В одно из воскресений маршал решил поехать в лес по грибы. Пора для белых стояла самая подходящая. И место имелось хорошее. Один из полков, подчиненных маршалу, стоял в светлых березовых перелесках, где белые так и перли из-под земли. Оставалось сесть в машину и ехать на тихую охоту.
Понимая, что внезапный его приезд вызовет в полку неизбежный переполох, маршал позвонил командиру. «Сказал: не волнуйтесь, если приеду. Это не проверка, не ревизия. Интересуюсь грибами».
Естественно, не правда ли?
И вот маршал приехал. У ворот на въезде на территорию части его встречали командир полка, начальник политотдела и начальник штаба. У их ног стояли две корзины.
Строевым шагом подойдя к главнокомандующему, командир полка доложил:
— Товарищ маршал! Грибы для вас собраны!
Маршал в сердцах чертыхнулся, руки не подал, сел в машину и захлопнул дверцу. Тихая охота была испорчена начисто. Стратегически мысливший полковник до приезда маршала поднял по тревоге какое-то подразделение и прочесал грибные перелески.
— Уехал сразу, — сказал маршал, — все же одну корзину они в багажник сунуть успели. Стратеги!
Рассказав историю, маршал пристально посмотрел на меня и попросил:
— Ведь выставишь мое воинство на посмешище вместе со мной?
Я обещал не делать этого. Теперь, когда прошло столько времени, думаю, эмбарго на рассказ отпало.
Маршал В. Г. Куликов рассказывал: «Служил я в Одесском военном округе. И прихватил меня однажды радикулит: ни согнуться, ни разогнуться. Хожу как крючок. А тут учения накатили, и приехал на них маршал Г. К. Жуков. Прошел он к окопу, в котором я обосновал командный пункт. Жуков стоял со свитой над бруствером, а я в окопе, объявлял задачу командирам. Что-то маршалу в этом не понравилось, и он подал команду: „Полковник, что вы в яме засели?! Поднимитесь ко мне!“ Я оперся рукой о берму и вылетел к маршалу. Вытянулся, руку под козырек и вдруг понял: радикулита у меня никакого нет! С тех пор, тьфу-тьфу, им больше не мучался.
Андрей Антонович Гречко был военачальником в своих полководческих способностях очень скромный, но Леониду Ильичу Брежневу он нравился и оттого стал министром обороны. Когда назначение состоялось, кто-то спросил у генерала армии Павла Ивановича Батова:
— Что вы скажете о Гречко?
Батов пожал плечами.
— Знакомство одностороннее. В годы войны его фамилию я чаще всего встречал в приказах о взысканиях за неумелые действия и промахи…
При Гречко Батова из министерства обороны тихо ушли в Комитет ветеранов войны.
* * *
Оптимистом в армии считается тот, кто верит, что после команды «Смирно!» прозвучит «Вольно!» Пессимист, напротив, уверен, что всякий раз после команды «Вольно», вновь командуют «Смирно!»
После смерти Гречко его именем в Москве назвали часть Кутузовского проспекта от Поклонной горы и дальше до кольцевой дороги, которая до того именовалась Можайским шоссе. И сразу появился анекдот.
— Можно ли наглядно продемонстрировать афоризм: «От великого до смешного — один шаг?» — спрашивает преподаватель военной истории курсанта.
— Это очень просто, — ответил тот. — Достаточно встать на границе двух проспектов в Москве: одной на Кутузовском другой на Маршала Гречко.
Причин для такой иронии хватало. Гречко страстно любил мишуру, много занимался украшательством военной формы. Он ввел аксельбанты на парадные мундиры, приказал изготовить огромные бляхи для комендантских патрулей, лично утверждал нарукавные нашивки и другие декоративные элементы военной формы.
Однажды в Таманской дивизии проводился смотр моделей новой военной одежды. Для демонстрации были выстроены несколько взводов, солдат которых одели в разные образцы предлагавшейся для армии формы. Когда один из образцов, понравившийся Гречко, был утвержден, возник вопрос, носить ее солдатам под ремень или без него. Мнения разделились. И тогда один из солдат (разговор генералов о форме слышали все) обратился к Гречко:
— Разрешите, товарищ министр?
Все онемели от такой дерзости. Дисциплина была не просто нарушена. Она в глазах некоторых военачальников рухнула и разбилась вдребезги. Тем не менее Гречко милостиво разрешил:
— Говори, солдат.
— Товарищ министр. В нашей дивизии бывает много иностранных военных. Мы, солдаты, их видим. Так вот,.в ремнях сейчас ходят только наши и монголы.
Гречко круто повернулся и, не дослушав солдата, отошел от строя. Повернувшись к сопровождавшим генералам, изрек:
— Ходить в поясах!
Решение было принято.
Завершая одно из заседаний коллегии министерства обороны, Гречко поставил в известность военачальников, которые присутствовали:
— Завтра на парадной тренировке всем быть в парадной форме и поясах!
Сказал и вышел. Адмирал флота С. Г. Горшков, дождавшись, когда за министром закроется дверь, с иронией объявил:
— А морякам надеть шпоры! И тоже вышел из зала.
На другой день на Центральном аэродроме в Москве, где проходила тренировка, все присутствовавшие офицеры и генералы были в парадной форме и золотых парадных поясах. Только Главный маршал авиации К. А. Вершинин, человек пожилой и уважаемый, приехал туда в повседневной фуражке и повседневном поясе. Взбешенный Гречко все же сумел сдержаться и не сделал замечания Главному маршалу. Зато, улучив момент, подозвал к себе полковника — порученца Вершинина и тоном язвительным стал ему выговаривать:
— Почему ваш маршал без парадного пояса?
— Потому, что надел именно этот, товарищ министр.
— Учтите, полковник, маршал, что малое дитя. Он должен носить не то, что ему хочется, а то, что на него наденет порученец. Я вас накажу за упущение!
Тем не менее лично для меня одно из заочных общений с маршалом окончилось удивительно благополучно.
Гречко только назначили министром и «Красная звезда» тут же оперативно подготовила статью за его подписью. Материал, как водилось в таких случаях, был официальным, пустозвонным, скучным. Важным считалось не его содержание, а первое публичное появление фамилии нового министра в газете. В тот вечер я был в редакции «свежей головой» — журналистом, который обязан насквозь прочитать все материалы и выловить ошибки, проскользнувшие мимо редакторов и корректоров. Статья Гречко занимала два подвала, то есть тянулась по низу двух внутренних распахнутых страниц газеты. Прочитав два первых абзаца, я ощутил, что от скуки сводит скулы. Даже по обязанности читать статью не хотелось. И тут пришла спасительная мысль. Статья принадлежит новому министру. Значит, ее до меня с превеликим внимание читали все — дежурный и главный редактор, вылизывали грамотность корректоры. Ошибок в таком материале быть не могло. Я отложил газету и поставил свою подпись, подтверждая, что все в порядке.
А на утро в редакции все стояли на ушах: в статье нового министра обороны обнаружилась ошибка. В последний момент, перед тем как отдать готовую газету для подготовки печатных форм, метранпаж — специалист во верстке полос — внес в текст правку. Он подтянул сроку, содержавшую в себе слово «работы» и ликвидировал перенос. Все было сделано прекрасно, кроме того, что окончание слова, ранее разбитого на две части, из печатной формы убрана не была. И одной из колонок отдельной строкой висело не имевшее отношение к маршальскому тексту слово «боты». И таких «бот» вышло в свет несколько сот тысяч, соответственно тиражу «Красной звезды».
Ни свет ни заря бдительные читатели из Главного политического управления уже позвонили главному редактору газеты Николаю Ивановичу Макееву и, как говорится, накрутили ему хвоста. Макеев вызвал меня на ковер.
— Ты эту муть читал?! Только честно.
— Нет, не читал.
— И все же подписал?
— Все же подписал.
— Хорошо, — зловеще предупредил Макеев. — Своей властью наказывать я тебя не стану, будет реакция министра, он и определит, что с тобой делать.
В то же утро «доброжелатели» доложили Гречко о проколе, который допущен газетой в его важной, основополагающей для вооруженных сил статье, ко всему содержащей самые новые руководящие указания нового министра обороны войскам. Гречко это спокойно выслушал и спросил:
— Гавнокомандующим они там меня не назвали? А в годы войны одна из газет так назвала даже Сталина. Что с них с газетчиков взять?
Некоторое время спустя меня пригласил Макеев и рассказал, что все обошлось. И предупредил на будущее:
— В другой раз читай все, даже если тошно…
Кстати, сейчас в Москве Проспекта маршала Гречко больше нет. На всем протяжении улица стала Кутузовским проспектом.
Можно обмануть современников, но трудно обмануть историю.
Генерал на совещании офицеров объявляет:
— Я не против демократии и плюрализма мнений. У нас свободная страна, и каждый имеет равно думать иначе, чем я. Однако ваши мнения мне знать ни к чему. Достаточно вам знать, что думаю я.
