После чего он перешел к сути вопроса. Заметил, что самое главное в его работе не находить ответы на проблемы, а создавать их.
– Нам нужен такой человек, который умеет формулировать ключевые вопросы. В нужное время и в нужном месте.
Вот оно! То самое, для чего сэр Арнольд меня и пригласил. Поскольку это произошло совершенно неожиданно, соображать надо было очень быстро. К счастью, я умею концентрироваться, поэтому ключевой вопрос моментально возник как бы сам собой.
Но преподнести его надо деликатно и ненавязчиво. Поэтому я для начала плавно сменил тему разговора, а затем поинтересовался, чем он собирается заняться после того, как уйдет в отставку.
Арнольд был в полном восторге. Даже поздравил меня с умением ставить нужные вопросы в нужное время. Одновременно дав понять, что для нужного человека всегда найдется возможность послужить стране (то есть пост или должность, которую можно было бы предложить сэру Арнольду – Ред.) и что его преемник в качестве секретаря Кабинета мог бы уговорить его принять таковое предложение (то есть „подмазать кого надо“ – Ред.).
Чуть позже выяснилось, что сэр Арнольд не пустил дело на самотек и уже имеет вполне определенные предложения стать председателем крупного банка „Бэнк оксидентал“ плюс директорство в „Бритиш петролеум“ и „Ай-би-эм“.
Я тактично перечислил еще несколько вариантов, в которых сэр Арнольд мог бы с честью и достоинством послужить своей стране. Среди них, например, такие должности как: президент попечительского совета Королевского оперного театра (вакансия, кстати, открывается в начале будущего года) или, скажем, ректор Оксфорда… В конечном итоге мы быстро договорились, что в качестве достойной альтернативы можно подумать также и о зампреде председателя Английского банка или главы Комиссии по безопасности. Равно как и о президенте ассоциации „Англо-Каррибы“, где Арнольд вполне мог бы принести пользу отечеству. Особенно в зимние месяцы…
В том, что любой по-настоящему стоящий преемник сэра Арнольда без особого труда сможет достойно и эффективно решать такого рода вопросы, нет и не может быть никаких сомнений. Судя по всему, мой позитивный подход к столь деликатной проблеме его вполне удовлетворил. Причем, что еще более приятно, целиком и полностью.
Однако на этом дело не закончилось. Оказалось, у сэра Арнольда есть и другие проблемы, которые тоже надо решать. И тоже позитивно. Его беспокоит возможность того, что некоторые советы, которые он в свое время давал премьер-министру, могут быть неправильно интерпретированы, если их начнут обсуждать. (Иными словами, будут правильно поняты. – Ред.) Естественно! Мы все (то есть любой из нас в госслужбе) постоянно думаем о том, что наши советы могут быть неправильно поняты. А если они станут достоянием общественности?
Похоже, больше всего сэра Арнольда беспокоят документы, в которых отражаются его вполне разумные и, более того, вполне приемлемые рекомендации премьер-министру применять войска в случае массовых манифестаций и забастовок. Понятно, что если вырвать их из того самого контекста (то есть в том самом правильном контексте – Ред.), такого рода информация могла бы ему сильно навредить. Кто бы сомневался…
Равно как и его предложение, правда, сделанное в далеком прошлом, ни в коем случае не вводить санкции против Родезии (как она тогда называлась), а вместо этого возобновить переговоры с Южной Африкой с целью вернуть себе там нашу военно-морскую базу. В стратегическом смысле это, безусловно, помогло бы решению вопроса с Фолклендами (Фолклендские острова – Ред.), но одновременно было бы крайне неудобным для реального кандидата на должность генсека Содружества. Думаю, мне удалось убедить Арнольда, что он вполне соответствует столь высокой должности.
Похоже, ему это очень понравилось, особенно когда я сказал, что, на мой взгляд, у правильно выбранного преемника не будет проблем с тем, чтобы для начала отложить этот компромат „в долгий ящик“.
Затем мы вернулись к главному вопросу – о досрочной отставке Арнольда (и, соответственно, его преемнике). Он сразу же выразил готовность поставить в списке претендентов мое имя под номером один. Хорошая новость, за которой сразу же последовала еще более хорошая – другого имени в этом списке просто не будет.
Когда я уже собирался уходить, чувствуя себя чуть ли не на „седьмом небе“, сэр Арнольд как бы мимоходом заметил, что он, собственно, уже принял предложение стать президентом Движения „За свободу информации“. Сначала я был просто поражен, но скоро понял всю мудрость этого решения.
Во-первых, Движения всегда крайне популярны у оппозиции, ну а то, что сегодня оппозиция, завтра – правительство. Кроме того, это даст ему прекрасную возможность публично бороться со злоупотреблениями свободой информации. То есть не давать огласки советам, которые давались нами премьер-министру и членам Кабинета. Мудро. Своевременно и мудро, ничего не скажешь…
На прощанье мы провозгласили тост за надежное правительство и свободу информации – естественно, там, где таковая допускается в национальных интересах».
(Продолжение дневника Хэкера. – Ред.)9 декабря
День начался весьма неудачно. Из-за вдруг возникшей неопределенности в отношении будущего нашего достопочтенного сэра Хамфри. Причем, если бы не мои, как всегда, прозорливые действия, последствия могли бы быть просто чудовищными.
Он зашел ко мне утром (когда мы с Бернардом обсуждали график моих сегодняшних дел) и чуть ли не замогильным тоном сказал, что у него очень плохие новости. Собственно говоря, эта чертова неопределенность возникла, прежде всего и в основном, из-за его пристрастия говорить не на нормальном английском, а на какой-то канцелярской тарабарщине. Которую, кроме него и его коллег по государственной службе, никто толком не понимает.
Когда Хамфри ушел, я поинтересовался у Бернарда, что он, собственно, имел в виду, и услышал приблизительно следующее: «…наши взаимоотношения, которые, предположительно можно сказать, были не без некой взаимной полезности, а в некоторых случаях даже не без определенной выгоды, неотвратимо приближаются к точке расхождения и, значит, говоря проще и короче, к чему-то достойному искреннего сожаления, но, тем не менее, окончательному окончанию».
После обеда я попросил Хамфри зайти ко мне и перевести то, что он мне сказал утром, на нормальный английский язык. Желательно в одной короткой фразе.
Как ни странно, он тут же любезно согласился.
– Я покидаю вас…
Только и всего! Я был потрясен. Неужели он имеет в виду то, что мне показалось, что он имеет в виду?
– Увы, господин министр, – печально продолжил Хамфри, – рано или поздно всегда наступает время, когда приходится смириться с неизбежной судьбой, когда приходится уходить в мир иной…
– Уходить в мир иной? – перебил я его с ужасом и, в общем-то, не веря своим ушам.
– …на новые пастбища, – тем же самым мрачным, но, как мне показалось, уже куда более торжественным тоном продолжил он, – наверное, более зеленые, чтобы полностью отдать себя на служение тому, кто выше, чем любой из нас…
– Это ужасно.
Я немедленно выразил ему свое самое искреннее сочувствие. Он благодарно кивнул головой. Затем я спросил, знает ли об этом его жена. Хамфри ответил, что, скорее всего, подозревает. Я поинтересовался, когда ему сказали об этом.
– Сегодня после обеда, – коротко ответил он.
– Ну и сколько вам дали времени?
– Всего несколько недель, господин министр.
Чудовищно! Но по своему и трогательно. Храбрость, достойная уважения! Хотя…
– Хамфри! Вы настоящий образец для подражания. Такая храбрость, такой дух…
– Благодарю вас, господин министр, но, вообще-то, должен признаться, кое-что меня, конечно же, несколько беспокоит. Неизвестное всегда тревожит, но… у меня есть вера. А когда есть вера, то все обязательно свершится. Так или иначе.
Потрясающе. Просто невероятно. Меня переполняют самые искренние чувства. Даже не стыдно признаться, что на глазах появились слезы. Слава Богу, Хамфри этого не видел, потому что я успел вовремя прикрыть глаза носовым платком.
Впрочем, полагаю, он все-таки заметил мои чувства, поскольку тут же поинтересовался, в чем дело. Я, конечно, попытался объяснить ему, как мне жаль, что у каждого бывают свои взлеты и падения, но… но потом вдруг заметил, что Хамфри смотрит на меня, как на эмоционально неустойчивого человека. Может быть, даже как на психа.
– Только не надо воспринимать это так уж трагически, господин министр, – неожиданно чуть ли не умоляющим тоном попросил он. – Мы ведь все равно достаточно часто будем встречаться. По меньшей мере, раз в неделю…
