Ознакомительная версия.
— Смотрите, Самуэльевич! Как и отчество нашего Паниковского.
— Да, Паниковского братца, — кивнул Козлевич, — верно.
— Вперед, друзья-товарищи, дело зовет, — скомандовал глава единомышленников, затем сказал: — Как известно, голуби, фотографией в основном занимались евреи…
— И сейчас, командор, сколько мы встречали их, и на пляже, и в таких фотографиях, — определил Балаганов.
— В Одессе я знал хорошего фотографа Арона Наумовича, камрады. И что же, как мне известно, ему пришлось уехать за кордон и из-за петлюровцев, и от других погромов… Остановите, Адам, надо спросить, где эта Лазаревская. А в Москве я встречал фотографа Кацмана Шому Изральевича. Отличный человек, скажу я вам, детушки.
— И в Бердичеве, как я помню, Остап Ибрагимович, был фотограф Рабинович, — высказался Козлевич, остановив автомобиль.
— Вы были в Бердичеве, Адам? Интересно… Но об этом потом, когда у нас будет свободное время в нашем уплотненном поиске. Так вот, мы должны начать с Мацкова Моисея Самуэльевича… Но мы поедем всё же по первому адресу, к Михаилу Семеновичу Мацкову, друзья.
— Почему, командор? — обернулся впереди сидящий рыжеволосый член компании.
— Да потому, что сама фамилия Мацков не внушает доверия, что она еврейская, это раз.
— А Моисей Самуэльевич? — не сдавался Балаганов. — Как и у Паниковского ведь отчество, командор?
Остап недовольно смотрел на своего названного брата, который усомнился в правильности решения его, Остапа Бендера, и повторил:
— Это раз. Во-вторых, всегда надо вести дела по порядку. Значится здесь Михаил Семенович первым, — взмахнул справкой Бендер, — значит, к первому и едем.
После распросов выехали на Лазаревскую. Адам Казимирович остановил было «майбах» возле нужного им номера, но Бендер сказал:
— Дальше, дальше, проезжайте, Адам. Нечего нам перед окнами дома блистать своей роскошью.
Автомобиль проехал квартал и высадил Остапа, который пошел к нужному им дому уже пешком. А на вопрос своего обычного спутника при посещениях Балаганова:
— Идти с вами, командор?
Бендер ответил:
— Нет, на этот раз я без радиокомитетчика, Шура.
Зайдя во двор, Остап тут же ретировался восвояси от яростно лающего на него огромного кобеля, на длинной привязи.
— Хозяин, хозяйка — прокричал он.
Из добротного каменного дома под железной кровлей, окрашенной коричневым суриком, вышла женщина в халате, из-под которого до босых ног в чувяках, видны были яркие шаровары. А грудь её и уши украшала намедь из червонного золота. Смуглое лицо и чуть раскосые глаза, расшитая узорами тюбетейка, определяли её национальный вид. «Определенно татарка» — отметил мысленно Бендер и обратился к ней:
— Хозяйка, можно вас на минуточку?
— Сейчас, сейчас, — ответила она, загнала кобеля в будку и притворила её дверцу деревянным щитом. Подошла и спросила:
— Что хочешь, гражданин?
— Мне дали адрес, здесь проживает товарищ Мацков Михаил Семенович?
— Мацков? Нет, дорогой, тут живет Керимов, семья Керимовых. С этой стороны, а, на половине другой дома живут тоже не твои Мацковы, а Абибулаевы. Так что, дорогой, извини, нет тут такого.
— А может быть, жили Мацковы раньше?
— Как раньше, как раньше, — забряцала хозяйка своими татарскими украшениями. — Мы дом как построили, так и живем… Керимовы и Абибулаевы.
— И вы не можете ничего сообщить о Мацкове? — попытался еще Бендер.
— Как могу я сообщить, если ваш товарищ здесь не живет? — повернулась и пошла выпускать собаку хозяйка.
— Вопросов больше не имею, — с удрученным видом Остап отошел от двора и вернулся к машине.
Отыскав нужный дом на Нагорной, Остап с Балагановым отправились ко второму Мацкову.
Во дворе собаки не было и компаньоны поднялись на крыльцо небольшого, довольно обшарпанного приземистого дома под черепицей.
Справа от него были сарайные постройки, полуоб-валившийся флигелек, а дальше у стены этого забытого, очевидно, сооруженьица возвышался штабель дров.
На стук из дверей вышел старик с окладистом бородой и с дымящейся козьей ножкой в руке, свернутой из газеты и набитой крепким самосадом.
— Что скажете, граждане? — пыхнул он довольно ароматным дымком.
— Здравствуйте, папаша, — почти в один голос приветствовали компаньоны старика.
Не ответив на приветствие, курильщик неприветливо бросил:
— Так слушаю вас.
— Нам дали адрес в милиции, — решил говорить с таким хозяином, сославшись на органы власти, начал Остап.
— Что здесь проживает или проживал фотограф Мацков Моисей Самуэльевич, товарищ.
— А-а, в той мазанке-постройке, возможно, он когда-то и проживал, — переменил отношение к пришедшим старик. Очевидно, упоминание о милиции› подсказало ему, что эти люди не иначе официальные. И он продолжил:
— Наверное, проживал лет десяток тому, со своей, значит, семьей, товарищи, в той мазанке, еще пригодной для жизни. А когда, стало быть, начались военные-гражданские дела, он, жена, да двое его детей и выбрались.
— А куда, куда выбрались? — сразу же задал вопрос Остап.
— А кто их ведает, — двинул плечами старик. — У каждого, как известно, свои жизненные планы, товарищи. Выбрались и всё. Так что, тот, кого вы спрашиваете, здесь не проживает. Может, закурите? — протянул хозяин кисет Бендеру, затем Балаганову.
— Не-нет, папаша, мы не курим, вопросов больше не имею, адье, — приложил два пальца к фуражке Бендер.
— До свидания, отец, — махнул старику рукой Балаганов.
Остап со своим помощником вернулся к машине и невесёлым голосом сказал:
— Да, этот Мацков, только диву можно даваться от вопросов: где он, что он?
— Знаете, командор, — обернулся к нему Балаганов, — я вот всё время думаю…
— Это хорошо, названный брат Вася, что вы умеете думать, — посмотрел на него одобрительно Бендер.
— И всё же, зачем нам нужен этот фотограф Мацков?
Автомобиль медленно ехал по улице и Козлевич, взглянул вначале на своего соседа по сидению, а затем взглянул на своего почитаемого директора.
— Зачем? Вот вы всегда, Шура, не додумываете до конца то, о чем вы мыслите, как Спиноза. Объясняю. Если в первой шифровке старпом дает наводку Канцельсону на Мацкова, если во второй шифровке, как нам стало известно от Софьи Павловны, Канцельсон интересуется уже не только самим фотографом, а его фотоальбомом, то вывод: ключ к месту замурованных сокровищ графини находится у этого Мацкова, а вернее, как я думаю, в этом самом фотоальбоме, камрады.
— Ох, как правильно вы говорите, Остап Ибрагимович, как правильно, — приостановил машину Козлевич. — Куда будем ехать? — спросил он его, И в глазах Адама Казимировича светился блеск восхищения своим начальником.
— Выход у нас один, друзья, поездим по симферопольским фотосалонам, может, кто и подскажет нам что-то..
Расспрашивая людей о местонахождении фотосалонов в городе, компаньоны начали колесить по городу. Посетив четыре фотографических мастерских компаньоны ничего нужного им не узнали. И вернулись в Ялту.
В Крым прокралась рыжая осень. Обычно сухая, но в этот день было прохладно, накрапывал дождик. Компаньоны после безуспешных поисков и сытного ужина были дома, Остап просматривал газеты, Козлевич перебирал открытки оставшиеся после их необычной беспроигрышной лотереи, а Балаганов подрёмывал на кушетке. Вдруг тишину комнаты нарушило восклицание Козлевича:
— Остап Ибрагимович, Остап Ибрагимович, смотрите, прочтите — протянул он Бендеру красочную открытку.
— Что случилось, Адам? — воззрился на него Остап. — Вы обнаружили подклеенную к этой открытке сторублевку?
— Нет, нет, Остап Ибрагимович, прочтите вот ту, на обороте.
— Ну? Читаю… «Комфортабельные автобусы «Форд», к услугам курортников Крыма»… Ну и прекрасно, Адам, Вас не покидает мечта открыть свой таксомоторный автопарк?
— Нет, нет, дальше, дальше, Остап Ибрагимович, настаивал Козлевич. — Читайте, читайте! — задвигал своими усами он.
Великий предприниматель-искатель прочел и подскочил с криком:
— Фото Т. М. Мацкова. Вот это да. Вот это да. Спокойно, Ося, спокойно, детушки — начал перебирать открытки Бендер, читая на обороте: — Фото Мацкова, фото Мацкова… Все — фото Мацкова — заключил Остап. — Где же их отпечатали? Ага, вот здесь мелко в сторонке… Крымгосиздат «Симферополь». Ну, Адам, ну, Адам. Это же надо? Больше сотни открыток этих было в наших руках и никто не почитал тыльную сторону. А ну, другие, сколько их там у нас?
Балаганов уже стоял рядом и все трое начали просматривать тыльные стороны этих открыток. Тут были виды горы Джемерджи и Бойдарских ворот, Вид Голубого залива и горы Кошка у Симеиза, дворец Ливадийский и Воронцовский дворец-музей, Ласточкино гнездо и вид на Ялту со стороны моря, гора Дарсан и Никитский ботанический сад, вид Гурзуфа и его шаляпинские скалы-динары и много — много других достопримечательностей Крыма. И всюду на открытках: «фото Г. М. Мацкова».
Ознакомительная версия.
