ищейку, натренированную на поиск нежелательных ингредиентов, кто-то даже заметил, что она, как хорошая охотничья собака, умеет делать стойку, подавая тело вперед, в сторону опасности. Наш заслуженный пенсионер Станислав Тихонович, частенько захаживающий в гости, согласился с мнением своей протеже (это он, будучи ректором, назначил ее завхозом и наделил целым рядом особых полномочий), заявив, что амулет – это музейный экспонат, подаренный не лично ректору, а вузу, и храниться он должен там, где обрел свой музейный статус.
Станислав Тихонович недолго руководил вузом – до первой ревизии, и ушел на пенсию сразу после стремительного увольнения по собственному желанию главного бухгалтера Зои Михайловны, удивительно быстро достроившей дом в пригородном поселке у моря и переезжавшей туда на постоянное место жительство с молодым мужем инженером-программистом Серегой. Вместе с молодой парочкой в загородный дом у моря переехал и кот Феофан, приговоренный местными властями к принудительной кастрации за целый ряд дерзких преступлений против окрестных домашних питомцев и их хозяев. Владелец потрепанного Феофаном ротвейлера вообще настаивал на усыплении опасного хищника и грозил крупными исками к хозяевам кота или хозяевам хозяев кота или хозяевам родителей кота, в общем, к любому физическому или юридическому лицу, причастному к факту появления и существования этого монстра. Пришлось подключать Оксану, кот был взят на поруки, избежав даже неминуемой, казалось, кастрации, и передан молодоженам-домовладельцам, жаловавшимся на нашествия грызунов и обнаглевших енотов.
Серафима Каземировна, тихо постучав, вошла без приглашения, как всегда.
– Олег Борисович, Вам письмо, заказное, вчера курьер привез, Вас не было, и я за Вас расписалась,– затараторила она, как бы оправдываясь и одновременно с этим выпрашивая награду.
– Что за письмо?– В последнее время меня почему-то стали настораживать неожиданные сюрпризы от Почты России, особенно заказные и с уведомлением. Я вопросительно посмотрел на завхоза, та беспокойно теребила брелок из хвоста енота, подаренный ей накануне лучшей подругой – бывшим главным бухгалтером Зоей Михайловной.
– Из Америки письмо, тут на английском…
Я не ждал писем из Америки, но предположил, что это приглашение на какое-нибудь международное мероприятие и нехотя принял конверт. Строго взглянув на Серафиму, я дал ей понять, что ее дальнейшее присутствие при моей персоне не обязательно, и она, попятившись, продолжая теребить енотовый хвост, выскользнула за дверь.
Письмо оказалось от Сергея Михайловича. Конверт был оформлен на английском, но само письмо оказалось на родном, матерно-русском. Мой родственник скупо и сухо изложил свою историю интеграции в американское общество и начало новой жизни в маленьком русскоговорящем городке. Сообщил, что довольно быстро сумел возглавить русскую общину целого округа и всерьез заняться политикой. Далее все, как и следовало ожидать после фразы «заняться политикой» – дебаты, непарламентские выражения, судебные иски и т.д. и т.п. Сергей Михайлович, со свойственной ему манерой убеждать без аргументов, предлагал нам с Оксаной срочно приехать к нему, для оказания юридической помощи при подготовке к судебному процессу, инициированному общиной русскоговорящих афроамериканцев.
– Десять негритят устроили дебаты…, – защищая себя, мой мозг под влиянием хлынувшего в кровь адреналина начал генерировать переделанную считалочку.
Сергей Михайлович вступил в эмоциональную полемику с чернокожим журналистом, обвинившим его в финансовых аферах.
– Десять негритят прижали депутата…, – в голове застучали молоточки, во рту появился металлический привкус.
СМС обещал помимо солидного вознаграждения, решить все проблемы с визами и переездом, даже гражданство обещал пробить. В конце письма Сергей Михайлович просил пока решаются организационные вопросы сделать подборку на тему использования в русском языке выражений «чернобурый писец» и «черножопая братва».
Разбуженный стрессом мозг продолжал строить защиту:
– Услышав, что он вор, он выхватил топор,
И вот вам результат – девять негритят….
