«Дядя Обри своим маленьким друзьям, – читал издатель. – Ну, ребятки, как жизнь? Няню слушаетесь, а? Шпинат едите? Молодцы. Знаю, знаю, он пахнет грязной перчаткой, но в нем вроде бы железо, полезная вещь».
Лорд Тилбери издал тот звук, какой издает напоследок сифон, и стал читать дальше.
«Так вот, скажу вам одну штуку. Время тяжелое, деньги нужны, верно? Можете их очень просто раздобыть. Поспорьте с каким-нибудь идиотом, что в полулитровой бутылке – не пол-литра, а больше.
Странно, да? Прямо не верится. Вот и он не поверит. А правы-то мы, и я это сейчас докажу. Наполните бутылку. В нее войдет пол-литра. Заткните пробкой. А теперь – внимание! внимание! – переверните. А, что? Правильно, у донышка – пустое место. Туда вошло бы еще. Вы выиграли.
Большое спасибо Фрэнку Кендину за его письмо. Я рад, что канарейка поет “тю-лю-лю”. Спасибо и Мьюриэл Пут, которая предлагает написать и прочитать слово “игуанодон”».
Дальше лорд Тилбери читать не мог, хотя тогда узнал бы об Уилли Уотерсе и его кошке Минни. Он нажал на кнопку.
– Кто издает «Малыш»? – прохрипел он. – Кто там редактор?
– Вообще-то мистер Селлик, лорд Тилбери, – отвечала секретарша, которая знала абсолютно все и носила, чтобы это подтвердить, очки в роговой оправе. – Но у него отпуск. Его заменяет мистер Бодкин.
– Бодкин!
Голос его был громок, глаза настолько вылезли, что секретарша немного попятилась.
– Этот хлыщ! – глухо и грозно продолжал издатель. – Так я и знал. Пошлите его ко мне!
Вот она, кара, думал он. Вот они, званые обеды. Один шаг, одно движение – и пожалуйста! Какие плоды! Да, это – воздаяние.
Лорд Тилбери откинулся в кресле, стуча по столу разрезалкой для бумаги. Когда он ее сломал, раздался стук в дверь.
– Здрасьте, здрасьте, здрасьте, – приветливо сказал Монти Бодкин, – хотели меня видеть?
Монти Бодкин был приятным хлыщом. Многие, строго говоря, считали, что он красив; многие – но не лорд Тилбери.
Владелец «Мамонта» не мог бы выразить в слове свой идеал молодого журналиста, но этот журналист был бы погрубее, может быть – в очках, несомненно, – без гетр. Правда, сейчас на Монти гетр не было, но они парили, словно аура, около его стоп.
– Ха! – сказал лорд Тилбери, его увидев. Сейчас он походил на Бонапарта, который распекает маршала, хотя у него болит зуб. – Входите! Закройте дверь! Не скальтесь! По-че-му вы ска-ли-тесь?!
Слова эти покажут, как плохо мы, люди, понимаем друг друга. Да, губы у Монти растянулись, но он твердо знал, что это приветливая улыбка. Именно ее он замыслил, а вышло, по-видимому, что-то другое. Несколько растерявшись, он ее выключил, поскольку был одним из самых добродушных, услужливых хлыщей.
– Погода хорошая, – заметил он на всякий случай.
– К черту!
– Хорошо.
– К че-ерту!
– Хорошо.
– Вы что, попугай? Заладил: «Хорошо, хорошо»! Прекратите.
– Хорошо, – согласился послушный Монти.
– Эт-то что такое?
Монти взял страничку злосчастной газеты:
– Прочитать вслух?
– Не беспокойтесь. Сам читал. Тут, тут!
– А! Дядя Обри, да.
– Ну?
– Э?
– Вы написали?
– Да, я.
– Хр-р!
Монти совсем растерялся. Он больше не мог скрывать от себя, что лорд Тилбери неприветлив. Конечно, у него вообще плохой характер, но все же не до такой степени.
– Думаете, я ошибся? – спросил юный Бодкин. – Нет-нет, не бойтесь, все так! Мне сказал сам Галли Трипвуд, брат лорда Эмсворта. Уж он-то знает!
Лорд Тилбери, к его удивлению, треснул кулаком по столу.
– Какого черта! – взревел он не совсем внятно, поскольку сосал кулак. – Это дет-ска-я газета!
– Вам не понравилось? – обеспокоился Монти.
– Вы о матерях думали? Как они будут читать такую чушь?
– По-вашему, дурной тон?
– Пари… Пол-литра… Мы потеряем всех подписчиков!
– Правда? Вот не подумал. Очень может быть. Дурной тон… Да, да, да, есть немного. Что ж, виноват, больше ничего не скажешь.
Лорд Тилбери с этим не согласился.
– Ничего? Идите в кассу, берите деньги за месяц – и вон отсюда!
Монти окончательно удивился:
– Прямо подумаешь, что вы меня увольняете! А? Что?
Лорд Тилбери онемел, но указал рукой на дверь – и такова была власть его личности, что Монти мигом оказался у выхода.
– Подумайте! – сказал он напоследок. Лорд Тилбери зашелестел бумагами. – Дядя Грегори обидится.
Лорд Тилбери дернулся, словно в него всадили шило, но молчания не прервал.
– Обидится, – повторил Монти, при всей свой мягкости вынужденный предупредить о возможной беде. – Он очень хочет меня пристроить. Да-да, обидится. Дядя Грегори.
– Во-о-он!
Монти гладил ручку двери, не зная, как начать.
– Вы еще тут?!
– Да-да, – заверил Монти. – Я хочу сказать одну штуку. Понимаете, я должен работать целый год. Это очень важно. Вы не знаете такую Гертруду Баттервик? Нет? Жаль. В общем, это долго рассказывать. Вы поверьте, я должен работать так до середины июня, а то все провалится. Значит, вы меня не увольняйте. Работать я буду хорошо, без дураков. Первым приду, последним уйду, себя не пожалею…
– Во-о-о-о-он!
Они помолчали.
– Значит, не передумаете?
– Нет.
– Не пожалеете меня?
– Нет.
Монти Бодкин выпрямился.
– Ну хорошо, – сказал он. – Ладно, чего уж там. Если у кого нет сердца, ничего не поделаешь. Скажу вам две вещи. Во-первых, вы разбили мне жизнь. Во-вторых, всего хорошего.
Он вышел достойно и гордо, словно молодой аристократ, направляющийся к гильотине; а секретарша отскочила от двери как раз вовремя, чтобы не получить ненароком по уху.
Монти Бодкин стоял у издательства с жалованьем в кармане, горем в сердце и тем желанием выпить, которое посещает молодых людей, когда у них неприятности. Судьба же пыталась понять, что ей с ним делать.
«Послать его, что ли, за угол, в «Гроздь винограда?» – размышляла она. – А может, сунуть в такси и отправить в клуб «Трутни», где он встретит Хьюго Кармоди?»
От ее решения зависела участь Ронни Фиша и его невесты Сью; Кларенса, девятого графа Эмсворта, и его свиньи Императрицы, лорда Тилбери; сэра Грегори Парслоу-Парслоу; наконец, Перси Пилбема, прежде издававшего «Светские сплетни», а теперь владевшего сыскным агентством «Аргус».
– Хм… – сказала Судьба. – М-да… Ладно, «Трутни».
Так и случилось, что минут через двадцать Монти сидел в баре и, попивая коктейль, рассказывал Хьюго Кармоди о крахе своей карьеры.
– В общем, выгнали! – закончил он, горько усмехнувшись. – Прямо в снег. Такова жизнь, я думаю.
– Да, не повезло, – сказал Хьюго. – Слушай, зачем тебе работать? У тебя этих денег…
Монти признал, что не бедствует, но указал на то, что не в этом суть.
– Тут не в деньгах суть, – пояснил он. – Есть причины. Хочешь расскажу?
– Я и так верю.
– Ну ладно. Еще закажем? Эй, два коктейля!
– Знаешь, – сказал Хьюго, чтобы его утешить, – все равно бы уволили. Что ты там можешь делать? Разве что служить пресс-папье. Про бутылку все перепутал…
Этого Монти пропустить не мог.
– Да что ты! – пылко воскликнул он. – Мне верный человек сказал, брат лорда Эмсворта. У меня там дядя живет, в Шропшире, совсем рядом, я у него часто гостил. Как-то Галли отвел меня в сторону…
Хьюго оживился:
– Дядя? Это не сэр Грегори Парслоу?
– Он самый.
– Здорово! Я и не знал, что ты его племянник.
– А вы знакомы?
– Еще бы! Я все лето жил в Бландинге.
– Правда? Ну конечно, вы же дружите с Ронни.
– Не в том дело. Я служил у Эмсворта. Секретарем. Хорошая работа!
– Я думал, у него такой Бакстер.
– Да что ты! Он давно ушел.
Монти печально вздохнул:
– Давно я не был там, года три… Как они все? Как старый Эмсворт, все такой же?
