- Приготовить оружие! Приготовиться!
Бойцы быстро выхватывали оружие...
- По моей команде захватываете установки и открываете огонь по машинам в полукруге, я вас подвезу! – холодно и равнодушно сказала я. – Только по команде! Повторяю, только по моей команде! До этого не рыпаться. Чтоб я не делала, не бойтесь...
- Они же нас расстреляют... – нервно сказал кто-то. – Они сто квадратных метров только так накрывают... Мы же не сможем подъехать близко... Там столько боевиков... И установки поставлены так, что исключают подъезд в непростреливаемой зоне. Смотри, абсолютно невозможно подъехать... Мы погибли, мы не сможем ни выйти, ни вынуть оружие, чтобы стрелять...
Дула странной установке глядели на нас, способные превратить нас, как нас тут же проинформировали, в пыль.
Мое лицо было холодным и напряженным. Я холодно ждала, и все так же медленно двигалась со скоростью сорок километров навстречу смерти. Я видела, что в полукруге длинных грузовиков справа и вверх от установок, которым они перекрывали поле, есть пробел. Будто там должен стоять грузовик.
- Там контрольно-пропускной пункт перед установками... Пристрелянный... – нервно сказал белобрысый. – Мы погибли... Мы не сможем даже выстрелить, ты откроешь дверь и...
Я ухмыльнулась. Грузовик с дороги повернул влево.
Никто так ничего и не понял, даже в нашей машине, когда я прямо за рулем вскинула пулемет. И прямо через лобовое стекло, мгновенно прицелившись, прострочила бензобак длинного грузовика, как раз именно сейчас мгновенно поехавшего влево. Кто его знает, почему я решила, что там не хватает трейлера в этом построении загона, и что это именно тот трейлер. Который пройдет мимо установок влево, ибо там было его место. Он заслонил установки лишь на мгновение.
Но именно за несколько мгновений до этого его настигла моя очередь. А я рванула по настоящему еще тогда, когда стреляла. И бешено мгновенно набрала скорость. Идиоты, они поставили КПП и думали, что эта дорога непроходима!
Трейлер взорвался.
Он очень удачно закрывал меня от установок. Они даже не опомнились и ничего не поняли, когда я впритык обошла горящий трейлер, и, помня точное расположение установок, без чего нельзя выжить гонщику, обогнув трейлер прошла в дыму точно между двумя близко стоящими машинами с установками “Град”.
Но, к удивлению всех, я не остановилась. Какой-то инстинкт подсказал мне, что в реве пламени проскочившую машину не заметили. Звук поглотил рев мотора, а дым – меня.
И что есть шанс пройти незамеченной. Связи то нету! А отсюда нас не видно.
Вот теперь то Оля могла радоваться. Я выжала из груженой людьми машины все, что можно. Надо сказать, правда, что этот джип почти не заметил этого веса. Хотя плохо слушался при проходах между машинами при резких бросках, но потом я почему-то приноровилась, и стала угадывать.
А потом я просто пошла навстречу потоку милицейских машин с мигалками, дожав груженый джип до трехсот километров. Извиваясь молниеносной змейкой между ними. Мне было не до сентиментальности, я была абсолютно сосредоточена и похожа больше на мысль, чем на человека. Руки реагировали с безумной скоростью, мгновенно бросая машину в секунду в десятки поворотов. Время остановилось, руки сами делали все мгновенно с безумной часовой точностью. И начался ад.
Зрелище двигающихся на меня машин меня не трогало.
Все визжало, кричало, разлеталось, тормоза хрипели, шины выли. Я вела машину от смерти к смерти. Люди в машине были страшны.
На них в салоне я старалась не смотреть. Как они сидели. Если можно назвать то, что им пришлось вытерпеть, словом сидели. Некоторые из тех, кто еще не ездил со мной, были бледноваты. А зеленоваты – абсолютно все.
Я подняла глаза и заметила вдали вертолет.
А потом пошел сплошной мигающий поток машин. Он шел из ворот. Он был короткий, но это был ад, и я значительно поседела, пока вырвалась.
- Ездить по встречной полосе это чертовски плохая привычка... – прошептал белобрысый, но мои обостренные чувства уловили и это. Только речь его была слишком длинна и растянута. Саня, которую он крепко удерживал на руках, прижимая к себе, и которой это явно нравилось и возбуждало, словно на американских горках, только хихикнула. У нее не было седых волосков. Она смирилась.
Что случилось с волосами тех, кто ехал навстречу, неизвестно. Саня, внимательно смотревшая назад, заявляет, что они все стали белыми, ибо она видела блондинов вдалеке.
Нас словно выстрелило из потока машин.
К удивлению всех, я не выехала в этом встречном потоке с аэродрома. И не стала спасаться с него, через машины. А помчалась дальше, резко устремившись туда, где были высокие деревья. И отпустила газ.
На всей страшной скорости машина неслышно вылетела на аллею, где стоял вертолет, а перед ним куча бритоголовых людей человек в сорок, окружавших словно почетной плотной стеной какого-то человека, говорившего по телефону. Мне почему-то издалека показалось, что он всем тут командует.
- Оборонную гранату в центр кучи! – коротко выплюнула я сразу, не сомневаясь, что после танков они сработают мгновенно.
Успели даже больше, чем я хотела.
В центр толпы полетело сразу несколько гранат – я не учла, насколько быстра боевая группа профессионалов белобрысого.
Осколки еще только разлетелись, а я уже, мгновенно развернувшись на месте там, где меня не могли достать осколки, затормозила машину напротив бывшей толпы. Добивая выживших из пулемета в окно машины. Собственно, именно на разлет осколков и ушло время поворота.
Я не учла, что у меня в машине профессионалы. Я даже понять не смогла, когда они вырвались из машины и ворвались в вертолет.
Двое бойцов мгновенно перенесли сумки, дипломат в вертолет.
Я же с белобрысым, который был со мной, как кавалер, медленно пошла к вертолету. И по дороге, мгновенно нагнувшись, попыталась вынуть из рук того самого человека, который стоял в центре и командовал, какой-то странный телефон. Но, даже мертвый, он в него вцепился. Я прострелила в раздражении трупу голову, выпустив очередь. Мне показалось, что он дернулся. Белобрысый, качая головой, осторожно помог мне расцепить его пальцы и присвистнул.
- Такие аппараты есть только у нескольких самых-самых лиц в государстве... Это государственная тайна... Их нельзя подслушать...
- Смотри, – я задрала рубаху на окружающих его, показывая татуировки. – Мне казалось, что он управлял всем этим быдлом на аэродроме...
- Я что, тебя обвиняю? – удивился тот. – Наоборот, мне непонятно, как телефон попал к нему... С остальным все ясно. Я сам сообразил, что у него управление ситуацией...
- В его кресте что-то белеет, – покаянно сказала я. – Я раздробила его пулей.
Саня, бывшая сейчас в тоненьких перчатках и услышавшая наш разговор, мгновенно задрала рубаху у этого человека, и показала нам почти невидимую стершуюся татуировку авторитета.
Надломив крест, она ловко вытащила из отверстия рулончик бумаги.
- Оставь сам крест... – быстро сказала я, осторожно достав блокнотик.
- Нет проблем... – улыбнулась Саня. И даже заправила ему рубашку.
- Дай мне перчатки... – попросила я. У меня был блокнотик, в котором листики были абсолютно так же тонки и почти такого же формата, как в рулончике...
- Нет проблем... – сказала Саня.
Я же незаметно скручивала в перчатках два листика из своего блокнота, так чтоб никто не видел. Они были абсолютно такие же, из тонкой бумаги, как и в кресте. Этот блокнот достался мне от старого Ивана в детстве. Маленький негритенок моих африканских нанимателей исписал как-то мой блокнот цифирью. Там не было моих отпечатков пальцев. И теперь я должна была подменить ими тот листик, который уже подменила Саня, когда поменяла тот рулончик, который вынула из креста, и положила в свой нагрудный карман. А потом быстро скрутила рулончик из подручного материала, когда я отвернулась, и вложила в карман, а рулончик переложила себе в волосы.
- Погляди оружие, и боеприпасы... – сказала я ей. Мгновенно незаметно вкладывая один из листиков в разбитый крест под предлогом того, что достала пистолет с глушителем и сделала контрольные выстрелы в головы подозрительным людям и три в кусты, где кто-то рухнул и вывалился наружу, и получил контрольный в голову.
А потом так же незаметно подменила спрятанный рулончик у Сани, столкнувшись с ней головами. Со всей своей реакцией, так что никто не заподозрил бы.
За нами напряженно наблюдали из вертолета.
У меня все внутри дрожало. Они не должны были заподозрить, что я прикасалась к бумажке.
Кто-то мог бы подумать, что я веду себя как сумасшедшая. Зачем мне менять этот листок!? По двум причинам. Потому что тот главный рулончик в кармане у Сани был из мусора из моего кармана. И надо было срочно его изъять.
Просто я изъяла и подменила бумагу из креста, еще когда в злости выстрелила ему в голову. И специально разбила при этом пулей крест. И подозревала, что белобрысый теперь заподозрил это.
