Ознакомительная версия.
— Я хотела посоветоваться с вами, — продолжала миссис Поустуисл, — как мне от него отделаться. Все это сразу выглядело как-то очень странно.
— Но почему вы хотите отделаться от него? Он что, очень шумный?
— Что вы! От кошки в доме больше шума, чем от него. Из него бы получился первоклассный взломщик!
— Поздно заявляется домой?
— Он вообще не выходит, едва лишь я закрою ставни.
— Может, доставляет вам много хлопот?
— Я бы не сказала. Чтобы узнать, дома он или нет, приходится подниматься к нему наверх.
— Тогда я ничего не понимаю, — в растерянности произнес мистер Клодд. — Если бы я не знал вас, мог бы подумать, что вы сами не понимаете, чего хотите!
— Меня от него трясет! — сказала миссис Поустуисл. — У вас есть немного времени, вы не слишком спешите?
Не было случая, чтобы мистер Клодд не спешил.
— Беседуя с вами, я забываю, что спешу! — галантно ответил он.
Миссис Поустуисл провела его в маленькую гостиную.
— Воистину комната для гостей! — отметил мистер Клодд. — Веселые тона в сочетании со сдержанностью стиля. То, что надо!
— Я расскажу вам, что произошло не далее как вчера вечером, — начала миссис Поустуисл, усаживаясь напротив гостя за ломберный столик. — С семичасовой почтой моему жильцу пришло письмо. Я видела, как за пару часов до этого он вышел из дому, и хоть проторчала в лавке все это время, не заметила, чтобы он вернулся назад. Это в его духе. Точно он не жилец, а призрак какой-то. Я поднялась к нему и, не стучась, вошла в его комнату. Вы не поверите! Почти раздетый он висел, вцепившись руками и ногами в самую верхушку кровати, — а кровать такая старинная, о четырех столбах! — голова у самого потолка. При этом он щелкал орехи и жевал. Вдруг, запустив в меня пригоршней пустых скорлупок, он стал корчить дикие рожи и забормотал себе под нос что-то невнятное.
— Я надеюсь, это была просто шутка? Никакого злого умысла? — поинтересовался мистер Клодд.
— Теперь так неделю продлится, уж это точно, — продолжала миссис Поустуисл, — все будет представлять себя обезьяной. Неделю назад он был черепахой, ползал на животе, привязав к спине чайный поднос. Стоит ему выйти за дверь, он ведет себя как обыкновенный человек, если так можно выразиться. Но когда остается дома... ах, я подозреваю, что он не совсем в себе.
— Вы удивительно проницательная женщина, миссис Поустуисл, — заметил мистер Клодд с оттенком восхищения. — Скажите, впадает ли он в буйство?
— Уж прямо не знаю, что с ним станется, если он вообразит себя каким-нибудь кровожадным чудовищем! — отвечала миссис Поустуисл. — Я несколько встревожена этим его перевоплощением в обезьяну. Не скрою от вас, если вспомнить все эти иллюстрированные издания, обезьяны способны на жуткие вещи. До сих пор, кроме того случая, когда он воображал себя молью и питался исключительно прикрывшись ковром, его устраивали образы птичек, кошек и прочих безобидных тварей, так что у меня не было особенного повода для волнений.
— И где только вы такого откопали? — спросил мистер Клодд. — Долго ли пришлось искать, или кто-то вам его порекомендовал?
— Как-то вечером месяца два назад его привел ко мне старик Глэдмен, торговец канцелярскими товарами с Чансери-лейн. Сказал, что это какой-то его дальний родственник, немного слабоумный, но абсолютно безобидный, и что ему хотелось поместить его в такое место, где бы с ним обошлись по-человечески. Ну и, так как вот уж более месяца у меня никто не селился, а старый дурачок на вид был тих, как ягненок, и поскольку сделка казалась выгодной, я сразу ухватилась за это предложение. А старый Глэдмен, заверив, что стремится, чтобы все было как следует, дал мне подписать некий документ.
— У вас есть копия? — осведомился по-деловому мистер Клодд.
— Нет. Но я помню, о чем там шла речь. У Глэдмена документ был заготовлен заранее. До тех пор, пока мне регулярно выплачиваются деньги, а жилец не доставляет особого беспокойства и относительно здоров, он проживает и столуется у меня за семнадцать шиллингов и шесть пенсов. В тот момент эти условия не вызывали у меня никаких возражений. Так вот: поскольку, как я вам уже сказала, платит он регулярно, а что касается беспокойства, ничего особенного я сказать не могу — был бы он нормальный человек, а то ведь святой мученик, — видно, жить мне с ним под одной крышей до самой моей смерти.
— Дайте ему волю, быть может, он на недельку сделается гиеной и примется выть или станет вопить, вообразив себя ослом или кем-то еще в этом роде, и вы добьетесь желаемого беспокойства, — предложил мистер Клодд. — Вот вам и выход из ситуации.
— Так-то оно так, — задумчиво произнесла миссис Поустуисл, — но что, если ему взбредет в его, с позволения сказать, голову сделаться тигром или быком? Может статься, что к концу его перевоплощения мне уже подобный выход не потребуется.
— Предоставьте это дело мне, — заявил мистер Клодд, поднимаясь и озираясь в поисках шляпы. — Старика Глэдмена я знаю. Я с ним переговорю.
— Если получится, попробуйте взглянуть на тот документ, — посоветовала миссис Поустуисл, — потом скажете, что вы по этому поводу думаете. Надо бы что-то предпринять, лично мне бы не хотелось остаток дней своих провести в лечебнице для душевнобольных.
— Я берусь вам помочь, — заверил мистер Клодд и с тем распрощался.
Часов через пять, когда луна июльской ночи окутала серебристой мглой мрачноватые постройки квартала Роллс-Корт, снова по бугристой мостовой эхом разнеслись звуки кованых подошв мистера Клодда. Однако мистеру Клодду было не до луны и звезд, а также всякой подобной дребедени; его всегда занимали куда более существенные мысли.
— Видали старого мошенника? — поинтересовалась высунувшаяся из дверей миссис Поустуисл, препровождая затем гостя в дом.
— Прежде всего, — начал мистер Клодд, откладывая в сторону шляпу, — скажите мне, вы в самом деле окончательно решили избавиться от вашего жильца?
В ту же секунду тяжелый удар сверху, потрясший потолок, заставил мистера Клодда вскочить со стула.
— Что такое? — воскликнул он.
— Через час после того, как вы ушли, — пояснила миссис Поустуисл, — он явился с карнизом для гардин, что продают за шиллинг на Клэр-маркет. Один конец карниза он положил на каминную полку, другой привязал к спинке кресла, чтобы самому, обвившись вокруг карниза, проспать в таком виде всю ночь. А поняли вы меня совершенно верно. Я действительно хочу избавиться от этого человека.
— В таком случае, — сказал усаживаясь мистер Клодд, — выход найден.
— Слава Тебе, Господи! — воскликнула миссис Поустуисл в религиозном порыве.
— Все оказалось так, как я и предполагал, — продолжал мистер Клодд. — Наш блаженный старичок — между прочим, он приходится Глэдмену шурином, — является обладателем небольшой ежегодной ренты. Точной суммы мне выяснить не удалось, однако я догадываюсь, что ее достаточно, чтобы обеспечить его содержание, а также гарантировать старику Глэдмену, который заправляет его делами, весьма ощутимый доход. Отправлять его в лечебницу они не хотят. Сказать, что старичок нищий, нельзя, а если поместить его в частное заведение, то это, по-видимому, будет стоить всех его денег. К тому же сами родные отнюдь не намерены ухаживать за придурком. Я выложил старому Глэдмену все начистоту, показал, что я полностью в курсе дела. Словом, я готов все хлопоты принять на себя, если, конечно, вас это устроит, и в таком случае Глэдмен готов расторгнуть с вами контракт.
Миссис Поустуисл направилась к буфету, чтобы налить стаканчик вина мистеру Клодду. Очередной громкий стук упавшего, причем весьма стремительно, тела, раздался сверху как раз в тот момент, когда миссис Поустуисл, держа стакан на уровне глаз, аккуратно наливала в него из бутылки.
— Ну разве это не беспокойство? — заметила миссис Поустуисл, подбирая осколки.
— Потерпите еще всего лишь одну ночь, — заверил ее мистер Клодд. — Завтра же утром я заберу его. А до той поры я бы вам посоветовал положить ему под его жердочку матрас, пока вы еще не легли спать. Мне бы хотелось получить его завтра в относительной исправности.
— К тому же звук падения будет не так слышен, — согласилась миссис Поустуисл.
— За здоровье непьющих! — провозгласил мистер Клодд, выпил и поднялся, чтобы уйти.
— Судя по всему, вы неплохо обделали дело в свою пользу, — заметила миссис Поустуисл. — Что ж! Кто-то вас за это осудит. А я скажу — Господь вас благослови!
— Мы прекрасно с ним поладим, — заверил ее мистер Клодд. — Я обожаю зверюшек.
На другой день рано поутру четырехколесный экипаж подъехал к воротам Роллс-Корт и увез Клодда с его Блаженным (которого с тех пор так и стали именовать: Блаженный Клодда), а также все пожитки Блаженного Клодда, включая и гардинный карниз. И снова за стеклом веерообразного окошечка над дверью бакалейной лавки появилось объявление: «Сдается угол одинокому мужчине», каковое по прошествии нескольких дней привлекло внимание одного необычного с виду, длинного и костлявого паренька, говорившего так странно, что миссис Поустуисл некоторое время не могла понять, чего он хочет. Вот почему и по сей день можно встретить почитателей книг «огородной школы»[1], тщетно блуждающих по Западному Сент-Данстану в поисках Роллс-Корт и с огорчением узнающих, что квартала более не существует. Но это история про Малыша, а мы рассказываем про то, как начинал Уильям Клодд, ныне сэр Уильям Клодд, баронет, член парламента, владелец более двухсот газет, больших и малых журналов: Честный Билли, как мы называли его тогда.
Ознакомительная версия.
