В эту минуту я, к счастью, нашел спичку и закурил сигару.
— Я никогда не выйду замуж, — заметила Робина, — по крайней мере надеюсь, что не выйду.
— Почему «надеешься»? — спросил я.
— Я надеюсь, никогда не дойду до такого идиотства, — отвечала она. — Я вижу все очень ясно. Жаль. Во всяком случае, он не полюбит меня. Он узнает меня слишком поздно. Если он меня и полюбит, то разве за мою внешность: за белизну кожи, за красивые руки. Я это чувствую, и это приводит меня в бешенство. Иной раз восхищение меня не радует, напротив, только бесит. Что будет, когда чувство исчезнет? Что за этим последует? Ты должен знать. Я хочу знать правду.
Я отвечал спокойно:
— Когда любовь увяла, подобно цветку или сиянию утренней зари, вам останется все то же, что было ранее, ни более ни менее. Если вы могли внушить друг другу одну страсть, да поможет вам Господь. Вы пережили минуту безумия. Все кончено.
Если вами руководило корыстное чувство или желание поклонения — вы получили вознаграждение. Торг заключен.
Если вас заманила надежда найти счастье, вас можно пожалеть. Счастье — дар богов, не людей. Тайна хранится в вас самих, не вне вас.
То, что вам останется, зависит не от того, что вы думали, но от того, в чем ваша сущность: какова вы на самом деле.
Если в муже скрывается настоящий человек, а за образом богини, созданном в воображении, — честная, добрая женщина, жизнь ваша впереди: жизнь создающая, но не разрушающая.
Вот ошибка большинства. Не награда доставляет радость, но самый труд. Удовольствие любящего человека не требовать, но давать.
Венец материнства — страдание. Служить государству ценою своих сил и времени, найти приложение своим способностям и труду, к исполнению задуманной цели, — вот к чему стремятся честолюбцы мужчины. Жизнь создает, не отнимает. Тот, кто поднимается на гору, желает достичь вершины, но не владеть ею. Глупцы те, кто женясь, рассчитывают заранее, что они от этого выиграют: радости, удовольствия, снисхождение, ласки. Награда брака — труд, долг, ответственность.
Кажется, мы просидели молча довольно долго; месяц, поднявшись над лесом, залил своим светом поля, раньше чем Робина заговорила.
— В таком случае любовь бесполезна, — сказала она. — Мы бы могли обойтись без нее, сделать лучший выбор. Если она нас тревожит на время, затем исчезает, какой смысл во всем этом?
— Ты можешь предложить тот же вопрос самой жизни, — отвечал я. — Жизнь нас тревожит, затем она исчезает. Быть может, эта «тревога», как ты говоришь, имеет свое назначение. Вулканические потрясения необходимы для созидания мира. Без них почва останется каменистой, негодной для своего назначения.
Любовь не умирает, но принимает новую форму. Цветок увядает, когда созревает плод. Влюбленный превращается в помощника, утешителя, в супруга. Мне кажется, что вся тайна брака в способности примиряться с другим человеком. Это равносильно терпению, самообладанию, всепрощению.
Для этого следует отказаться от самомнения, допуская, что и в нас самих много недостатков, требующих исправления. Для этого необходимо отказаться от многих привычек и прихотей, которыми мы дорожим. Для этого надо подчинить наши желания требованиям других; принять условия и свыкнуться с средой нам несимпатичной. Для этого необходимо полюбить сильно и глубоко, забыв мрачную сторону жизни, отказаться от ссоры, несправедливости, недоразумения, предав все это забвению. Для этого надо иметь храбрость, быть радостным и сохранять здравый смысл.
— Вот и я говорю то же самое, — объяснила Робина. — Для этого надо любить человека со всеми его недостатками.
Дик вернулся с поля. Робина встала и скрылась в доме.
— У тебя вид торжественный, папа, — заметил Дик.
— Размышляю о жизни, Дик, — признался я, — О ее значении и о возможности ее объяснить.
— Да, жизнь — задача, — согласился Дик.
— Задача не легкая, — заметил я. Мы курили молча.
— Любовь достойной женщины может оказать сильную поддержку человеку, — сказал Дик.
Он был красив, казался весел, с юношеским задором он бросал вызов судьбе.
— Весьма сильную, — согласился я.
Робина его позвала ужинать.
Он последовал за ней в дом.
Их смех доносился до меня сквозь полуотворенную дверь.
Из мрака слышался глухой шепот.
Мне казалось, что среди молчания я слышу дальний звук гармонии вращающегося колеса Закона.
Мне кажется, Вероника будет автором. Ее мать думает, что этим объясняются многие странности ее характера. Рассказ не докончен. Его отложили, о нем забыли, принявшись писать пьесу для театра.
Мне попалась на днях ее тетрадь «Краткие заметки». Они очень интересны. Делаю из них выписки. Орфография исправлена.
«Сцена происходит на луне.
Но там все то же, что на земле.
С одним исключением. Там всем распоряжаются дети, взрослые этим недовольны.
Но им ничего другого не остается.
Что-то с ними произошло? Что? Неизвестно. Мир все тот же, как в старых сказках. До грехопадения.
Ночью являются феи; они танцуют, также и ведьмы. Они вас зачаровывают, превращая вас в бездушные предметы.
В пещере скрывается дракон. Он нападает на людей и их пожирает.
Являются великаны. И всякие магические чудеса. Дети все знают.
Что с этим делать? Они обучают взрослых. Последние им не верят.
Они любят спорить. Это утомляет детей. Но дети терпеливы и справедливы.
Взрослые должны посещать школу. Им приходится много учиться.
Бедняги! Они это ненавидят.
Им сказки не интересны. Им безразлично, чем они кончаются.
Кораблекрушения на Необитаемом острове. А разные языки?
Это им пригодится, когда они будут детьми. Им придется говорить с разными животными.
Заняться магией. Она глубока.
Это им ненавистно. Они считают это вздором. Они на выдумки хитры. Читают пустые романы.
Под столом. Все о любви. На их учение бросают напрасно детские деньги. А заработать их трудно.
Но дети им прощают, вспоминая, что они сами чувствовали, будучи взрослыми. Твердость прежде всего.
Дети им дозволяют соблюдать праздники. Они полезны тем, что освежают вас.
Но взрослые очень глупы. И не любят умных игр. Как, например, игр в индейцев или в пиратов.
Это могло бы помочь развитию их способностей на будущее время. Они только любят играть в мяч.
Это ни к чему. Для суровой действительности. Или говорить! Боже, как они говорят!
Есть один взрослый! Он очень умен. Может рассуждать обо всем.
Но это ни к чему. Только портит дело. Его отправляют спать.
Есть еще два взрослых. Мужчина и женщина. Они говорят о любви. Все время. Даже в хорошую погоду.
Что довольно скучно. Но дети терпеливы. Они надеются, что это со временем пройдет.
Есть и умные среди взрослых. Они служат утешением своим детям.
Все, что любят дети, хорошо и полезно. Все, что любят взрослые, для них вредно. И им нельзя давать всего. Они требуют чая и кофе. Это расстраивает нервную систему. И напрасно тратят деньги по гастрономическим магазинам. На котлеты. И черепаховый суп.
Детям приходится их укладывать в постель. Давать им лекарство. Пока они не поправятся.
Есть девочка по имени Прю. Она живет с мальчиком Семеном.
Они хорошо ладят. Но не все понимают. У них двое взрослых. Мужчина и женщина. По имени Петр и Марта. Они люди самые обыкновенные. Ни хуже ни лучше. Многое можно из них сделать. Добротой. Но Прю и Семен плохо взялись за дело. Весь день они их бранят. Никогда не хвалят. Никогда!
Однажды летом Прю и Семен повели Петра на прогулку. Навстречу корова. Хорошее средство испытать знание Петра в языках. Они его просят поговорить с коровой. Та их не понимает. Он не понимает коровы. Они приходят в бешенство. «К чему, — говорят они, — платим мы так дорого за то, что вас учат языкам». Первоклассные коровы. Когда вы попадаете в деревню, вы не умеете говорить.
Он утверждает, что умеет. Но они его не слушают, продолжая выходить из себя.
Наконец все объясняется. Эта корова была родом из Джерсея. Она объяснялась на тамошнем наречии. Поэтому Петр ничего не понял. Разве они извинялись? Конечно, нет!
В другой раз. Это было утром, во время завтрака.
Марте не понравилась настойка из малины. Она отказалась ее выпить. Симон вошел в комнату.
Заметил, что Марта не пьет настойку. Спросил почему? Она ответила, что настойка не вкусная.
Он это отрицал. Уверял, что она должна ее пить. И как неприятно, что взрослые всегда недовольны. Хорошей, здоровой пищей, доставляемой им добрыми детьми. Если б он был взрослый, он бы не посмел отказаться, и так далее.
Все в том же роде. В доказательство он налил себе чашку малины и выпил. Залпом. Он уверял, что напиток превосходный. А сам вдруг побледнел и вышел из комнаты.
