— Гвубиян! — зашипела она.
— У тебя противный голос, отвратительная дикция, — спокойно продолжал он. — Ты делаешь массу оговорок. Удивляюсь, как мы еще не завели специальный пылесос, чтобы подчищать твою речь. Но самое худшее, ты не способна написать простейшую реплику без помощи коллег. Мелинда, позволь, я буду откровенен. Как радиоведущая ты — полное «девьмо».
— Я не хочу это слушать, — бесновалась она.
— И не надо, — усмехнулся Джек. — Не слушай. Перед тем как ты решила вынести наш разговор на публику, я как раз собирался сказать, что два года работы на радиостанции дают тебе право на выходное пособие, размер которого можно уточнить в бухгалтерии. Спасибо, что работала с нами, до свидания! — Джек вернулся в свой кабинет и захлопнул за собой дверь.
— Я соввала пво галстук! — крикнула Мелинда в закрытую дверь. — Он отвватительный. Впвочем, как и ты! — Потом схватила сумку, младенца, подскочила к моему столу и нависла над ним снежной лавиной. — Надеюсь, ты довольна, Минти, — выпалила она. — Надеюсь, ты очень счастлива. — Она не ошиблась. Я была в экстазе, но проявила разумную сдержанность и промолчала. — А вы… — изрыгала пламя она. — Я… Я… — Умение подбирать слова никогда не было сильной стороной Мелинды, а тут дар речи и вовсе ее оставил. Она обожгла нас ненавидящим взглядом и была такова.
«Новая заварушка на радио „Лондон»!» — интриговал заголовок на обложке «Телегида» несколько дней спустя. Они нас любят. Они от нас без ума. Понимаете, мы обеспечиваем им огромные тиражи. Происходящее на нашей радиостанции интереснее любого мексиканского сериала. Скандальный уход Мелинды — очередной драматический виток сюжета. Под статью о радио «Лондон» отдали целый разворот и не поленились рассказать обо всех о переменах прошлой недели, включая введение новой жесткой системы безопасности. Все письма от безумных поклонников теперь отправлялись прямиком в полицию. В статье хвалили решение Джека продвинуть Софи на пост редактора программы «События»: в свои двадцать два года она стала самым молодым выпускающим в истории программы. Про меня там тоже много чего понаписали, например, что Джек даже не сомневался, кого назначить ведущей программы. А еще они назвали меня — только представьте! — «новым голосом радио „Лондон»». Я чуть не умерла от счастья.
На следующее утро позвонили из «Ивнинг стандард» и сообщили, что тоже хотят сделать репортаж о нашей станции. Что-то вроде «Одного дня из жизни радио „Лондон»». Приехала журналистка с фотографом, и эта парочка ходила за нами по пятам — с утренней летучки в девять тридцать до окончания эфира. Статья вышла сегодня утром. Сейчас она лежит передо мной, и на первый взгляд репортаж удался. Две полосы под шапкой «Перенастройка радио „Лондон»». Вот фотография Софи, которая ведет совещание. Вот я в наушниках, а на этой забавной фотографии все мы смеемся и шутим после дневного эфира в два сорок пять. Джека сняли в его кабинете, когда он разговаривал по телефону. На снимке у него довольный, расслабленный вид. В самом деле, теперь он уже не дергается, после того как показал падчерицам, кто в доме хозяин. Говорит, что девочки — и Джейн, кстати — стали относиться к нему с большим уважением. В интервью журналистам он сказал, что собирается сделать упор на текущие события, но надеется избежать нудной подачи новостей, принятой на других радиостанциях. Он также заявил, что в ближайшее время намерен пустить в эфир несколько новых программ. И без промедления перейти на новейшее цифровое оборудование.
Так что наконец-то все у нас налаживается, и программа стала именно такой, как мы мечтали. Более того, недавно мне позвонил Джо, чему я очень обрадовалась. Обрадовалась вдвойне, потому что он звонил не из Лондона. Он гостил у родителей в Манчестере, где собирал материалы об одном из персонажей, по-моему, учительнице главного героя. Джо сказал, что вместе с матерью просматривал старинные семейные фотоальбомы и письма. Он приехал всего на десять дней, но все-таки позвонил мне. Поэтому я невероятно счастлива. И вообще, сегодня прекрасный день.
После шоу мне на работу позвонила мама.
— Минти, статья в «Стандард» — просто супер, — сказала она. — Не могу долго разговаривать: я в бобровом заповеднике, но хотела сказать, что ты чудесно вышла на фотографии, дорогая. Интересно, папа видел? — как-то странно произнесла она.
— Ты что, с ним не разговаривала?
— Нет, в последнее время дел невпроворот, — отговорилась она. — Я его уже несколько дней не видела. Паром ходит по ночам, сама понимаешь!
— Мам, — огорчилась я. — Ты же обещала, что успокоишься.
— Что значит «успокоишься», Минти?
— Сузишь рамки своей благотворительной активности, когда папа выйдет на пенсию. Ты же обещала!
— Да, дорогая, знаю.
— Так вот, он уже почти пять месяцев на пенсии.
— Да ты что? — похоже, она была ошеломлена. — Матерь божья! А я была так занята, даже и не заметила. Конечно, он вышел на пенсию, точно-точно. Ладно, если захочешь поговорить, позвони между шестью и семью, потому что у меня аукцион для Красного Креста, а потом вечеринка с коктейлями в пользу фонда «Нет наркотикам».
— Хотелось бы мне, чтобы ты сказала «нет» своему наркотику, — отрезала я. — Ты безнадежный, пропащий филантроп!
Нет ничего лучше, чем быть радиоведущей. Я обожаю свою работу. Не потому, что карьера пошла в гору. Не потому, что работа приносит мне удовольствие, высокий заработок и профессиональный статус, внимание прессы. Нет, я обожаю работу по другим причинам. Перво-наперво, мне больше не нужно брать интервью у Ситронеллы Прэтт. А сверх того, я вольна раньше уходить домой и стала намного счастливее. Даже не переживаю по поводу Доминика и его новой помолвки. Я повеселела. В первый раз за долгое время я чувствую, что мне все по плечу. Маятник качнулся — на этот раз в мою сторону. Что поделать, такова жизнь. Пестра, как гобелен, несказанно разнообразна. Как писала Эмили Дикинсон: «То колокольчик звенит, то гробовое молчание». Иногда случается что-то страшное: жених бросает тебя в день свадьбы, но потом, восстанавливая равновесие, обязательно происходит что-нибудь хорошее. Вот как мое повышение. Хотя мне очень жаль, что для этого бедный дядюшка Перси должен был отправиться к праотцам.
Что мне на самом деле по вкусу — помимо самой работы, — так это то, что, едва закончится программа, я свободна как ветер. Не надо торчать за столом, монтировать репортажи ночи напролет, а на следующее утро просыпаться со щелочками вместо глаз. Теперь этот крест несет Моника. Она заикнулась, что всегда мечтала стать репортером, и в общей суматохе Джек ее тоже повысил. Восторгу не было предела. Моника молода, полна энтузиазма и, как и я, заражена «радиовирусом», поэтому тяжелой работы не боится. А в мои обязанности входит всего лишь вести программу. И как здорово, что больше не надо никому помогать! Отработал в эфире, и дело с концом. Можно идти домой. Хотя обычно я остаюсь. Обожаю поторчать в офисе, поболтать со всеми, хотя у Уэсли теперь одна тема для разговоров — скорое отцовство и он уже всех достал своими младенцами. Я читаю газеты, делаю телефонные звонки, а потом, где-то в половине пятого, шагаю домой. Сегодня я пришла в пятнадцать минут шестого и, как обычно, застала Эмбер за любимым занятием. Сестрица разговаривала по телефону.
— Алло, — прогнусавила она. — Книшний мака-зин «Бор-р-дерз»? Уи. Говор-р-ить Сильвия Дю-пон. — О господи, опять она взялась за старые штучки. — Й-а звонить, чтобы заказить оч-чень карошший книга, ка-аторий весь мой друзийа рекомендовать. Оно на-зивать «Общественний полза», очень карошший автор, Эмбер Дейн. Й-а хотеть заказить дьесать штюк, силь ву пле… уи, уи… мерси… оревуар… Ха! — Положив трубку, Эмбер закатилась хохотом.
— Только не говори, что ты потом забываешь прийти и забрать книги, — сказала я.
— Да! — ухмыльнулась Эмбер. — Им ничего не остается, как их продать!
— И много книжных магазинов ты уже обзвонила?
— Тридцать три, — гордо ответила она. — И все время говорю с разным иностранным акцентом. Особенно классно получается с русским. Хочешь, продемонстрирую?
— Нет, спасибо. Надеюсь, ты вспомнишь, кем притворялась — русской или француженкой, — когда они перезвонят тебе и скажут, что заказ доставлен.
— Не глупи, Минти. Я всегда даю неправильный номер телефона.
— Ты чудовище, — со смехом признала я.
— Слушай, думаешь, легко быть писателем? Приходится использовать все доступные средства. — Откуда ни возьмись появилась Пердита и, урча, запрыгнула к Эмбер на колени.
— Она так хорошо выглядит, — оценила я, погладив кошку по голове. — Поправилась.
— Да, но мы не будем объедаться. Ведь мы же не хотим разжиреть, да, киска? Ну что, Пердита, покажем тетушке Минти, что мамочка купила нам сегодня в «Харродз»?
