Сам того не ожидая, Антон произнес эту тираду по всем правилам ораторского искусства — ни разу не запнувшись, с каждым витком мысли все более возвышая голос. Яблонская остолбенела.
— Например, за что вы невзлюбили меня? — продолжал Антон. — За то, что я не позволил вам смешать меня с дерьмом только потому, что у вас было плохое настроение? За то, что не был тупым исполнителем, а хотел активно участвовать в развитии газеты? За то, что имел наглость продвигать свои идеи и критиковать ваши?
Яблонская безмолвствовала, глядя на Антона во все глаза.
— За что вы третируете Корикову? За то, что она пошла на огромный риск и взвалила на себя выпуск газеты, пока вы прохлаждались в отпуске? Вы же вместо благодарности принялись выискивать ошибки. Зачем? Почему вы всегда всех подозреваете в плохом? Почему не скупитесь на оскорбления, а за добрым словом лезете в карман? Почему боитесь даже малейшего проявления инакомыслия?
— Ты спрашиваешь, почему, — наконец, отрешенно заговорила Яна. — Наверно, потому, что я просто… боюсь. Боюсь, что чуть ослаблю вожжи — и мне тут же сядут на голову. Ты же помнишь, что здесь творилось, когда редактором был Влад. Не-ет, Антон, наш человек по натуре раб, и ему нужна жесткая рука. Пока я руководитель, мне не стать другой.
— Да ведь я и не предлагаю вам становиться размазней. Но есть же какая-то золотая середина между начальником-самодуром и начальником-тряпкой. Почему вы думаете, что все сядут вам на шею, если вы станете выдержанной, тактичной и оставите свою подозрительность? Кто-то, может, и попытается сесть — те, кто пришел сюда не работать, а протирать штаны и интриговать. Но что вам помешает отправить таких работников в сад? Зато те, кого интересует именно успех газеты и развитие своих талантов, распрямятся в полный рост! Та же Алинка… Я… Леха с Юлькой в последнее время закисли, но и их можно реанимировать. Даже Зинка небезнадежна! Отмените распоряжения о депремировании, поговорите с людьми начистоту. Вы сами удивитесь тому, как быстро форумские злопыхатели потеряют к вам интерес…
Слово «форум» подействовало на Яблонскую как красная тряпка на быка.
— И, конечно, тебе лучше всех это известно! — едко бросила она. — Поскольку ты имеешь к этой кампании самое непосредственное отношение!
— Вы прекрасно знаете, что нет. Вам же известно, какие у меня ники в сети, и что я писал под ними на форуме. Кстати, вы установили, кто такой Кэп Грей?
Яблонская отрицательно помотала головой:
— С редакционных компьютеров пользователь под таким ником в сеть не выходил. Проверка не дала никаких результатов. Хотя я очень рада, что многих вывела на чистую воду…
— А зачем? Что вам это дало, кроме горечи и разочарования в людях?
— Какие свиньи, какие свиньи… — как заведенная твердила Яна.
— Да почему? По сравнению с тем, что говорите нам вы, они высказались еще очень мягко… Все факты соответствуют действительности. Никто не гнал никакой отсебятины. Говорю вам: устраните причину — устранится и следствие. Перемените отношение к людям — и вас перестанут полоскать на форуме. Уж как просто!
— Стать для всех золотым червонцем? — усмехнулась Яна. — Увольте.
— Но когда врагов слишком много… пожалуй, надо и в консерватории что-то подправить.
— Антон, вы распоясались, — словно в прострации отвечала Яблонская. — И как-то подозрительно ретиво защищаете форумских сплетников и этого Кэпа Грея. Ты же знаешь, кто он. Скажи!
— Ну, хорошо, скажу. И что вы сделаете?
— Что сделаю? — Яблонская оживилась, завращала глазами. — Такое устрою этому ублюдку, что мало не покажется! А если это все же окажется кто-то из наших, он пожалеет, что переступил порог «Девиантных». Сгною придирками, заставлю работать без премии, урежу гонорары, ославлю по другим редакциям, а потом выкину по статье!
— Вот как? — Антон удивленно поднял брови. — А мне казалось, что пять минут назад вы были почти адекватны. Но я ошибся. И ухожу.
— Да, иди, что-то мы заболтались, — Яблонская царственно махнула рукой в сторону двери.
— Вы не поняли — я совсем ухожу. Увольняюсь. Не могу и не хочу больше с вами работать.
— А-а, понятно, — Яна словно не верила своим ушам. — Папик перекупил? Или Карачарова золотые горы посулила, а ты и уши развесил?
— Опять паранойя. Непонятно, почему вы не рады? Я бы на вашем месте ликовал. «Профсоюзный лидер» изгнан, восстание подавлено, недовольные уходят в подполье, и вы можете продолжать править жесткой рукой. Не редакция, а разлюли-малина.
Яблонская не знала, что ответить. С одной стороны, присутствие Кузьмина в редакции в последние месяцы действовало на нее как очень мощный раздражитель. С другой стороны, несмотря ни на что, она ценила перо Антона и не хотела терять сильного сотрудника. Кроме того, она чувствовала себя уязвленной оттого, что хитрец Антоша обставил все так, что не она его выгоняет, а он сам ее бросает. Нет, этого нельзя допустить…
И, через силу улыбнувшись, Яна сказала:
— Антон, мы, кажется, оба погорячились. Давай забудем о том, что наговорили друг другу. Вернемся к этому разговору недельку спустя, ладно? Все, иди теперь, у меня голова жутко разболелась…
* * *
В дверь позвонили. Был одиннадцатый час вечера, и Рыкова никого не ждала. Спать она ложилась за полночь, поэтому сейчас коротала время, валяясь на кровати со свежим номером женского «глянца».
— Кто? — недовольно буркнула она.
— Зин, открой, это я, не бойся.
— О майн готт, — удивлению Рыковой не было предела, когда за дверью она узрела смущенного Диму Филатова. — Какими судьбами? Как решился оставить в столь поздний час молодую жену?
— Да пошла она, — отвечал Димон, переступая порог. — Я тут это… одну вещичку принес, — и сосредоточенно принялся шарить по многочисленным карманам специального фотокорского жилета. — О! Вот он!
— Что это? — лицо Рыковой потеплело.
— Не видишь — «смотрон»!
— Как-как ты сказал? Смотрон? Олух царя небесного! — и Зина расхохоталась.
Филатов выжидательно улыбался. Но когда он увидел, что «вещичка» произвела на Рыкову впечатление, у него отлегло от сердца.
— Ну и зачем ты мне показываешь этот смартфон? — посерьезнела Зина. — Не мог до завтра подождать и похвалился бы уж тогда перед всей редакцией.
— Да это… как бы это тебе… Подарок.
— Подарок?! Это с какого перепугу?
— Просто так. Подумаешь, семнадцать «штук»! — Филатов в лоб проинформировал Зину о своей щедрости.
— Эй, ты не ошибся? Может, ты Юляхе это девайс приобрел?
— Да пошла она, — упрямо повторил Димон и, подбодренный благосклонностью Рыковой к его подношению, сказал: — Чаю дашь, что ли?
— Держу только кофе и мартини.
— Накапай полстакана.
Глотнув непривычного напитка, Димон перекосился, будто поцеловал жабу.
— Э, а водки-то нет, что ли? На хер ты мне этот компот суешь.
— Водки нет, — отвечала Рыкова. — Но если хочешь, сгоняй. Я до часу точно ложиться не буду. Только смотри, не борзей тут у меня. Чтобы все было культурно.
С водкой да под «моркву» и кильки в томате светская беседа потекла свободнее. Зиночка оставила свой пафос и тоже пропустила пару рюмок.
— Зинк, эх и вляпался я с этой дурой, — бесхитростно признался Димон. — И с чего я взял, что люблю ее? А теперь фиг развяжешься…
— Да почему? Возьми да разведись, — отвечала Рыкова, играя новым телефончиком. — Очень гламурная штучка! У тебя классный вкус, Димон.
— Тебе понравилось? — разулыбался Филатов и вдруг порывисто схватил Зину за руки. Та в этот момент раскачивалась на табуретке и от выпада Димона едва не потеряла равновесие.
— Дурак, что ли? — недовольно буркнула она и вскочила с места.
Не тут-то было! Филатов прямо-таки с первобытной страстью сграбастал ее в объятья и набросился с поцелуями. Пока ситуация не вышла из-под ее контроля, Зина быстренько прикинула, что смартфон за 17 тысяч вполне того стоит. И, кроме того, что-то в этом Филатове есть. Да-да, положительно что-то есть…
Наутро она нашла в дальнем углу холодильника какой-то застарелый огрызок колбасы. Но, будучи обжаренным на сковороде и залитый тремя яйцами, он превратился в сказочный завтрак. Зина едва удержалась от желания подать это все Димону в постель.
— Черт знает что такое, — вздрогнула она от этой мысли. — Вот так и становятся безропотными клушами. Надо следить за собой.
Филатов проснулся в прекрасном настроении.
— Что, Зинк, хорошо покувыркались?
— Неплохо. Правда, я всего два часа успела поспать.
— Повторим? — он притянул ее к себе.
— Ну ты маньяк, — Зина с трудом скрывала довольную улыбку. — Мы вообще-то, и так опаздываем.
Димон резко встал с постели. Минуя ванну, в трусах прошествовал на кухню, где в считанные мгновенья умял всю яичницу. После этого он не более, чем на минуту, заглянул в ванну, потом быстро глянул на себя в зеркало, провел пятерней по жестким густым волосам и объявил:
