся Одесса, где нас де-
вятьсот восемьдесят тысяч и девять человек в театре
миниатюр, от имени которого говорим мы, от имени ко-
торых говорю я. И чтоб мы были все здоровы, и побыс-
трей, потому что летом нас будет девятьсот восемьдесят
тысяч и, наверное, миллион приезжих, чтоб они были,
наконец, здоровы и мы тоже, хотя нам это трудней. Они
у нас отдыхают, а мы тут каждый день.
Но кто об этом говорит, когда речь идет о гостепри-
имстве, а в этом вопросе Одесса приближается к Гру-
зии, удаляясь от Ирана… Мы приветствуем вас, желаем
вам счастья, трудов, забот, побед и крепкого здоровья,
тьфу, тьфу, тьфу!
— В чем дело, зд'явствуйте? Вы хотите войти, зд'яв-
ствуйте? Вы хотите ехать, зд'явствуйте?
— Да, да, не беспокойтесь, дайте взойти.
— Хой надо имени Пятницкого позвать, чтобы яди
такого п'яздника именно… Можно т'ёнуться именно?
— Да, троньтесь быстро, у меня куча дел.
— Все, все, я капитан, я даю команду, чтоб вы знали.
И-и-так! Во-пейвых, спокойно мне, всем стоять! И во-
втоих, а ну-ка мне отдать концы, спокойно всем!
— Почему именно вам?
— Тихо! Ша! Чтоб мухи не было мне слышно!
— Вам слышно?
— Тихо! Отдать концы. Я говою именно тебе. Яша,
отдать концы!
— Почему именно я?
— Мы идем в мое. Мы отходим от п'ичала.
— Какой отходим? Зачем весь этот маскаяд? Если мы
п'ишли, давайте стоять. Мне это н'явится: то стой, то иди.
— Но мы же паяход.
— Паяход-паяход. Как минимум, надо сп'есить
у людей.
— Яша, я п'ешу, п'екъяти п'ения.
— А! Эта культу'я, этот капитан.
— Яша, клянусь тебе женой Изи, что следующий ейс
ты будешь наблюдать с беега.
— Мне уже ст'яшно. Я уже д'ёжу. Я такой паяход ви-
жу каждый день. Это подвода вонючая. Чеез неделю по-
сле нашего отхода запах в пойту не вывет'ивается.
Капитан. Все. П'ения закончили, мы подымаем
паюса, мы отходим от п'ичала. (В машину.) Внимание!
Атход!
В машине двое:
— Ну что? Будем отходить?
— Кто сказал?
— Он так сказал.
— Что-то я не слышал.
— Я тебе говорю: он так сказал.
— Что-то я не слышал.
— Я тебе говорю: он так сказал.
— Я же был рядом.
— Ну?
— Почему же я не слышал?
— Может, ты отходил.
— Без тебя? Куда я отойду? Мы отойдем вместе.
По радио. В машине! А тепей се'езно! П'нгото-
виться к большому отходу.
— Так почему же я не слышал, что он сказал?
— А если он сказал мне.
— Только тебе?
— Допустим.
— Ты и отходи. А мы постоим.
— Ну, не балуйся. Я говорю: он сказал. И вообще,
если…
По радио. Отдать концы. Отходим от п'ичала.
— Слышал? Отдавай.
— Почему именно я?
— А кто?
— Хочешь поговорить?
— Да.
— Выключи!
Радио. Отдать концы. Я сказал: отходим от п'ича-
ла. Эй, в машине, еб'ятки. Это се'ъёзный язговой!
— Выключи, я сказал.
Радио. Отдать… (щелчок).
— Так что именно он тебе сказал? Я хочу слышать.
— Ты же слышал.
— Может, я хочу именно от тебя слышать. Может,
я хочу знать, с кем имею дело. (Щелчок.)
Радио. …Концы! Что такое? Мы отходим или нет?
Что случилось? Почему стоим? Я сейчас такое уст'ёю,
вам будет мало места на паяходе. Изя! Ёма! Немедлен-
но! Тут же! Хотя… (Щелчок.) А ну… (щелчок)… подожди
(щелчок)… Стой (щелчок)… Немедленно! Я кому ска-
зал… (щелчок). А я кому… нет! А я…
Я тебе уст'ёю (щелчок)… Нет! Стой!.. Тс-с… ядио…
тс-с (щелчок). Ох, я тебе уст'ёю «никогда»… Тс-с (щел-
чок)… Ты меня?.. Таких штуйманов… Ты когда-нибудь
п'екладывал куйс?! Я тебе уст'ёю немедленно, отходим,
невзияя на паюсник.
Кто? Ой-ой (щелчок)… Так, внимание. Полный…
вп'ёчем… нет… те… лучше… Стоп!.. Хотя… Тс-с (щел-
чок)… Стоп!.. Это я сомневаюсь? Стоп! Тс… полный
стоп! Самый полный стоп! Всё, п'екъяти связь. Я тебе
уст'ёю «я на него положил». Я тебе уст'ёю «в г'ёбу я ви-
дел этот п'ичал». Я тебе уст'ёю «всю команду в белых
тапочках». Ты у меня голый и босый будешь стучать
в бойт. И мы тебе из иллюминатоя такое покажем…
Всё, отходим. Он дал даёгу… Хотя… Нет-нет. А-а, да-
да… полный… нет… нет… Тс-с. Стоп! Я сказал — стоп!
Откуда эта подвижность? Почему мы идем? Изя, Ёма!
Куда мы идем? Где куйс? Где лоция? Я не вижу ствои…
Стоп! Стоп! Полный назад! Ах, вы ешили впеёд. Что
вам там видно в машине?! Ну, давай, давай впеёд, хотя
я сказал назад и вы увидите, как я был п'яв. Я Изе
уст'ёю. Он голый и босый будет стучать в бойт.
Голос. Капитан?
— Что такое?
— Изя передал…
— Не хочу слушать.
— Там прямо по носу.
— Не хочу слушать. Я его видел в г'ёбу. Я с ним не
язговаиваю.
— Он все-таки сказал, что, если мы не возьмем ле-
вей буквально два-три градуса, мы сядем…
— Пеедай этому подонку…
— Все! Мое дело сказать, и я сказал. Хотите — верь-
те, хотите — нет. Сидите на мели, не сидите на мели.
У нас в машине куча дел и без вас. Я уже два часа про-
бую получить с Ромы мои пятнадцать рублей. Идите
пробуйте вы. И еще, он передал, если вы немедленно не
отвернете, вы врежетесь… во что он сказал… в общем,
тут есть один остров.
— Пеедай ему вместе с его ос'ёвом… (удар). Удай! А!
Такой паяход. Нам его дали п'ёвеить, какой он мояк —
этот паяход. Я думаю, мы это сделали. Эммануил!
—Да.
— Ядиюй в по'йт: песней сидим на месте в ста сояка
мет'ях от п'ичала, отнялся задний ход. Штуйман Гойс-
ман списан на беег, куда он сойдет, как только мы подой-
дем. Стайший штуйман Бенимович еще на беегу уже.
— Это я, ставший штувман Бенимович. Я случайно вы-
скочил. Ну, вы понимаете, мне надо было за бовт. Ну, надо
было! Ну, бывает! Ну, это жизнь. Смотвю, мы отходим, мы
идем, а я стою. А кавты у меня, ну это жизнь, ну надо бы-
ло. Я дал отмашку сначала ковмовым, потом носовым
платком. Пвиступил к сигнальным огням, сжег всю ковоб-
ку, мол, стоп, мол, мол, я на бевегу ну мне надо было. Ну,
это же жизнь. Так эти пвидувки вазвили такой ход, какой
они выжали из этой пвипадочной машины. Тогда я снял
штаны и показал им все, на что способен, и они сели под
гвом аплодисментов. Без специалиста не выпайся… Эй,
на… «Азохенвее»! Это я, Бенимович, это я квичу и издева-
юсь над вами — будем вызывать спасатель? А? Там, где
Гвойсману с головой, новмальному штувману по… Капи-
тан, это я, Бенимович, квичу и издеваюсь. Как вода? Эй,
в машине, пустите машины вваздвай.
Эй, в машине!
В машине. Что в машине? Я всю жизнь в машине.
Я никогда не знаю, куда мы идем. У меня такое впе-
чатление, что на мостике все курвы. Хорошо. Они на-
верху. Они командуют. Я выполню любой приказ
