– Но вы не пытались их пересчитать?
– Я могу сделать это прямо сейчас, при вас…
Кротик раздвинул встроенный шкаф и начал считать носки.
– Шестнадцать пар чистых, одни – на мне… И две пары в стирке.
– Сколько же должно быть всего?
– Двадцать пар, разумеется.
– Получается девятнадцать! – строго заметил Шустрик.
– Не может быть, что вы говорите!
Кротик начал снова считать и шепелявить себе под нос цифры.
– Действительно, одной пары не хватает, – признался он, закусив указательный палец.
– Хм… – Мямлик засвистел трубкой.
– Это подозрительно! – нахмурился Шустрик.
– Действительно, какая-то чертовщина. А, понимаю! Это, наверное, кто-нибудь всё-таки пошутил.
– Кто же по-вашему обладает таким замечательным чувством юмора?
– Н-не знаю… Ума не приложу.
– Хорошо, мы сами попробуем в этом разобраться. Может, вспомните ещё какую-нибудь шутку? Любая мелочь важна для следствия.
– Мелочь?.. – Кротик почесал затылок карандашом, который вертел в пальцах. – Ну хорошо, вот такая мелочь, если вам интересно. Утром, когда я вышел к завтраку, табличка с номером моей каюты оказалась перевернутой. Я нашёл на полу винтик и снова закрепил её в прежнем положении.
– Что-нибудь ещё?..
– Не знаю, стоит ли говорить… Мне показалось, что после пропажи кто-то роется в моих вещах.
– Это важно! – Шустрик поднял палец.
– Как же вы заметили?.. – недоверчиво проворчал Мямлик.
– Ну, во-первых, у меня профессиональная фотографическая память. А во-вторых… здесь беспорядок только для постороннего взгляда. На самом деле каждая мелочь находится в нужном месте.
– Огрызок синего карандаша?..
– Был на кровати, а сейчас вы прячете его за спиной.
– Ловко, – Мямлик разжал ладошку. – Знаете, я поверил в вашу фотографическую память.
– Благодарю, – улыбнулся Кротик.
– И я надеюсь, что многое из сказанного вами будет полезно для следствия.
Попрощавшись с хозяином, человечки вышли из каюты в коридор. Мямлик поднял руку и ощупал табличку. Она была закреплена двумя винтиками – сверху и снизу.
– Номер девяносто шесть… А какой номер каюты у нашего капитана? Вы не помните, коллега?
– Шестьдесят девять.
– Интересно. Очень интересно…
Глава четырнадцатая
ПСИХОАНАЛИТИК МИМОЗА
Следующий свидетель, бортовой психоаналитик Мимоза, занимала каюту номер пятьдесят четыре. Она отворила на стук без промедления. По её подкрашенным губам и ресницам было заметно, что она готовилась к приёму посетителей.
В каюте было уютно и прибрано. Здесь имелся прозрачный столик с искусственными цветами, диванчик и пара кресел. На стене – приятная для глаза картина с бабочками и зелёной травкой.
– Прилягте, пожалуйста, – предложила Мимоза. – Расслабьтесь и говорите…
Шустрик и Мямлик недоуменно переглянулись.
– Ах! – хозяйка улыбнулась и укоризненно поднесла пальчики ко лбу. – Извините, это у меня профессиональное. Не ложитесь, а садитесь. Садитесь, садитесь, разумеется…
Друзья уселись на диванчик, и Мямлик, собираясь с мыслями, засвистел трубкой.
Но Мимоза заговорила первой.
– Что же вам удалось узнать? – поинтересовалась она, удобно развалившись в кресле и надкусив шоколадную конфету. – Отдельное спасибо вам за конфеты, угощайтесь… Капитан, разумеется, вне подозрений: честь, дисциплина, образец нравственности и всё такое. Он сумел произвести на вас должное впечатление? Да, это он умеет. Я не против капитана, но поверьте специалисту: он – тёмная лошадка. Были истории, которые до сих пор можно толковать так или иначе. То ли он кого-то не удержал над кратером, то ли ему подсунули неисправное снаряжение… То ли он невероятно физически вынослив, то ли он перевёл на себя одного резервные запасы воздуха во время аварии… Много вопросов. В обоих случаях комиссия так и не смогла разобраться до конца.
Воспользовавшись секундной паузой, Мямлик попытался заговорить:
– А…
– Вы хотите спросить, не питаю ли я личной неприязни к нашему капитану? – перебила его Мимоза. – Да, вы совершенно правы, я его недолюбливаю. Но я профессионал и умею разбираться в своих собственных тараканах.
Этого не понял Шустрик и открыл, было, рот, чтобы переспросить про тараканов, но Мимоза и его опередила.
– За что я его недолюбливаю? Да хотя бы за одно то, что он считает меня здесь совершенно лишней. Он вообще не признаёт психоанализа как науки и не находит в ней никакой пользы. Он, единственный в экипаже, ни разу не лёг на этот диван. Ни одного сеанса! Выходит, ему есть что скрывать… Не исключено, что он вообще душевнобольной. Я уже подготовила рапорт в министерство здоровья с требованием отстранить его от полётов до полного и всестороннего обследования его психики.
Шустрик и Мямлик больше не раскрывали рта. Некоторое время, пока Мимоза, издав заинтересованный возглас, ела особенно понравившуюся конфету, все молчали.
– Вы думаете, – заговорила она снова, – капитан что-нибудь смыслит в устройстве звездолёта, в телетранспортации и навигации?.. Всё, буквально всё за него делает Кротик. Он и штурман, и бортинженер, и картограф… А Зоркий только делает значительное лицо и блестит медными пуговицами. Вот эти очень вкусные, с клубничной помадкой…
Шустрик и Мямлик переглянулись.
– Вы, наверное, заметили, что из нас четверых двое – врачи. Это потому, что во время испытаний важнее всего состояние здоровья экипажа. Здоровья как психического, так и физического. Полагаю, что доктор Скарабей, отслеживающий физическое самочувствие каждого из нас, тоже мог бы рассказать много интересного. Если только это не будет касаться врачебной тайны…
Мимоза посмотрела на часы и встала.
– Теперь, господа, мне необходимо работать. Благодарю вас за интересную и содержательную беседу.
Шустрик и Мямлик тоже встали и шагнули к дверям.
– Да! Чуть не забыла. Хотела сказать вам с самого начала. Если это имеет значение… Ну, короче, в тот вечер, когда пропал ключ запуска… За ужином капитан вдруг закашлялся и вышел из кают-компании. А вернулся только минут через десять, к чаю. Делайте выводы, господа, делайте выводы…
Мимоза многозначительно подмигнула и затворила дверь перед носом стоявших уже в коридоре детективов.
– Хм… – пробормотал Мямлик и яростно засвистел трубкой.
Глава пятнадцатая
ДОКТОР СКАРАБЕЙ
– Выводы, – повторил Шустрик. – У нас есть выводы?
– Будут и выводы, – пообещал Мямлик. – Но пока обмозгуем то, что имеем.
– А что мы имеем?
– Мы имеем то, что в ночь пропажи ключа капитан Зоркий будто бы видел удалявшиеся по коридору жёлтые носки штурмана Кротика. Однако сам Кротик это отрицает и в нашем присутствии обнаруживает пропажу пары злополучных носков.
– Это не убедительно!
– Далее. Бортовой психоаналитик Мимоза имеет зуб на капитана и намекает на то, что он псих. Она утверждает, что он отсутствовал десять минут во время ужина – как раз в тот вечер, когда обнаружилась пропажа.
– Значит, это он стянул ключ!
– Не факт. Ещё мы имеем перевёрнутую табличку с номером «шестьдесят девять».
– «Девяносто шесть», – поправил его Шустрик. – В шестьдесят девятой живёт капитан.
– Девяносто шесть, шестьдесят девять… Вам не кажется, коллега, что в этих цифрах есть что-то общее?.. Но вот и каюта доктора Скарабея.
Мямлик постучал в дверь.
– Прошу вас, – хозяин сам открыл дверь и впустил детективов. – Очень, очень рад вашему посещению, будьте как дома, – доктор Скарабей начал сердечно пожимать руки своим гостям. – Вы буквально спасли нас от голодной смерти… Искренне, сердечно благодарю вас!..
Довольные таким приёмом Шустрик и Мямлик расселись в имевшихся тут удобных креслах. Сам хозяин предпочёл стоять или прохаживаться по каюте из стороны в сторону.
– Вы уже были у Мимозы? Забавная дамочка, не правда ли? Смертельно ненавидит нашего капитана.
– Скажите, – обратился Мямлик к Скарабею, – в ночь пропажи вы не заметили чего-нибудь необычного или подозрительного?
– Абсолютно. Вскоре после ужина я лёг спать и ни разу не просыпался до самого подъёма.
– Нет ли у вас каких-либо своих соображений?.. Что называется, без протокола.
– Без протокола…
Некоторое время доктор Скарабей раздумывал, глядя на детективов поверх очков.
– Не знаю, стоит ли говорить…
– Говорите! – требовательно воскликнул Шустрик.
– Хорошо, я скажу. Я подозреваю, что ключ стянула Мимоза.
– Мимоза?.. – повторили детективы.
– Она могла сделать это по двум причинам, любой из которых более чем достаточно. Во-первых, ради того, чтобы насолить капитану, которому она когда-то строила глазки и который не ответил ей взаимностью.
