Не слишком ли много этих "дополнительных" для одного человека! Но, видно, и впрямь нет худа без добра: опыт в такого рода испытаниях придал Леониду какую-то особую уверенность в собственных силах. Шахматный мир не удивился, когда победителем из короткой, но и яростной схватки трех вышел Штейн, подтвердивший свое редкостное умение выигрывать всякие дополнительные состязания.
Еще один межзональный турнир – в Амстердаме. Уже не новичком едет туда Штейн. Он – международный гроссмейстер, чемпион Советского Союза. Но опять шахматные боги приготовили ему испытание. На старте турнира он проигрывает Давиду Бронштейну. А ведь по-прежнему только трое из пяти советских гроссмейстеров могут попасть в состав претендентов, по-прежнему действует это несправедливое ограничение прав наших лучших шахматистов.
Напрягая все силы, Штейн улучшает свое положение от тура к туру, но догнать соотечественников ему не удается. Когда судьи подвели черту, Леонид был лишь пятым. Его опередили Бендт Ларсен, Борис Спасский, Василий Смыслов и Михаил Таль. Лимит трех мест исчерпан, Штейн снова за бортом состязания претендентов, а вот отставшие от него югослав Борис Ивков и венгр Лайош Портиш допущены к дальнейшей борьбе за шахматный трон.
Дважды попадать в число призеров – и дважды оказываться не у дел из-за надуманного правила! Возмутился шахматный мир, потребовав изменить систему отбора. И добился этого.
Любители всегда с повышенным интересом присматриваются к смелой, изобретательной игре Штейна. Он прошел огонь и воду на своем коротком, но волнующем спортивном пути. Шахматные боги подвергли его суровым испытаниям, и он выдержал их с честью. Такой волевой, энергичный человек может уверенно
Смотреть в будущее. Почитатели таланта Леонида Штейна справедливо считают, что он способен осуществить самые дерзкие планы.
„Попробуйте меня тронуть!"
"Лет через десять в мире будет несколько шахматных мастеров, у которых невозможно будет выиграть ни одной партии, – писал Хосе Капабланка в 1927 году, после утраты шахматной короны в матче с Александром Алехиным. – Шахматам грозит ничейная смерть, победа в турнирной партии будет редкостью".
Это печальное предсказание не было новым – шестью годами раньше, также после вынужденного ухода с шахматного трона, о ничейной смерти шахмат возвестил Эммануил Ласкер. Исследователь в области математики, Ласкер присовокупил к этому теоретическое обоснование своей мысли, заявив об ограниченности шахматных возможностей. Шахматный мир с иронией воспринимал похоронные рацеи бывших королей, в годы своего царствования никогда не говоривших о скорой гибели шахмат. Еще больше позабавились шахматисты, когда Капабланка практически приступил к реформе старинных шахмат и сыграл матч с Гезой Мароци на модернизированной доске размером шестнадцать на двенадцать. Партии с дополнительными фигурами на ста девяноста двух полях длились чуть ли не сутки и не доставили радости ни процессом борьбы, ни своим содержанием.
Сокрушительный удар проповеди о ничейной смерти шахмат нанесли представители советской шахматной школы во главе с Александром Алехиным и Михаилом Ботвинником. Теоретически и практически они доказали, что в древней игре еще много неизученного, а возможности безграничны. Шахматисты не перестанут радовать любителей хитроумными комбинациями, неожиданными атаками, стройными логическими замыслами.
Если вы внимательно изучите партии лучших шахматистов, то заметите, что каждый из них стремится к победе своим путем. Ботвинник, например, старается уже с дебюта схватить неприятеля в позиционные тиски, сковать подвижность его фигур и методично дожать. В некоторых партиях противники советского шахматного ветерана не смогли сделать ни одного активного хода. Железная логика игры Ботвинника лишала их малейших шансов вырваться из плена.
Совсем иной стиль у Таля. Его цель – создать побольше напряжения в позиции, вызвать дичайшие осложнения. В решающий момент неожиданная жертва Таля вдруг взорвет запутанное построение, полетят к чертям обычные мерки и понятия, на доске возникнет настоящая комбинационная буря. Здесь-то –изобретательная мысль Таля и находит вернейший способ поразить неприятеля.
По-своему движется к победе и Смыслов. Однажды в разговоре со мной он так изложил свое шахматное кредо:
– Моя задача в каждой партии – сделать сорок безошибочных ходов. Если противник найдет сорок безошибочных ответов, партия кончится вничью; если же он хоть один раз ошибется, его сразит моя техника реализации преимущества.
Выразительная тактика! Недаром экс-чемпион мира проводил самые ответственные состязания с сильнейшим составом без поражений.
История знает и другие методы борьбы за успех. В 1910 году чемпион мира того времени Эммануил Ласкер дал согласие играть матч за шахматное первенство с австрийским гроссмейстером Карлом Шлехтером. Это был удивительно "прочный" шахматист, он сам выигрывал редко, ко и его одолеть было крайне трудно.
Матч игрался из десяти партий: на более длительное состязание у организаторов не хватало средств. На старте Ласкер потерпел поражение и затем тщетно пытался уравнять счет. Пять партий сыграно, семь – перевес все еще на стороне Шлехтера. Не удалось чемпиону отыграться и в новых двух партиях. Шлехтер спокойно и умело возводил на доске бастионы, в которых не могли пробить брешь никакие ухищрения Ласкера. Положение становилось критическим. Еще одна ничья – и прощай шахматная корона!
Многое, видимо, передумал Ласкер накануне последней партии. Как сломить соперника? Если затеять игру обычную, спокойную, Шлехтер легко сделает ничью. А если пуститься в необозримые осложнения? Нет, не подойдет: хладнокровный австриец сумеет в них разобраться и использует необоснованный риск, как уже делал не раз.
Может быть, именно в этот момент размышлений Ласкеру пришла в голову замечательная идея – нанести удар не позиции Шлехтера, а его нервам! Лишить австрийца спокойствия, заставить волноваться, переживать ход борьбы! А когда он начнет нервничать, тогда станут возможными и ошибки. В общем надо бить не по Шлехтеру – шахматисту, а по Шлехтеру – человеку.
Но как вывести из себя такого невозмутимого противника? Ласкер принял гениальное решение. Необходимо спровоцировать Шлехтера на атаку, умышленно вызвать огонь на своего короля. Получить худшую позицию, впрочем, не настолько худшую, чтобы уже не поправить дела, а такую, где реализация перевеса требовала бы крайнего умственного и, главное, нервного напряжения. Только таким путем можно сбить австрийца с привычной игры на упрощения и ничью.
Назавтра в партии творилось что-то ужасающее. Ласкер уже с первых ходов позволил неприятелю начать сильнейший натиск на свой лагерь. Черный король попал под опасный обстрел всех белых фигур. Казалось, ему ни за что не выбраться из матовой сети.
И впервые за весь матч Шлехтеру изменила выдержка. Корона совсем рядом! Еще несколько ходов, и зал будет аплодировать новому шахматному владыке. И этот владыка он – Карл Шлехтер! Рука, передвигающая белого коня, на секунду дрогнула, и это не ускользнуло от взора внимательного Ласкера.
Мудрый шахматный философ с гигантским напряжением провел партию. Вызвав противника на темпераментный бой, он в то же время с необычайным искусством вел защиту, собирая воедино разбросанные остатки своего войска. Шаг за шагом сближались черные фигуры, группируясь вокруг короля. Наконец последовал грозный клич: в контратаку! А тогда уже сильная воля Ласкера быстро одержала верх над истерзанными нервами претендента. Партия была выиграна, и шахматная корона спасена.
Впоследствии Ласкер не раз пользовался подобным методом борьбы. Не раз он намеренно шел на ухудшение позиции, а затем, казалось, чудом спасался. Достаточно вспомнить храброе путешествие его короля под огнем вражеских фигур в партии с Рудольфом Шпильманом в Москве в 1935 году. Можно привести немало примеров, когда Ласкер, попадая в отчаянное положение, все же повергал соперников "наземь". Некоторые современники даже полагали, что он действует гипнозом.
Самобытные шахматисты, как правило, имеют последователей. Одни идут по стопам Ботвинника: эти досконально изучают дебюты, учатся с первых ходов брать неприятеля "мертвой хваткой". Другие, следуя темпераментному стилю Александра Алехина и Михаила Таля, жаждут комбинаций и острых атак. Есть сторонники технического направления, лидерами которого нужно признать Тиграна Петросяна и Василия Смыслова.
Только вот Эммануилу Ласкеру не повезло с приверженцами. Это и понятно: кому охота добровольно соглашаться на защиту, надеясь отразить нападение неприятеля, и лишь потом переходить в решающее контрнаступление! Многие годы Ласкер был и создателем и единственным представителем оригинального направления, пока в Советском Союзе не появился молодой поборник его метода.
