непоколебимое учёное высокомерие пролетело! – сообщила ей Елизавета. – Оне в расстройстве.
– Бывает,– покладисто потрясла крыльями курица.– У нас петух тоже постоянно там… Такой уж нервный.
Никто не знает, как наши слова и желания могут отразиться в пространстве… Не знал этого и Игорь Вадимович.
Примчавшись в кабинет, он обнаружил у себя перед письменным столом цесарок, топая ногами и вопя, выгнал их, покрыв себя позором в глазах Адама, а потом с головой нырнул в единственное, что его успокаивало последние годы – в работу.
Осторожный стук в дверь заставил его недовольно поморщится.
– Что? Что нужно?
София, заглянувшая в отцовский кабинет, выглядела как-то странно.
– Пап, можно к тебе? Я только сегодня приехала…
Вяземский хмуро сощурился, правда, тут же припомнил, что Софии в последние дни дома не было.
– Я в Москве была… Ну, ты же сказал, что надо съездить, посмотреть на ребёнка.
Игорь Вадимович едва не спросил, о каком ещё ребенке речь, но так как память у него работала отлично, хотя и специфично, она тут же подсказала, что ребёнок родился у Сергея, и что он действительно в порыве раздражения упрекнул Софию в том, что она этим событием не поинтересовалась.
– Ну, так и что? – сухо уточнил он. – Посмотрела?
– Да. Посмотрела. Это девочка.
– Вроде как это был уже установленный факт? – Вяземский, который только-только успокоился, оттачивая химические формулы и расчёты, снова начал закипать. – Или ты думала, что от твоего взгляда что-то изменится?
– Пап, я тебе её фото привезла, – София подошла к отцовскому столу и положила на край какой-то плотный картонный прямоугольник и свой смартфон.
– И что? Уже успела оформить это фото в ретро-стиле? – иронично хмыкнул академик, покосившись на абсолютно идентичные изображения ребёнка. Чёрно-белое – на фотографии и цветное – на экране смартфона. – Никогда бы не подумал, что ты склонна к таким поступкам.
– Пап, это не ретро-стиль, это мамино фото, – сдавленно произнесла София. – Я, когда её только увидела, ну, Серёжину дочь, подумала, что она очень похожа на мамину фотографию. Я это фото так хорошо помню – всё мечтала, чтобы у меня была дочка, похожая на маму, а родился Сергей. А тут… его дочь – прямо копия! Потом я решила, что мне просто померещилось. Приехала домой и нашла то фото, помнишь, ты мне разрешил часть её фотографий забрать? Так вот, я положила рядом мамину фотографию и смартфон с фото маленькой… Пап! Ты меня слышишь?
Игорь Вадимович положительно ничего не слышал, он осторожно взял фотографию жены и положил рядом с экраном смартфона. Сходство было не просто заметным, оно было поразительным! София что-то ещё говорила и академик, вслушавшись, осознал, что она вещает о том, что в смартфоне ещё много фото девочки. Это его как-то даже задело.
– Это не девочка, а моя правнучка и твоя внучка! Что ты её называешь так, словно она к тебе не имеет никакого отношения? – сухо уточнил он, прикрыв ладонями фото и смартфон, словно ограждая детей, изображённых там от возможного скандала. – Твоя мать никогда не смущалась тем, что стала бабушкой! Ей в радость это было! И да, она расстраивалась о том, что ты не привозила Сергея! Ты пригласила их с Леной и малышкой? Ну, понятно, не сейчас, а когда уже можно будет её возить…
– Куда пригласила? – удивилась София.
– На Северный полюс! – фыркнул академик, – Софья! Очнись! Сюда, конечно! У меня первая правнучка, а ты себя ведёшь так, словно это неважно! Нет, я, конечно, сам к ним съезжу, но ребёнка непременно нужно привезти сюда! – он сам не мог бы объяснить, почему это нужно.
София ему мешала, что-то рассказывала, совершенно несущественное, и он её отослал с распоряжением дать указания повару, а сам, включив яркую лампу над столом, впился взглядом в фото.
– Как похожа! Прямо вылитая живая Аня! Надо сказать, чтобы Сергей её так и назвал!
Он даже не сразу вспомнил о своих словах, небрежно брошенных Елизавете, как перчатка, вызывающая противника на дуэль: «Увижу её живой». А вспомнив, отложил и фото, и гаджет подальше, отодвинул их от себя.
– Это просто совпадение! – уверенно заявил он себе. – К тому же, это не Аня, а её правнучка! И вообще, что мне за дело, что говорила глупая, тупая и бессмысленная баба?!
Правда, на следующий день, выяснилось, что София не выдержала и показала фото Марине. И старое, и новое… Женщины умилялись и обсуждали сходство, а Елизавета? покосившись в сторону дома академика узрела его самого. Очень мрачного.
– Вижу, вам уже показали фото моей правнучки? И как она вам?
– Очаровательный ребёнок, – улыбнулась Елизавета.
– Да, и так похожа на Анну Ивановну! – Марина о разговоре гостьи со свёкром ничего не знала, поэтому просто радовалась. – Прямо одно лицо!
– Не уделите мне минутку? – Вяземский счёл необходимым расставить все точки над «и» и пригласил Елизавету пройти к его кабинету.
Пока шли через сад, оба молчали, а как только академик, привычно отодвинув курицу с дороги, вошёл внутрь, он тут же развернулся к Елизавете и сердито заявил:
– Это ничего не значит!
– Как скажете, – спокойно отозвалась Елизавета, рассматривая книги в ближнем к ней шкафу. – Дело-то ваше! Каждый выбирает для себя и имеет то, что выбирает.
Почему-то эта нейтральная фраза оскорбила Вяземского чрезвычайно, но вредная баба не дала ему никакой возможности устроить ссору.
– Поздравляю вас с рождением правнучки, – спокойно кивнула она, – Правда, не думаю, что у вас будет много возможностей с ней общаться – вы же практически порвали отношения со своим средним внуком. Интересно, с Максимом вы тоже разорвёте все связи, когда поймёте, что он вам не подчиняется?
Качнулись шторы, закрылось французское окно, потрусила вслед за Елизаветой рыжая курица, и академик остался стоять со всеми своими никому не нужными невысказанными гневными словами, не выплеснутыми эмоциями и парадоксальным чувством обиды – как же, не дали излить праведный гнев.
Ему вдруг померещилось, что в его благоустроенном, удобном, ярко освещённом и отлично проветренном кабинете, стало зябко и сумрачно.
– Зачем я с ней говорил? Зачем? Я ведь знал, что она просто дура!
Слова повисли в тяжёлом, вязком воздухе, который исправно увлажнял, очищал, освежал дорогой кондиционер… Эти слова сразу показались ему подозрительно неубедительными. Нет, не была проклятая баба ограниченной, тупой и безграмотной.
– Каждый выбирает для себя… Время ещё есть… Оно есть, пока мы живы. Не бойтесь, – шум в ушах теперь звучал узнаваемым голосом. Любимым голосом. Голосом единственного человека, который ему был необходим по-настоящему – жены.
Он помотал головой, сердито уставившись в окно. Низкие, копившиеся с
