Чабан решил посоветоваться с мошем Илие, но моша накануне увела полиция.
Теперь он договорился с Грекулом, что тот захватит его с собой, в город, к судье.
— Пожалуйста, — согласился Грекул. — Но судья не поверит, что я виноват, если я сам привезу тебя к нему! Ай-ай, как можно, отдавать деньги на хранение без расписок, без свидетелей. Многие мне доверяют свои деньги, но я всем даю расписку. А мой старый друг, ваш отец, просто сошел с ума…
— Договорились мы, что я буду ждать в Слободзее, — закончил чабан. — Не видели его коляски?
— Идем в село, — сказал Митикэ. — Может, Грекул уже там? Тогда мы с ним поговорим. Но, кажется, здесь без хитрости не обойтись… Как иначе бедняку справиться с богачом-обманщиком?
Братья с чабаном зашагали к селу…На улице села, освещенной предзакатным солнцем, было по-прежнему оживленно. Митикэ только собрался спросить у одного из стариков, почему в селе такое оживление, как почувствовал удар по плечу.
Митикэ оглянулся. Перед ним, улыбаясь во весь рот, стоял Костикэ, тот самый парень, который выиграл на коне Негру приз помещика Крушевана.
— Люблю встречать друзей! — воскликнул Митикэ. — Ты что же, живешь здесь?
— Всегда жил и родился тут! — радостно сказал Костикэ. — Вы исчезли тогда так внезапно, что я даже не успел поблагодарить вас, обнять…
— Пожалуйста! — сказал Фэникэ, распахнув объятия, и так сжал Костикэ, что у того лицо побелело.
— Можешь отыграться на мне, — подмигнул парню Митикэ, — сдави меня так, чтобы я запищал, как поросенок.
Они обнялись.
— Идемте в хату, — пригласил Костикэ.
— Расскажи, как тебя здесь встретили с призом, — попросил Фэникэ. — Вот, верно, пир устроили…
— Чем длиннее разговор, тем беднее те, кто разговаривают, — сказал Митикэ. — Долгие беседы — удовольствие для богатых… Давайте о деле… Костикэ, ты можешь нам оказать услугу. Мы должны узнать, когда в село въедет купец Грекул.
— У него красные дрожки и серый конь, — уточнил чабан.
— Серый конь? Какая-то коляска и серый конь стоят у шинка. Может, это и есть Грекул?
— Ну так идемте к нему, — сказал Митикэ. — Только пусть кто-нибудь пойдет вперед и скажет купцу, что с ним хотят поговорить по важному делу братья Чорбэ. А ты, — Митикэ потянул за рукав чабана, — ни на шаг не отходи от меня.
Костикэ отправил босоногого мальчонку к купцу, и друзья зашагали по улице.
— Это братья Чорбэ! — объявлял Костикэ всем встречным. — Они очень желали мне победы на скачках, и поэтому я и выиграл!
— Где у вас остановился этап? — спросил Митикэ.
— Они прошли мимо. Не останавливаясь. Сам мош Илие там!..
Братья переглянулись. Прошли мимо?! Что же делать?
— Далеко они не уйдут, — уверенно продолжал Костикэ. — Я разговаривал с мошем Илие. Он очень устал. Они остановятся или у мельницы, или у родника.
Когда в конце улицы показалась корчма, солнце уже скатывалось за кромку неба.
— Что мне делать? — взволнованно проговорил чабан. — Идти с вами? Или вы меня позовете?
— Встань так, чтобы купец тебя не видел, и следи за Фэникэ, — сказал Митикэ. — Как только он снимет свою шапку и начнет ею утирать лицо, смело подходи к Грекулу. И скажи ему так: «Мне нужны деньги отца. Он же болен, вы знаете». И больше ничего. Понял?
Возле корчмы в последних лучах солнца сверкали лакированные красные дрожки, запряженные серым конем.
Худенький, черный, как головешка, Грекул сидел в корчме и курил трубку.
Придирчиво осмотрел вошедших братьев, поздоровался. — О чем вы хотели со мной говорить? — спросил он.
— Не здесь, бадя, — кивая на немногочисленных посетителей корчмы, почтительно сказал Митикэ.
Они втроем вышли на улицу, прошли к придорожному кресту, возле которого росли два небольших Деревца.
— Мы, бадя Грекул, — начал Митикэ, — братья Чорбэ, музыканты и актеры. Ходим по городам и селам, зарабатываем. Сегодня здесь, завтра в Бужоре, а потом в Олте…
— Чем же я могу вам помочь? — недоуменно поднял брови Грекул.
— У нас две тысячи карбованов денег скопилось, — по-простецки молвил Фэникэ, — несподручно нам их с собой таскать.
— А ваша честность всем известна, — продолжал Митикэ. — Вот и порешили мы деньги вам отдать, на сохранение… Когда нужно будет — возьмем назад.
Глаза Грекула засветились, как у голодного волка, — Конечно… конечно… когда угодно! — потирая руки, воскликнул он. — Я очень рад… видите, доброе имя приносит свои плоды…
— А как надоело их с собой таскать! — снимая кучму и вытирая ею пот с лица, вздохнул Фэникэ. — Боязно: то воры, то потеряешь, то еще что…
Лицо Грекула помрачнело: он приметил чабана, подошедшего к ним.
— А-а, — промямлил купец. — Ты уже тут… Подожди, я сейчас.
— Мне нужны деньги отца! — громко произнес чабан. — Вы отдадите их наконец?
— Что такое? — заволновался Митикэ. — Почему — наконец?
— Вот как я веду дела, — вынимая бумажник, улыбнулся Грекул. — Его отец отдал мне на хранение двести карбован. Захотел — получил когда угодно. Вот они. Возьми. Передай их моему старому другу. Пусть скорей выздоравливает.
Растерянный чабан молча поклонился и пошел, шатаясь от радости.
Грекул посмотрел на братьев, какое это на них произвело впечатление.
— Когда же вы передадите мне деньги? — стараясь казаться равнодушным, спросил он.
— Сейчас… Только сходим за ними, — сказал Митикэ. — Они здесь у нашего друга. Подождите…
Братья пошли следом за чабаном.
…А через несколько минут к нетерпеливо шагающему возле корчмы купцу подбежал босоногий мальчонка и сказал.
— Это вы — бадя Грекул? Братья Чорбэ просили передать вам, что они передумали.
И мальчонка вприпрыжку убежал по своим делам.
— Чтобы им всем провалиться прямо в преисподнюю, — заорал Грекул, вскакивая в бричку и вытягивая ни в чем не повинного коня хлыстом. — Чтоб их утащили черти!
Конь рванул с места, и бричку проглотило облако пыли.
РАССКАЗ О ТОМ, КАК ВАЖНО ЗНАТЬ
ПРАВИЛЬНУЮ ДОРОГУ
— Помогите, чудаки»
— Мы на помощь мастаки!
— Чудо нужно, чудаки!
— Для нас чудо — пустяки!
Из разговоров Пэкалэ и Тындалэ
На околице Слободзеи, возле того придорожного креста, где на вечерней заре состоялся разговор с купцом Грекулом, расположились трое парней. В густой ночной тьме даже в двух шагах их невозможно было отличить от каменного забора крайней хаты.
Когда на дороге послышалось лошадиное фырканье, то парни, как по команде, встали. Лошадь, запряженная в шарабан, остановилась, увидев перед собой три человеческих фигуры.
— Не озоруй, ребята! — испуганно сказал кучер. — Тороплюсь, к рассвету надо в имении быть, а не то заест приказчик.
— Из города едешь?
— Из него, вчера выехал.
— Конвой по дороге не встречал?
— Здесь, недалече, возле старого ветряка на ночлег расположились, в копнах. Видал, как же…
— Двое полицейских и пятеро мужиков?
— Не считал, но похоже.
— Спасибо.
— Вам спасибо, люди добрые! — Возница радостно хлестанул лошадь, и шарабан покатился своей дорогой.
— Как мы и думали — у ветряка, — сказал Костикэ братьям. — Что же теперь делать будем?
Они медленно пошли по улице к хатенке Костикэ.
Вошли в покосившуюся маленькую дверь.
Костикэ зажег огарок.
Чабан лежал на лавке не раздеваясь, счастливо улыбался во сне и время от времени ощупывал свой кожаный пояс, в котором хрустели деньги.
— Нужно дом строить, — сказал Костикэ. — Этот совсем старый стал.
— А потом хозяйку молодую в новый дом! — с завистью произнес Митикэ.
— Можем тебе самую лучшую красавицу сосватать, — предложил Фэникэ. — Укажи только…
— Есть у меня одна на примете, — застенчиво молвил Костикэ, — только силой увозить ее не нужно, меж нами все и так сговорено. Вот в конце лета хату поставлю новую, тогда и сватов зашлю.
Чабан улыбнулся во сне, повернулся на другой бок.
— Сколько человек испытал в эти дни! — вздохнул Фэникэ. — Первый раз, небось, заснул спокойно.
— Его наш разговор не тревожит, — усмехнулся Митикэ, — он сейчас свои разговоры слушает: снится ему дом родной, отец, мать, брат… Давайте о делах подумаем. Как моша Илие спасать?
— Побег ему устроить можно, — задумчиво сказал Костикэ, — дело это нехитрое. И спрятать копача потом тоже легко. Но, я думаю, нужно с одним человеком совет держать. Без его совета ничего не начинать.
— Кто этот человек? — спросил Фэникэ.
— Мош Илие.
Слышно было, как в стойле топчется Негру.
— Старый ветряк… — задумчиво проговорил Митикэ. — Далеко это?
