— Что ж мне теперь, его из дома выгнать? А вдруг глупости все это? И Рыжик твой еще вернется.
— Проверить можно, глупости или нет. Мне мать верный способ рассказывала, как ведьмака выявить. Возьми клочок козьей шерсти и подложи ему под матрас. А утром проверь, на месте ли? Если не будет — значит, ведьмак, к гадалке не ходи! Учуял!
— А почему — козья шерсть?
— Я не знаю, но мать говорила, что либо овечью, либо козью шерсть класть надо. Овец у тебя нет, попробуй козью. Способ простой, зато сразу все узнаем…
За дверью послышались шаги, дверь открылась. На пороге стоял Дмитрий Павлович. Увидев Аннушку, он доброжелательно поздоровался с ней, потом повернулся к хозяйке:
— Тамара Михайловна, я немного заработался, пойду на речку. Вы у меня пока не прибирайтесь, там, в принципе, чисто.
— Хорошо, — чуть слышно ответила та.
Когда хлопнула входная дверь в избу, Аннушка схватила застывшую Тамару Михайловну за руку и потащила к выходу.
— Вот и момент удачный! Иди, режь шерсть и клади, пока его нет. Попытка не пытка! Хуже не сделаем. Если боишься, могу я подложить.
На ватных ногах хозяйка вышла в сени, где возле газовой плитки на гвоздях, вбитых в стену, висела кухонная утварь: шумовка, черпак, пара ножей…
Большого ножа не было. Тамара Михайловна прекрасно помнила, что утром он висел на месте. Она его не брала. На всякий случай вернулась в комнату, но не нашла и там. Что за чертовщина? Неужели Дмитрий Павлович забрал? Обычно он говорит, если что-то хочет взять. Второй, оставшийся, нож сильно затупился, пришлось идти в сарай за секатором. Срезав небольшой клок шерсти с козы, вернулась в избу и протянула его Аннушке:
— На, подкладывай.
Вместе они устремились на мансарду. Обстановка там была какая и всегда, приветливо-уютная. Кровать аккуратно заправлена, вещи разложены на полках, машинка закрыта чехлом, на столе стопка чистых листов и копировальная бумага. Тут же ластик и флакончик с белилами для правки текста. На подушке книжка какого-то Брэма Стокера.
Аннушка осторожно приподняла матрас и положила на металлические пружины шерсть. Что-то вдруг заметила, быстро нагнулась и достала из-под кровати листок с напечатанным текстом. Это был второй экземпляр, судя по следам копировальной бумаги. Скорей всего, Дмитрий Павлович нечаянно обронил его, когда убирал свое творение в чемодан.
— У тебя глаза хорошие? — протягивая подруге листок, спросила Аннушка. — А то я очки не взяла.
Тамара Михайловна посмотрела на текст и кивнула.
— Разберу.
— Тогда читай вслух его отдушину…
* * *
Дмитрий Павлович доплыл до середины Мсты, затем лег на воду, лицом к небу. Сильное течение понесло его, словно на волшебных крыльях. Поблаженствовав минут пять, он лениво погреб к берегу. Выплыл чуть в стороне от того места, где оставил одежду и полотенце. Лег на траву и закрыл глаза. Полностью расслабиться не давали лишь назойливые слепни и мошки. Приходилось отмахиваться сорванным цветком. Как хорошо! На будущий год надо обязательно приехать сюда снова. Лучше всякого курорта. Жаль, отпуск заканчивается так быстро. А потом опять — клиника, бесконечные больные. Тяжелые и не очень… И операции, операции, операции. Сколько их было, сколько еще будет.
Пролежав с полчаса, он поднялся и, приняв нужную позу, принялся медитировать. Дмитрий Павлович увлекся этим год назад, по совету знакомого психотерапевта. Медитация, без сомнения, помогала ему стойко переносить сложные многочасовые операции. Разумеется, медитировал он не во время них. Помогает и сейчас. Словно мощные энергетические потоки проносились сквозь него, забирая усталость и наполняя мозг и тело новым зарядом. Три дня назад он решил помедитировать ночью, при луне. Это было великолепно! Он даже произнес несколько заклинаний на языке древних индусов, выученных еще в городе. Здесь он смело цитировал их, не боясь, что ему помешают…
Завершив процесс, Дмитрий Павлович сделал несколько силовых упражнений и трусцой побежал к одежде. Добежав, достал из кармана шортов часы. Ого, он гулял полтора часа. Пора обедать. Тамара Михайловна готовит превосходный борщ! И вообще, замечательная женщина. Надо будет ей дверь в баньке приладить, а то еле держится. И копанец почистить…
На обратном пути он свернул в рощицу и нарубил ножом пару березовых веников. Сегодня попарится от души. Сорвал несколько полевых цветов, чтобы украсить мансарду новым пестрым букетиком. Старый совсем завял. Опять подумал о хозяйке. Может, рискнуть еще разок?.. Она вроде и человек приятный, да и как женщина вполне симпатичная…
С личной жизнью Дмитрию Павловичу патологически не везло. Первый официальный брак распался через год, поэтому регистрировать отношения со следующей спутницей он не торопился. И правильно сделал. Та оказалась жуткой ревнивицей и скандалисткой. Хотя он ей не изменял и всячески старался доказать искренность своих чувств. Три года мучений, и терпение лопнуло. Вежливо объяснил спутнице, что теперь она может ревновать кого-нибудь другого. Третья, наоборот, не скандалила, зато проповедовала слишком свободные отношения, сожительствуя, как оказалось, сразу с четырьмя. Или больше. Дмитрий Павлович не желал находиться в ее списке даже под первым номером и попросил освободить снимаемую им жилплощадь. Последнюю же избранницу интересовали одни денежные знаки и подарки, поэтому она быстро поняла, что ошиблась адресом.
После этого вступать в длительные отношения с противоположным полом он не рисковал, несмотря на то что пол проявлял к нему повышенный интерес. Вскоре он привык к одиночеству и чувствовал себя вполне комфортно, оставаясь убежденным холостяком.
В избе Тамары Михайловны не оказалось. Дмитрий Павлович переоделся на мансарде, вышел во двор и обогнул дом, рассчитывая, что хозяйка кормит Зорьку. Но коза исчезла тоже! Лишь колышек сиротливо торчал из земли. Странно. Может быть, что-нибудь случилось с козой, и Тамара Михайловна повела ее в райцентр, не успев предупредить постояльца? Вероятно, так и есть. Что ж, подождем. Он вернулся в избу, прошел в комнату. Странно. Хозяйка — женщина аккуратная, любит чистоту и порядок. А тут зола из печи высыпана на пол и не убрана, на кровати разбросаны вещи из шкафа. Осколки разбитой чашки под ногами. Такое ощущение, будто по радио объявили о надвигающемся урагане и попросили срочно покинуть дома. Похоже, действительно случилось что-то неординарное. Какое-то известие из города от дочки? Но тогда где коза?
Подобрав осколки и выкинув их в помойное ведро, Дмитрий Павлович вернулся в мансарду.
Ждал он час. Потом, когда желудок стал настойчиво требовать заправки, вернулся в комнату, подогрел себе миску борща и съел. Второго не нашел. В холодильнике лежали сырые котлеты, но жарить их гость не стал, решив дождаться хозяйку. Проглотив пирожок с рыбой, он вернулся на мансарду, раскрыл машинку и приступил к работе. Но работа не шла, Дмитрий Павлович терялся в догадках по поводу хозяйки.
К шести вечера Тамара Михайловна так и не появилась. Протопленная банька уже остыла. Дмитрий Павлович, не выдержав, решил на всякий случай сходить к Аннушке, бывшей у нее днем. Наверняка она в курсе, где подруга.
…Деревня показалась ему не такой, как всегда. Во-первых, странная, пугающая тишина. Не слышно было даже стрекота кузнечиков. Во-вторых, отсутствие народа. Он прошел мимо нескольких дворов и не заметил ни души. Исчезли и собаки, в том числе Гаврош Василия Андреевича — злобная овчарка, всегда встречающая прохожих громким лаем.
На стук в двери Аннушка тоже не открыла. Мгновение спустя Дмитрий Павлович заметил огромный замок, висевший на двери. Что за чертовщина? Куда все подевались?
Он вышел на дорогу, прислушался. В одном из домов скрипнула дверная петля. Ага, это, кажется, у Геннадия.
Карабас был, по обыкновению, пьян. Либо с похмелья. С трудом крутил ворот колодца, чтобы добыть воды. Дмитрий Павлович помог ему. Карабас утолил жажду и привычно крякнул.
— Ген, ты не знаешь, где народ?
— Какой еще народ?
— Деревенский. Тамара, Аннушка, Василий Андреевич… Остальные. По-моему, в деревне никого нет. Может, что-то случилось?
Карабас почесал плешь и вытер руку о ватник, словно испачкавшись.
— А хрен его?.. С утра все были. Я и к Ваське заходил, и к Аньке. Наливали… Погоди, точно никого нет?
— Точно.
— Епть… Как же мне завтра похмелиться?
— Геннадий, как вам не совестно?.. Вдруг что-то стряслось?
— Да чего тут стрясется? — надулся Карабас. — А без похмелья разве ж можно? Ты же доктор, сам должен понимать.
Дмитрий Павлович неодобрительно покачал головой, затем указал на дом через дорогу:
— Может, баба Зина что-нибудь говорила?
— Зинка? — напряг мозг Гена. — Дай-ка подумать. Она днем точно заходила. Только вот вчера или сегодня? Сейчас, сейчас…
