В среднем из десяти попыток убежать от пелотона победой заканчивается всего одна. И все гонщики, уезжающие в отрыве, прекрасно понимают, что им практически ничего не светит, а сил они растратят немало. Но раз за разом в начале каждого этапа любой велосипедной гонки обязательно формируется отрыв из пожелавших проверить себя и победить. Потому что в противном случае победа обязательно достанется специалистам-спринтерам, и этого никак не изменить.
Когда Артём поравнялся с головой пелотона, из толпы гонщиков вырулил Клясов и покатился рядом со своим грегори.
– Эй-эй, Тёма, ты куда это собрался?
– В отрыв, – на выдохе кратко ответил Артём.
– Чего?! Какой, нахрен, отрыв?! А ну вали обратно!
– Нихрена. Я не поеду с пелотоном. Меня там уже ненавидят.
– Да ты совсем больной?.. Ты хоть...
– Отвали, – бросил Вадиму Артём и, припав пониже к рулю, сосредоточился на педалировании.
Когда Артём отъехал от пелотона на сотню метров, к нему присоединился ещё один гонщик, вместе с которым они быстро догнали и влились в группу из семи человек.
В самом хвосте пелотона трое продавцов Нефёдова, из последних сил раскручивая тяжеленные передачи, едва удерживалась за идущими впереди.
«Чувак#2», обратив к своему другу перекошенное от напряжения лицо, натужным голосом признался:
– Я больше не могу.
«Чувак#1», ставший за последние несколько километров намного серьёзней и собранней, кивнул.
– Я тоже скоро всё. Эти велосипедисты – натуральные мутанты. Они точно не люди.
– Будем заканчивать?
– Ага. – «Чувак#1» и глянул на «качка». – Эй, Шварцнегер, мы накатались, с нас хватит. А ты как?
Не имея сил даже кивнуть, задыхающийся «качок» просто бросил крутить педали, распрямился и, повесив голову и хватая воздух открытым ртом, уставился себе под ноги.
Вытянув шею, «Чувак#1» осмотрел толпу едущих впереди и спросил:
– Слушайте, парни, а где наш нарик?
– Без понятия, – ответил «Чувак#2». – Кажется, он двинул вперёд.
– Ну и хрен с ним. Давайте ждать Олега. Дальше я лучше поеду на машине.
За семьдесят километров до финиша Артём болтался в хвосте отрыва, избрав тактику «полицейского». То есть, он упорно сидел за предпоследним гонщиком, ни разу не выходил на смену, а, когда отработавший на первой позиции велосипедист опускался в конец группы, чтобы отдохнуть, Артём чуть подтормаживал и пропускал его вперёд себя. Таким образом организованная гонщиками «вертушка» работала без его участия.
В большинстве случаев присутствие в отрыве «полицейского» немного тормозит сам отрыв, ибо такой пассивный пассажир, игнорирующий свои смены, сбивает гонщиков с ритма и заставляет их понервничать, однако после того, как Артём попытался честно поработать на первой позиции, до его попутчиков быстро дошло, что его скорость оставляет желать лучшего, и они сами отправили его в хвост в надежде, что в один прекрасный момент этот любитель наконец отвалится и отстанет от группы.
Но Артём, привыкший за месяцы тренировок ездить замыкающим, и не думал отставать. Ему было комфортно на последней позиции, он экономил силы и, спрятавшись от ветра, легко крутил рабочую передачу. И несмотря на сидящую в ногах сотню километров, он был ещё довольно свеж, чему сильно способствовали относительно ровная, без затяжных подъёмов, дорога и стабильный темп. Вдобавок вот уже второй час трасса шла по лесу и кроны деревьев прятали его от палящего южного солнца.
Впрочем, кое-что всё же тревожило Артёма. И этим была необходимость срочно отлить. Потребность организма стала настоящей проблемой, поскольку делать свои дела публично Артём не привык, а обстановку на гонке трудно было назвать приватной – за гонщиками тянулось с десяток техничек, среди которых затесался «авенсис» с Нефёдовым и его продавцами, на обочинах то и дело попадались зрители, рядом постоянно курсировали мотоциклы оператора и стюарда, а в небе стрекотал вертолёт с телевизионщиками. На технички и зрителей было плевать, но вот что напрягало по-настоящему – так это камеры. А в особенности – оператор на мотоцикле. От этого индивида вообще не было покоя – он буквально лез в лицо объективом своей камеры, периодически возникая рядом с гонщиками в опасной близости от них, и даже ухитрился добиться от одного из спортсменов нескольких комментариев. А особенно важным событием, от которого тот впадал в раж, оператор считал то, как гонщики перекусывают. Создавалось впечатление, что если бы парню на выбор предложили снимать жующих бутерброды и бананы спортсменов или снимать свадьбу решивших внезапно сочетаться браком президентов России и США, то оператор без раздумий выбрал бы первое. Как если бы за эти кадры ему пообещали вручить «Оскар».
Причём, снимая гонщиков, оператор умудрялся проявлять чудеса гибкости и ловкости, достойные профессионального гимнаста. Казалось, ему просто неудобно сидеть за спиной водителя мотоцикла, потому что парень крутился как заведённый в разные стороны, изгибался под невообразимыми углами, ища ракурс получше, и даже наклонялся со своей камерой к асфальту, рискуя завалить мотоцикл. А от зрелища того, как, продолжая сидеть прямо за водителем, оператор поворачивался ровно на сто восемьдесят градусов назад, становилось по-настоящему больно. Не каждому человеку под силу проделать такой финт и не сломать себе позвоночник, однако оператора, похоже, это нисколько не волновало. Наверное, перед тем, как отправиться на гонку, парень усердно практиковал йогу.
Терпеть и дальше стало невмоготу, и Артём, вытянув шею, начал присматривать себе укромное местечко на обочине. Подходящее подвернулось довольно быстро – на вершине холма, до которого оставалось совсем чуть-чуть, на обочине росли густые кусты малины.
Это место было идеальным – после похода в кусты можно будет легко набрать скорость и быстро догнать отрыв. Вдобавок вездесущая обезьяна с камерой минут пять назад укатила куда-то за технички и больше не объявлялась. Впрочем, куда делся оператор – не важно. Главное, что теперь точно удастся избежать его внимания. Судя по неумеренному энтузиазму парня, он будет рад заснять и то, как гонщик справляет нужду...
Расстелив карту на капоте «Матиза», стоящего на обочине сразу за вершиной холма, две молодые девушки рассматривали маршрут трассы. Одна из них, в коротком, открытом платье, держала в руках бутылку Редс'а и всем своим видом выражала скуку.
– И зачем я только попёрлась с тобой, Наташ? – в который раз жаловалась она своей подруге. – Уже час стоим здесь, а ничего не происходит. Вот я дура. Знала же, что будет скучно, а всё равно поехала.
– Не ной, Оля, – попросила Наташа. – Вот увидишь, велошоссе – это интересно.
– Ага, для тебя, может быть, эти гоночки интересные, но не для меня. Я никогда не занималась велоспортом и вообще не понимаю, что сейчас происходит. И где эти придурочные спортсмены? Уже достало их ждать. Когда они наконец поедут?
– Уже скоро.
– И почему мы встали в такой глуши? – продолжила жаловаться Оля, надув губы. – Нет, чтобы поехать вместе с теми парнями на финиш. Так нет, тебе приспичило отшить их. А они, между прочим, ничего, симпатичные.
– Я сюда приехала смотреть гонку, а не знакомиться с парнями.
Оля глубоко вздохнула.
– Скучная ты. – Она протянула подруге бутылку. – Подержи-ка, мне надо ненадолго отойти.
– Угу, – кивнула Наташа и, глядя в карту, взяла бутылку. – Давай только побыстрее. Скоро мимо поедут гонщики.
– Постараюсь, – ответила Оля и направилась к вершине холма, а точнее, к росшим на обочине кустам малины.
– Давай быстрее! – раздражённым тоном подгонял оператор пилота мотоцикла, несшегося вслед за укатившим далеко вперёд караваном техничек. Раздражение и негодование операторы были столь велики, что он даже позволил себе ткнуть пилота в шлем.
– Я и так гоню под сотню! – крикнул водитель. – И не тычь в меня, придурок!
– Сам придурок! – огрызнулся оператор. – Как вообще можно было забыть заправиться?! Давай жми! Зрители уже минут десять не видят, что происходят в отрыве!
– Да жму я, жму, – обречённо пробормотал водитель...
Заехав на вершину холма, Артём ещё раз огляделся в поисках оператора, бросил велосипед, сбежал вниз по насыпи к кустам и, приспустив шорты, застонал от облегчения.
И в этот момент, словно из ниоткуда, с обратной стороны кустов возникла молодая девушка, облюбовавшая кустики для той же цели, что и Артём. Ойкнув, девушка прикрыла рот рукой и густо покраснела. Но отворачиваться она не спешила, как загипнотизированная уставившись на обалдевшего Артёма.
