Он сделал паузу, по-шпионски выглянул в окошко, словно опасаясь вражеских лазутчиков, потом приглушил звук телевизора и пристально посмотрел на кулинара, строгавшего висящее на вертеле жареное мясо.
— Фаррух, только между нами…
— Клянусь шавермой.
— Короче, он спрашивал, где можно ствол купить? Карабин или «калаш». А лучше и то и другое. Желательно с оптикой. Я в этом деле не «копенгаген», может, ты что посоветуешь? С деньгами не обидит, он мужик богатый.
— А зачем ему ствол? — Фаррух тут же положил нож и повернулся к Руслану.
— Сказал — бате в деревню хочет отвезти, мол, волки появились, коз дерут.
Версию Руслан родил на ходу.
— Так пусть ружье купит. Вон они, в любом охотничьем магазине висят. И с оптикой, и без.
— Я ему тоже предложил. Но с ружьем якобы заморочек много. В общество охотников надо вступать, кучу справок собирать, а бате некогда. Да и «калаш» надежней ружья. Мне, если честно, по барабану, для чего ему ствол. Просто заработать можно. Долларов по пятьдесят срубим — уже хлеб. У тебя никого нет на примете?
— Приятель-то твой, не киллер часом? — без тени иронии уточнил Фаррух.
— Да ну! Обычный коммерс. Сантехникой торгует. На него самого два раза покушались.
«Унитаз у него в ментовке поменять бы не мешало, в такой нужду стыдно справлять».
— На обычных коммерсов не покушаются.
— Сейчас на всех покушаются. Слово не так скажи и лови лимонку. Короче, не переживай особо. Хочет человек ствол и пускай хочет. Не мы ж из ствола стрелять будем.
Фаррух снова взял нож, почесал им за ухом и вполне резонно спросил:
— А ты не боишься потом вместе с ним на нары сесть? Или думаешь, он молчать будет, у кого ствол купил?
— А зачем ему меня сдавать? На крайняк скажет — нашел… Но если не хочешь вписываться — бога ради. Я на всякий случай у тебя спросил. Вдруг кто автомат предлагал?
— Да каждый день приносят… Отбоя нет. У меня что, приемный пункт оружия?
— Ну смотри, нет так нет.
Видя, что Фаррух не особо воодушевлен предложением, Руслан решил прекратить торги, допил бульон и поднялся с табурета.
— Погоди, — вдруг притормозил его кулинар, — вспомнил…
Это было уже интересней. Руслан не ожидал поклевки на безрыбье. Он вернулся на прежнее место.
— Есть у меня один знакомый, можно потолковать… За сколько твой друг купить хочет?
— Я, по правде говоря, и не спросил, — растерялся Руслан, — сказал дорого. Но мы по-любому за посредничество по полташке слупим. А там пускай сами договариваются.
— Ладно, я предложу ему… Правда, не уверен, что он продаст. Вон, сам видишь, что творится. — Фаррух кивнул на беззвучный экран, где грузин по-прежнему объяснялся с людьми в черном.
— Предложи, предложи… Согласится — сведем их, пускай торгуются. Ты, главное, не тяни с этим, ему ствол срочно нужен. Через пару дней.
— Что, так волки одолели?
— Наверное. Последняя коза осталась.
Руслан встал, включил у телевизора звук.
«…Возбуждено уголовное дело. В эфире „Мир криминала“. Оставайтесь с нами».
— Бывай. Спасибо за бульон.
— А шаверму-то будешь?
— Аппетита нет.
* * *
Едва Руслан скрылся за рядами лотков, Фаррух повесил на амбразуру ларька табличку «Закрыто по техническим причинам», погасил газовую горелку, достал из куртки потертый древний «Эрикссон» и набрал номер:
— Алло. Павел Григорьевич? Это Фаррух, помните?.. У меня есть кое-что для вас… Куда? Понял. Хорошо. Выезжаю.
Фаррух убрал мобильник и довольно потер руками. Как вовремя Руслан зашел к нему. И не просто зашел, а именно с тем, что нужно. Словно знал.
Он снял белый фартук, усеянный жирными пятнами, набросил куртку, выключил телевизор, запер ларек и словно на крыльях полетел к припаркованной возле центрального входа машине. Прикинул, что, с учетом пробок, вернется обратно через два часа, не раньше. Хозяин ларька, конечно, накатит, где это он шлялся в рабочее время, может, даже оштрафует, но ничего… Штраф отработаю.
До назначенной встречи оставалось всего минут пятьдесят, ехать же предстояло далековато, поэтому Фаррух, не прогревая машину, включил подсос и нагло вклинился в плотный транспортный поток.
Павел Григорьевич — человек серьезный, занятой — опоздаешь хоть на минуту, ждать не будет. Быстрее, быстрее… Эй, коза на «Шкоде», возьми вправо! Не умеешь ездить, не покупай права!
Неужели сегодня все закончится? Ведь он обещал…
…А началось все два дня назад, в пятницу, когда Фаррух возвращался с автостоянки домой, неся в правой руке сумку с сэкономленным мясом, а за брючным ремнем кулинарный нож-тесак длиной с берцовую кость. Нож он воткнул за ремень не как национальное украшение, а для самообороны. На всякий случай. Накануне сторож стоянки предупредил, что какие-то бойцы грабят возвращающийся со стоянки народ. Уже четыре случая. Вот Фаррух и решил не рисковать, захватив из ларька орудие производства, которым строгал мясо для шавермы. Одного вида такой штучки хватит любому грабителю, чтобы выкинуть из головы всякие мысли о преступной наживе. Практически кинжал, только без ножен.
Грабители в тот вечер восточному кулинару не повстречались. Повстречалась бдительная бригада бойцов ОМОНа, состоявшая из двух сержантов и одного старшины. Фаррух как лицо нехарактерной национальности был остановлен, тщательно досмотрен и препровожден в ближайший отдел милиции за незаконное ношение холодного оружия. Доводы, что это не оружие, а рабочий инструмент, краснознаменных милиционеров не убеждали, а наоборот, раздражали, поэтому Фаррух лишился мяса и приобрел крупный синяк на филейной части.
В милиции с Фаррухом разбирался не абы кто, а большой человек из Главка, специально присланный в район для наблюдения за ходом операции «Арсенал». Павел Григорьевич из управления криминальной милиции. Старший лейтенант, старший оперуполномоченный. Лет двадцать пять на вид. Круглый, как мишка Гамми, суровый с лица, как громовержец Юпитер. Восседал он на троне в кабинете начальника и лично разбирался с задержанными подонками, перекатывая между пухлыми пальцами складной мобильный телефон.
Ссылки Фарруха на самооборону разбивались о его гранитную мину, как куриные яйца о сковородку.
— Где взял нож?
— Говорю ж, в ларьке… Я им мясо шинкую для шавермы.
— А может, ты еще кого шинкуешь? Ножик-то богатый, человека насквозь прошьет… В ларьке он откуда взялся?
— На рынке купил. В хозтоварах. Рублей за триста, кажется. Он удобный, главное, лезвие тяжелое, рубить легко.
— А торпеды с ядерными боеголовками в ваших хозтоварах не продаются? Короче, сколько ходок за душой?
— Чего?
— Не чего, а что, кишлак… Судимостей?
— Нисколько…
— Тогда с почином.
Павел Григорьевич достал из стола замусоленный Уголовный кодекс и, открыв его на нужной странице, положил перед Фаррухом:
— Читай вслух. Вот здесь. Если умеешь.
Фаррух прочитал. Незаконное ношение холодного оружия. До двух лет со штрафом. Если оружие не является принадлежностью национального костюма или не связано с охотничьим промыслом. Его нож, увы, не являлся ни тем ни другим.
— Ты кто по национальности? Не чечен?
— Мама русская, а папа…
— Юрист, — весело закончил Павел Григорьевич, — слушай сюда, юрист. Статью ты заработал серьезную, а с учетом напряженной обстановки на Северном Кавказе, вообще, тяжкую.
При чем здесь Северный Кавказ, Фаррух не понял, однако возражать не стал, помня о синяке.
— Но есть вариант. Ты помогаешь мне, я помогаю тебе.
— Мяса хотите? Без вопро…
— Какое еще, на хрен, мясо? Информация мне нужна. Ценная… Усек или объяснить?
— Объяснить.
Павел Григорьевич объяснил. Хочешь дальше кулинарить в ларьке, а не на зоне, ищи замену. Того, кто вместо тебя пойдет отбывать заслуженное наказание. Желательно по еще более серьезной статье. Одним словом, сдавай кого-нибудь, внося тем самым личный вклад в дело борьбы с преступностью. Тебе нравится преступность? Нет. Вот и вноси. «Что значит „стукач“? Не стукач, а помощник с активной жизненной позицией. Весь мир на этом стоит, и ничего лучшего пока никто не придумал.
…Сроку у тебя ровно четыре дня, потом, увы, придется заштамповать материал. А пока, так и быть, попридержу. Нравишься ты мне, черноголовый. Держи телефон. Будет чего рассказать — сразу звони. Время пошло. Следующий…»
Сдавать Фарруху было некого, кроме хозяина, укрывавшего налоги, да жены, катавшейся в метро по чужому проездному билету. А единственным источником информации о криминальной жизни Питера служил телевизор в ларьке.
На другой день Фаррух купил в тех же хозтоварах новый нож и полностью положился на волю рока. Ничего другого не оставалось. Будь что будет. Захочет Аллах разрулить ситуацию — разрулит. А не захочет, придется валить лес.
