Ознакомительная версия.
Хотят этого крестники, или нет…
Если бы кто-то придумал для него желание жениться на Изабелле Пышноволосой… или стать принцем… еще раз… Убил бы этого мерзавца. Или женил на принцессе.
Хотя, вообще-то, бесцельная жестокость никогда не была ему свойственна.
– Но… я не виноват!.. Я не хотел!.. Меня заставили!.. Другой принцессы у нас ведь нет!.. – боком по сырой стене заскользил чародей, кося на возбужденно дрожащий в руке Изабеллы кинжал. – Я же всё рассказал! Как было! Я раскаиваюсь и признаю! Искуплю и исправлюсь! Я не хотел!..
– Если ты и вправду не хотел, ты должен был отказаться! – суровым духом правосудия и справедливости шагнул к нему де Шене.
– Но я… Но как?… Они не слушали!.. Они выдали мне палочку! Насильно! Это всё из-за нее! И из-за феи Дюшале! И из-за мадам Фейримом! И из-за ректора Уллокрафта! И из-за…
– Ты должен был ее выбросить, если уж так тебе не хотелось быть крестным Лесли, а не виноватых искать! – сурово процедила Грета.
– Или жалко? – издевательски усмехнулась принцесса.
– Да я… Да мне… Да хоть сейчас!!!
Не задумываясь ни на мгновение, его премудрие вырвал из-за голенища упрятанную туда палочку, размахнулся неуклюже – левой рукой он ничего толком делать не умел никогда – и орудие фейского труда, кувыркаясь в воздухе и сверкая стразами и пайетками, с легким сухим стуком упало на пол шагах в пятнадцати от него, покатилось и уткнулось в грязный мокрый угол.
– Я не хочу быть феем! Я ненавижу быть феем! Я никогда им больше не буду! И провались синим огнем все крестники Белого Света, как говорит Шарлемань Семнадцатый!..
Было ли это последствием или совпадением, но знакомое и жуткое ощущение раскаленного отравленного кинжала, прижатого к горлу, подступило почти сразу же, как только отчаянный крик души сорвался с губ чародея. Агафон замер, охваченный внезапно головокружительным приступом обездвиживающего, иррационального, лишающего воли и разума ужаса, и сердце заскакало, заколотилось, замолотило в груди, словно пойманный барабашка.
Бежать, бежать, бежать…
Куда?…
Бежать…
Не могу…
Стоять…
Бежать…
Стоять… стоять… стоять…
Бежать…
Стоять…
С изменившимися лицами застыли и все, кто был рядом с ним.
Все, кроме одного человека.
С выражением высшей степени безразличия на апатично вытянутой физиономии, прошествовал мимо них Лесли. А за руку его вела, обхватив худыми длинными пальцами за запястье, высокая и тощая, будто наряженная в плащ вешалка, сутулая фигура. Метрах в пяти перед неспешно перемещающейся парой воздух неожиданно пошел мелкой рябью, замерцал сочными сиреневыми искрами…
«Па…лоч…ка…» – проползла засыпающей черепахой в мозгу чародея единственная мысль. Но палочка, если не отогнавшая уведуна, то сбившая его с толку в прошлый раз, лежала за открывающимся перед ними порталом.
«Па…лоч…ка… Лес…ли…» – снова отчаянно-медленно выкрикнул Агафон. Или подумал, что выкрикнул?
Разлившаяся по подземелью полная, всепроникающая тишина нарушалась лишь тихим потрескиванием изливающегося с потолка огня.
«Па…лоч…ка… по…мо…ги… Лес…ли… крест…ник…»
Что-то розовое шевельнулось там, где стена встречалась с полом, развернулось и, сердито сверкая, покатилось к тоскливо заскулившему магу…
Шаг – и уведун со своей жертвой вступили в радостно встретивший их аквамариновыми молниями портал.
Еще секунда – и палочка взлетела в руку так несвоевременно отбросившего ее владельца, густая струя серебристых искр вырвалась из ее кончика… и безвредно рассеялась по темноте за костром, распугивая задремавших грабастиков. Потому что в этот же миг молнии, искры и рябь, дрогнув в последний раз, пропали, испарились, рассеялись, как страшный сон, как липкий морок, как наваждение.
Пропали и дровосек с уведуном.
– Кабуча… – сипло простонал и сполз по стене волшебник, едва смог пошевелиться. – Опять…
Орудие труда и обороны, запоздалое и ненужное, выпало из его пальцев и покатилось по полу под уклон, пока не застряло в щели между камнями.
– Ч-что… опять?… – пристукивая зубами, проговорила Грета, не думая и не вспоминая, лишь бы не молчать, лишь бы говорить, лишь бы отогнать страх и жуткое видение…
– Опять его… забрал… – обреченно выдавил студент.
– Почему опять? – тетушка Жаки побледнела и непроизвольно передернула плечами, припоминая события прошлой ночи, но взяла себя в руки и мужественно, хоть и натужно улыбнулась. – Что-то я не припоминаю, чтобы в первый раз этот… призрак… кадавр… вурдалак… или кто он по своей сущности… прихватил с собой вашего дровосека.
– Он хотел, ваше сиятельство, – хмуро сообщил де Шене. – Но маг ему помешал. Своей палочкой. Я сам видел.
– И ничего нам об этом не сказал?! – возмущенно прищурилась Изабелла.
– Если бы мы рассказали вам обо всем, что не рассказали… – рассеянно и слегка спотыкаясь, будто говорил об одном, а думал о другом, произнес Агафон.
– Но зачем он ему? Зачем?! – дочка бондаря возмущенно воздела руки к проросшим сквозь потолок корням и обвиняюще уставилась на школяра, словно это он, а не Гавар был виновен в похищении блудного жениха. – Он же никакой не царевич и не рыцарь, он – всего лишь лесоруб из Лиственки!
– Но Гавар-то этого не знает… – с отсутствующим видом пробормотал студент.
– Погоди, волшебник, – наморщил лоб шевалье, складывая, вычитая, деля и умножая в уме превращения, переодевания и переименования незадачливых сообщников. – Если Гавар не знает, что он – это не ты… то получается… что на самом деле ему нужен не царе… прин… Агаф…
– Лесли, – сухо подсказала Грета.
– Да, точно, – благодарно кивнул Люсьен и договорил: – …и не ее сиятельство… а ты?
– Получается… – скривил губы в деревянной усмешке маг.
– Потому что ты – настоящий внук царя Костея? Или потому что волшебник?
– Волшебников в стране много, причем самой разной квалификации… не хочу никого из присутствующих обидеть… но я не слышала, чтобы хоть кого-нибудь из них похищали таким экзотическим способом, – задумчиво покачала головой тетушка Жаклин.
Агафон нахмурился, перебирая в уме возможные варианты, медленно угукнул, и снова погрузился в сосредоточенное молчание.
– И… что теперь делать? – комкая в грязных тонких пальцах обрывки кружева с корсажа, растерянно оглядела спутников де Туазо.
– Ответ на это вопрос был ясен с того момента, как уведун уволок самозванца, тетушка, – брезгливо поджав губы, проговорила принцесса. – Если Гавар взял его и не тронул нас, это значит, что он нас отпускает. И поэтому надо всего лишь дождаться ночи, когда эти мерзкие твари вылетят наружу, дойти до ямы, через которую мы попали сюда, снова подождать – на этот раз наступления утра, и отправиться домой. Мы прорвемся – ведь с нами будут рыцарь и маг. Какой бы он ни был… но если он захочет хотя бы частично загладить свою вину… он постарается.
– Прошу прощения, ваше высочество, но я не согласен.
При первых словах плана Изабеллы студент поднял голову и сосредоточенно нахмурился. При последних – болезненно скривился, словно выслушивая смертный приговор, потупил взгляд и поднялся, бережно придерживая пострадавшую руку здоровой.
– Тебе слова не давали, – неприязненно уставилась на него принцесса.
– Хорошо, – пожал плечами чародей. – Если не давали – уйду молча.
– Куда? – растерялась герцогиня.
– К Гавару.
– Глупая шутка! – фыркнула дочь короля.
– Ты хочешь с ним сразиться? – благоговейно прошептала Грета.
– С Гаваром? – не понял де Шене.
– Ты?! – расхохоталась Изабелла.
– Ты это серьезно говоришь? – округлились глаза герцогини.
– Я что – похож на идиота, который хочет получить билет на тот свет из рук самого Гавара?! – покрасневший и разозленный беспочвенными подозрениями, раздраженно рявкнул Агафон, и поток вопросов испуганно иссяк, уступив место безмолвному недоумению.
– Нет, я не хочу с ним сражаться, – смущенный произведенным эффектом, сконфуженно поморщился школяр. – Абсолютно. И сделаю всё, чтобы обойтись без этого… и даже без того, чтобы увидеть этого Гавара. Но если придется… если он не отпустит Леса…
– Это… очень отважный и мужественный поступок, – уважительно покачала головой тетушка Жаклин.
– Ха! Отважный! – с легким презрением усмехнулась Грета, отбрасывая с лица спутанные каштановые волосы, и уверенно заявила: – Он собрался идти за Лесли только потому, что он – его фей, и отвага тут ни при чем! Он просто по-другому не может! Они так устроены!
Агафон замер вдруг потерянно, точно прислушиваясь к чему-то внутри себя и не находя, и смутное недоумение отразилось на его исцарапанной чумазой физиономии.
– Но я… не чувствую связи между нами… теперь. Может, это магия уведуна ее прервала? Или Гавара?
– Если бы это и впрямь был всего лишь зов палочки, – задумчиво разглядывая студента, проговорил Люсьен, – думаю, наш добрый фей, розовея и трепыхая крыльями, уже разбирал бы кладку, чтобы бежать в замок.
Ознакомительная версия.
