– Больно? – с сочувствием спросил Хмырь.
– Не больно, – раздраженно сказал Трошкин. – Жжет…
– Поваренная соль, – констатировал Хмырь и научно объяснил: – Натрий хлор.
– Ай-ай-ай! – зацокал языком Али-Баба. – Какой хороший цемент, не отмывается совсем…
– Ты зачем бежал? – строго спросил Трошкин.
– Все побежали, и я побежал, – объяснил Али-Баба.
– У тебя какой срок был? – спросил Косой.
– Год, – сказал Али-Баба.
– А теперь еще три припаяют, – радостно хихикнул Косой. – Побег. Статья 188-я.
– Ай-ай-ай! – укоризненно зацокал языком Али-Баба. – Нехороший ты человек, Косой. Злой, как собака.
Хмырь вытащил из воды свои окаменевшие брюки, встал.
– Что делать будем, Доцент? – Он показал Трошкину брюки.
– Так побежим! – угрюмо сказал Трошкин.
– Прямо так? – поразился Хмырь. – Голые?
– Да! Прямо так и прямо по шоссе. И прямо в гостиницу. Пусть думают, что мы спортсмены.
– Да ты что, в гостиницу! – испуганно вскричал Хмырь. – Нас же сразу заметут! Можно пока и в канавке переспать!
– Буду я с вами в канаве валяться, – зло сказал Трошкин. – Сказано в гостиницу, значит, в гостиницу!
Он вылез на берег, присел пару раз, разминаясь, потом согнул руки в локтях и затрусил в сторону дороги.
Стрелочник, сидя на табурете, дремал на солнышке возле вверенного ему железнодорожного переезда, когда его разбудил бодрый окрик:
– Открывай дорогу, дядя!
По шоссе к переезду бегом приближались четверо в трусах и майках.
Стрелочник покорно закрутил рукоятку. Шлагбаум поднялся, и мимо гуськом пробежали: толстяк, руки, плечи и даже ноги которого были изукрашены узорами татуировок, черный, как жук, волосатый дядя с длинным носом, тощий парень лет двадцати пяти и лысый мужчина лет сорока.
– Физкультпривет, дядя! Салям алейкум! – крикнул худой малый. И спортсмены, не сбавляя темпа, скрылись за холмом.
Голодные, измученные марафонцы вбежали в маленький белый городок, пересекли площадь у мечети и вошли в подъезд Дома колхозников.
В вестибюле Трошкин, кивком указав подчиненным на диван, подтянул трусы, пригладил челку и подошел к дежурному администратору – молодой женщине, сидевшей за деревянным барьером.
– Мы марафонцы, – задыхаясь, выговорил он.
– Сколько вас? – спросила дежурная, пытаясь прочитать надписи на трошкинской груди.
– Четверо. Один лишний.
– Всем места хватит, – сказала дежурная.
– Вы из какого общества, ребята? – Перед замершими от страха Хмырем, Косым и Али-Бабой остановился скучающий командированный.
– «Трудовые резервы», – сообщил Косой.
– А «Динамо» бежит?
– Все бегут, – пробурчал Хмырь.
– За мной, – позвал Трошкин. И спортсмены организованно затрусили на второй этаж.
Команда подошла к двери, Косой присел на корточки, заглянул в замочную скважину, потом привалился спиной к правому косяку, а в левый уперся ногой и сильно потянул дверь на себя. Хмырь толкнул дверь, и она распахнулась.
– Ключ же есть! – возмутился Трошкин.
– Привычка, – сказал Хмырь.
«Марафонцы», голодные и обессиленные, рухнули на кровати.
– Жрать охота, – простонал Косой.
– Очень охота, – поддержал Али-Баба. – А у нас в тюрьме ужин сейчас… макароны…
– Вот что, – приказал Трошкин. – Отсюда ни шагу, понятно? Я сейчас вернусь! – Он вышел в коридор. – Товарищ, – робко попросил он сидящего возле дежурной командированного. – Вы не могли бы мне на несколько минут одолжить какие-нибудь брюки? А то наши вещи еще не подвезли…
– Может, козла забьем? – оживился командированный вставая.
– Потом, – пообещал Трошкин.
На улице Трошкин вошел в телефонную будку, снял трубку и набрал 02.
– Милиция, – отозвались с другого конца.
– Можно лейтенанта Славина?
– У нас такого нет.
– Как нет?
– Так. Нет и не было.
– Я – Доцент! – закричал Трошкин.
– Поздравляем!
– Вас разве не предупредили?
– О чем?
Евгений Иванович посмотрел на бестолковую телефонную трубку и положил ее на рычаг. Медленно вышел из автоматной будки.
– А какой это город? – спросил он у пионера.
– Новокасимск, – сказал пионер, с восхищением разглядывая татуированного босого дядю в узких джинсах.
– А Али-Бакан далеко?
– Тридцать километров.
Трошкин задумался.
Детский сад в Новокасимске был такой же, как в Москве, – двухэтажный, белый, штукатуренный.
Трошкин пригладил набок челку и пошел в подъезд.
– Здравствуйте! – вежливо поздоровался он, войдя в кабинет заведующей.
– Здравствуйте, здравствуйте… – отозвалась заведующая, глядя на робкого посетителя. – Садитесь.
– С вашего разрешения, я постою. – Трошкин хотел скомпенсировать свою внешность хорошими манерами. – Понимаете, в чем дело… – начал Трошкин. – Я из Москвы. Ваш коллега. Заведую 83-м детсадом.
Она понимающе покивала.
– Нас четверо, – продолжал Трошкин.
– И все заведующие?
– Вроде… – смутился он.
– Ну-ну…
– И вот, понимаете… в цистерне, где мы ехали, случайно оказался цемент, и наша верхняя одежда пришла в негодность.
– Бывает, – сказала заведующая.
– Мне очень неловко… – У Трошкина от унижения выступили пятна на лице. – Не могли бы вы мне одолжить на два дня 19 рублей 40 копеек?
– А хватит на четверых-то? – весело спросила заведующая.
– Хватит! – серьезно сказал Трошкин. Заведующая встала и взяла Трошкина за руку.
– Пошли! – сказала она и повела его за собой, высокая, статная и решительная, как боевой генерал.
Они вышли из детского сада к одноэтажному кирпичному зданию с забитыми окнами.
Заведующая отворила дверь, и они оказались в небольшой комнате, совершенно пустой, если не считать старой тумбочки.
– Здесь у нас будет игротека, – сказала она. – А вот здесь… – она отворила дверь в смежную комнату, – здесь у нас будет спортзал.
Где будет спортзал, Трошкин не увидел: комната до потолка была забита ржавыми радиаторами парового отопления.
– Так что вот вы с вашими заведующими очистите эту комнату от радиаторов и сложите их там, – она указала на навес во дворе. – Я вам за это плачу 20 рублей. Идет?
Трошкин задумался, глядя на бесконечные радиаторы.
– Идет, – сказал он. – Только знаете что: работать мы будем ночью. – Он подошел к тумбочке. – Положите наши 20 рублей вот сюда, в ящик. А на дверь повесьте замок. – Он показал на другой конец здания. – Когда все вынесем, эта дверь освободится. Мы войдем и заберем нашу зарплату.
Заведующая помолчала, обдумывая предложение.
– Хорошо, – наконец сказала она. – Только учтите, майн либер коллега: замок будет крепкий!
Командированный сидел по одну сторону стола, а Хмырь по другую. Между ними лежала шахматная доска, играющие сосредоточенно глядели на поле битвы. Хмырь был целиком и полностью одет в одежду командированного: костюм, рубашка с галстуком, ботинки. А командированный сидел раздетый – в трусах и в майке. Но на голове его была шляпа.
Али-Баба и Косой «болели» за спиной товарища. Али-Баба молчал, он ничего не понимал в шахматах. Косой тоже не понимал, но поминутно подсказывал:
– Ходи лошадью… лошадью ходи, дурак!
– Отстань. – Хмырь переставил ферзя и объявил: – Мат!
Али-Баба, как бы иллюстрируя сказанное, снял с головы командированного шляпу и плавно перенес ее на голову Хмыря.
– Все! – Хмырь встал. Он был при полном параде, хотя все ему было заметно велико: рукава свисали ниже кистей, а шляпа сползала на глаза.
– Не все! – запротестовал командированный. Он вытащил из чемодана электрическую бритву и положил на стол. – Против бритвы – пиджак и брюки, – потребовал он.
– Один пиджак! – отозвался Косой.
Хмырь в торговле не участвовал, он был уверен в своих силах. Сел за шахматы.
Некоторое время играли молча.
– А вот так? – пошел конем командированный.
Хмырь задумался.
– Лошадью ходи, – нервно посоветовал Косой.
– Отвались! – раздраженно сказал Хмырь.
– Лошадью ходи, век воли не видать!.. А мы – вот так! – заорал Косой и, не выдержав, передвинул пешку.
– Пошел? – вопросительно посмотрел командированный.
– Ну пошел, пошел… – с раздражением сказал Хмырь.
– Мат! – торжественно объявил его противник.
Хмырь посмотрел на доску, убеждаясь в проигрыше, перевел глаза на недоуменную физиономию Косого и, не выдержав этого зрелища, сгреб с доски фигуры и швырнул их в советчика.
– Ты что делаешь? – У Косого от обиды и гнева задрожали губы. Он не терпел унижения при посторонних. – Ты кого бьешь?..
Он схватил шахматную доску и треснул Хмыря по лысине.
– Товарищи! Товарищи! – заметался командированный. – Прекратите! Вы что, с ума сошли?
– Отставить! – вдруг раздался резкий, повелительный окрик.
В дверях стоял Трошкин. Одним прыжком оказавшись на середине комнаты, он схватил Хмыря и понес из номера, как щенка.
Косой и Али-Баба последовали за ними. Проигравшийся и перепуганный командированный снова остался в одиночестве.
