Видя, с каким восхищением я смотрю на его работу, он успокоился. Ему даже понравилось, что на него так смотрит красивая женщина. Каждому нравится, когда им восхищается женщина, просто заглядывает в рот.
Я захлопала в ладоши.
- Еще хочу! – сказала я.
Грузин выпятил грудь.
- Я еще и эту машину могу покрасить! – показал он на стоящую рядом иномарку.
Я его похвалила. Искренне.
Я его еще расспросила, что он умеет. Он увлекся, распустил хвост, с удовольствием рассказывал мне... Показывал... Разрисовал рядом стоящий джип розами. Начал рассказывать мне, какой у него дом. Я увлеченно слушала его. Я не очень умею думать, потому люблю слушать. И за долгую жизнь глупой дуры научилась слушать очень хорошо... Брат только руками сплескивал – когда ты молчишь, Пуля, ты совсем умная! Мама, ты не поверишь, сегодня опять академик ей четыре часа рассказывал про высшую математику и про своих внуков. И все спрашивал меня – а где эта девочка, такая невзрачная, но очень умная? А прошлый раз это был ведущий экономист МГУ. Она так с интересом смотрит, так искренне восторгается, так восхищается тобой и думает, что ты самый умный, намного умней ее, так задает вопросы и поддакивает, ибо ей действительно не скучно, что люди начинают хвастаться, как заговоренные. И ходят за ней, как привязанные, рассказывают еще и еще... И приходят к нам снова. Даже я сам, – жаловался он, – хотя и все знаю, вчера снова увлекся и рассказывал ей четыре часа, пока она меня сама же не погнала спать! Ведь это именно я вчера все пытался ей объяснить больше четырех часов новые интегральные уравнения по своей работе! Хотя у меня совершенно не было времени, и я пришел с работы чертовски усталый! И злился, когда она сказала, что хочет еще немного назавтра оставить такое интересное! Я лишь утром сообразил, что не сделал того, что должен, потому что все писал ей всю ночь, что хотел рассказать... И лишь тогда очнулся и все понял, что делал всю ночь и кому говорил. И то, только потому, что она смотрела мультик про медвежонка Мики и громко смеялась... Что отрезвило меня и заставило задуматься, что же это в сестре моей такое...
Так он говорил, находя хоть что-то положительное во мне...
Увы, за это меня вчера и уволили... После того, как брат позавчера устроил меня туда – в детективное агентство по блату. Он сказал, что они не сумеют меня уволить, потому что потеряют крупный контракт с их немецкой фирмой. Увы, он жестоко ошибся. После того, как сам начальник пол часа учил меня пользоваться диктофоном, он почему-то разговорился. И стал мне с увлечением показывать все свои дела. И даже похвастался, как он уходит от налогов, и даже сам вызвался показать все документы. И по секрету рассказал, как он присваивает гонорары обычных сотрудников, передавая им только часть того, что им лично выдают клиенты в качестве благодарности. Я же не виновата, что он вначале включил трансляцию, чтоб посмеялись люди над навязанной им олигофренкой. И что как раз в это время пришли клиенты... И с удовольствием слушали со странным выражением на лице... И даже налоговый инспектор, которого специально позвал какой-то нехороший сотрудник... И что это все писалось на кассету им же, как вещественное доказательство...
Как я потом не плакала, не убеждала, что я вообще не знаю, как эту штуку включать, начальник выл и смотрел на меня волком... Потом пришла какая-то женщина, и обо мне забыли. Я все сидела и тупо смотрела опухшими глазами в окно. Сидела и слушала, как все сотрудники и сотрудницы, узнавая, куда их хотят послать, категорически отказывались туда соваться... Мол, лучше сразу в могилу, так хотя бы будет не так больно... До меня, по все еще не выключенной трансляции, доносились их разговоры... Но я думала, что меня опять выгнали... И слезы против воли начинали течь, как я ни отворачивалась от людей... Но я старалась быть сильной, закусив губу, я не виновата, что такая уродилась, и все надо мной смеются...
- Суньте ей в сумку чип и устройте работать к нему... – услышала я злобный голос. – Вот пусть и принесет пользу, как хотела...
Я встревожилось. Мне показалось, что мне замышляют какую-то пакость.
Но меня все равно уволили. Я потом пол часа искала в сумке медвежонка Чипа и Дейла, пока не поняла, что меня снова обманули. И посмеялись надо мной. Так ревела потом, так ревела...
Только один хороший человек на той работе оказался. Анна. Странно, а я считала ее до этого плохой. А она успокоила меня, напоила чаем, когда меня уволили. И даже тут же нашла, в пику гадам, мне очень хорошее место в журнальчике “Ищу работу”. В ресторане. И даже сама позвонила и ответила на все вопросы по телефону.
Вот мне и сказали придти сегодня в ресторан – с тоской подумала я. Вот я и пришла. И ушла. Впрочем, рисуя, грузин рассказал мне о своей маме, брате, племяннице, дяде, деде и семерых двоюродных братьях, и я немного отошла. И даже снова стала солнечно смеяться.
Грузин рассказал мне про свой большой дом, про свой аул, про свою собаку. Потом сказал, какая я хорошая. Потом сорвал с клумбы десяток роз и подарил их мне. Я прижала их к груди и покраснела как рак.
- Ты... – сказал грузин, целуя мне руку в низком галантном поклоне, явно готовясь сказать что-то хорошее и комплимент. И тут в ущелье между домами, совсем низко, чуть не задев нас колесами, метров пять всего высоты, медленно прошел вертолет “Черная акула” с тупыми рылами пулеметов на турелях. Он двигался как-то по страшному медленно, как тварь, высматривающая добычу. Представляю, что они подумали – один целует руку, другая прижимает букет к груди.
- ...дура! – закончил грузин, выпрямляясь и глядя вслед ушедшему вертолету. – Я на тебя потерял два часа!
Он вскочил в машину и хотел уехать один. Я чуть не заревела. Так, дуре, и надо – ишь уши распустила.
Он быстро забежал в машину и поспешно закрыл двери, нажимая на кнопки, чтоб я не могла сесть.
- Едь, не волнуйся, – стараясь перестать плакать, сказала я. – Я позвоню мужу, чтоб он меня забрал... Не бойся, я ничего о тебе не знаю...
Он выбежал из машины и поспешно открыл двери в обратном порядке.
- Нэ волнуйса! – поспешно сказала я, прижимая цветы к сердцу. – Никто не мог принять тебя за моего любовника, ты же ничего такого не делал у всех на глазах...
- Садись! – сказал он.
- Едь! – уперлась я.
- Садись!
- Едь!
- Если ты не сядешь, я сам сяду! За то, что тебя убыл...
Я презрительно ухмыльнулась.
Он силой затащил меня вместе с моими сумками в машину. Рукой я придерживала драгоценную пачку зеленых, которую мне дал тот человек, чтоб я купила магазин.
- Сыды! – злобно зашипел он, выворачивая на проезжую часть. – Я тэбэ убывать буду!
Машина помчалась по улице, как стрела.
Он ехал и причитал.
- Я тэбэ... Я тэбэ...
Потом включил приемник.
- Всем гражданам России... – послышался оттуда голос диктора, – разыскивается особо опасный террорист...
И дальше шли подробные описания грузина, его машины, номер его машины...
Я в ужасе забилась прочь в угол.
- Так ты убийца! – жалко выдавила я, пытаясь отодвинуться подальше.
Грузин только щелкнул приемником к черту. Вид у него был, когда он на меня посмотрел, какой-то странный, злобный, загнанный и отчаянный.
Он хотел сказать, но только сжал зубы и замычал от отчаянья.
- Ты хочешь спалить себя перед самым Кремлем! – в ужасе поняла я. – В честь протеста против социальной несправедливости... Отпусти меня, – жалобно взмолилась я, вспомнив, что террористы обливают себя бензином и сжигают, а самые честные взрываются с бомбами, чтоб громче слышно было... – Честное слово, я больше ничего плохого тебе делать не буду...
Я съежилась зайчиком в уголке.
Грузин снова включил радио.
- За каждое сведение, которое поможет при его поимке, государство заплатит сто тысяч долларов...
Он снова его выключил.
- Вай-вай, за что мне такое бедствие... – обхватив голову одной рукой, он стал раскачиваться за рулем. – Ехал мирный честный грюзин, провозил наркотики...
- А где наркотики? – тут же спросила я.
- В ж...! – грубо и злобно ответил грузин.
И, выругавшись, схватился за руль. Ибо, чуть не вылетел с дороги на повороте.
Увы! После поворота стояла милицейская машина. И движение было перекрыто. Пропускали по одной машине.
Стояли машины, бегали человечки в форме.
Грузин обессилено закрыл глаза.
- Эй, ты, а ну выходи! – раздался голос здоровенного детины. Тут же подошедшего к нашей машине. – Проверка документов!
Подняв руки, грузин вышел из машины.
- Террорист! – радостно завопил верзила, увидев поднятые руки.
К нам быстро подбежали несколько крупных чинов.
- Успокойтесь, – сказала я милиционеру. – Он честный грузин, не террорист, он лишь наркотики провозит...
Я, запыхавшись, оправдывала его.
- А где наркотики? – быстро спросил подбежавший чин.
- В ж...! – честно ответила я, пытаясь честно передать слова грузина.
