Францу Мозеру Фридрих вчера разрешил не приезжать с утра в Грюнвальд, а попросил появиться лишь на час только к шести вечера — помочь ему с Моникой подготовить рождественский фейерверк. А потом тоже сразу же уехать домой.
В этот день всех ждут дома семьи — дети, мужья, жены, родители, точно такие же приготовления к празднику, поэтому как только фрау Розенмайер все приготовит и разложит так«…как это умеет делать только она!..» она спокойно может ехать домой, не забыв забрать рождественский подарок от благодарного ей Фридриха фон Тифенбаха.
То же касается и герра Лемке с его коллегой — только елка! И еще цветы… И все! И вот вам подарки к Рождеству!
А на стол Фридрих фон Тифенбах при помощи двух дам — Тани Кох и Моники — все накроет сам. Это он ужасно любит делать с детства! Так что, мои дорогие дамы и господа — вы свободны и дай Бог вам всем счастья! Вы этого достойны!
В предпраздничной суматохе мне забыли дать пожрать. Пришлось даже наорать на фрау Розенмайер! Правда, я это сделал так, чтобы никто, кроме нее, моего хриплого мява не слышал. Компрометировать Человека в такой день — последнее дело. Ни в какой день этого делать нельзя, а в такой особенно.
Уж как она расстроилась! Так сожалела о своей забывчивости, что мгновенно бросила в электрическую печку (называется «Микровелле») огромную замороженую форелищу. И та через три минуты была уже мягкой, в меру теплой, и такой вкусной, что я простил фрау Розенмайер все на свете и даже потерся о ее ноги своей рожей. Не так чтобы очень, но… Как цитировал Шура кого-то из английских королей: «Ничто не стоит нам так дешево и ничто не ценится нами так дорого, — как вежливость…»
К двенадцати часам дня мы с Фридрихом, наконец, слава Богу, остались совсем одни в нашем огромном и прекрасном доме. К приему гостей было все приготовлено, и у нас оставалась еще уйма времени, чтобы привести себя в порядок и отдохнуть перед началом Рождественских торжеств.
Я подумал, что, пока не раздался телефонный звонок от Гельмута Хартманна с сообщением, что «ЕГО АВТОМОБИЛЬ ОПЯТЬ НЕ ЗАВОДИТСЯ», — волноваться мне нечего, и у меня есть в запасе пара часов для болтовни с Фридрихом.
Тема сегодняшнего разговора должна была быть продолжением вчерашней прерванной темы — почему Коты и Кошки лучше Собак. И почему Собаки не любят Кошек и Котов? Еще вчера я пытался объяснить Фридриху, что Собаки подсознательно ощущают собственный комплекс неполноценности и дико завидуют независимым и гордым, свободным и не поддающимся дрессировке Котам и Кошкам! То есть Коты и Кошки поддаются дрессуре, но только тогда, когда этого хотят сами.
Я даже пытался провести аналогию с Человечеством. Те Собаки, которые ведут себя независимо и гордо как Коты — к Котам ненависти не испытывают… То же самое и с Людьми. Независимые и гордые — интернациональны! Им не нужно цепляться за пресловутое, пошло и искусственно выдуманное расовое, якобы, превосходство над другими нациями… А это судорожное цепляние за «превосходство своей расы» — от бездарности, от зажатости, отсутствия душевной широты, от постоянного ожидания пинка в зад!.. А Коты раскованны с детства. Они Любят, и их Любят. И в этой Любви они обретают Свободу!..
Мы как-то с Шурой Плоткиным говорили об этом. Кажется, после того антисемитского митинга у Казанского собора, когда даже меня «жидом» обозвали. В отношении Котов Люди очень часто заблуждаются.
Конрад Лоренц, великий Человек, написавший такую, с моей Котовой точки зрения, гениальную книгу, как «Человек находит друга», — и то ошибся, утверждая, что Коты привязаны не к Людям, а к Дому! Неверно это… Плевали Коты на все Дома в мире! Коту важно, что за Человек живет в этом Доме, рядом с этим Котом… Вот, что важно!
Только я было собрался с мыслями, чтобы продолжить этот разговор с Фридрихом — мне были очень интересны его соображения на этот счет, — как вдруг раздался стук в дверь гостиной!
Мы, свято уверенные, что пребываем в доме одни, потрясенно переглянулись, и я тут же вспрыгнул на камин, оттуда на высокий резной буфет, и занял максимально выгодную позицию для нападения.
Стук повторился.
— Да, да!.. Пожалуйста! — удивленно крикнул Фридрих. Дверь в гостиную отворилась и вошел оранжерейно-парниковый «помощник» герра Лемке.
— Прошу прощения, герр фон Тифенбах, — мягко улыбнулся он. — Я капитан криминальной полиции Гюнтер Шмеллинг.
* * *
Что у нас потом в доме творилось — просто не описать! Когда капитан Шмеллинг, безо всяких там нагнетаний и запугиваний, очень спокойно поведал уважаемому герру фон Тифенбаху, что сегодня в Рождественский вечер в его доме может раздаться взрыв, Фридрих очень удивился и спросил — кому это понадобилось?
— Сейчас это уточняется, — уклончиво ответил Шмеллинг и попросил разрешения попытаться отыскать и обезвредить взрывное устройство, заложенное в доме еще недели две или три тому назад.
— Какого черта тогда не взорвали меня раньше? — спросил Фридрих.
— Чтобы взрыв прозвучал в тот момент, когда вы займетесь фейерверком. Тогда это могло бы выглядеть рядовым несчастным случаем.
Не скрою, я был просто поражен! Ведь существуют же Настоящие Собаки на свете!.. Такие — как Дженни, как Рэкс!.. Я — Кот… Со мной — все понятно. Но чтобы Собаки так грандиозно сумели передать важнейшую информацию, не растеряв по дороге ни одной мельчайшей детали — уму непостижимо! Ай да Рэксик! Не Пес, а Личность!
— Делайте все, что вы считаете нужным, капитан, — сказал Фридрих. Вам помочь?
— Что вы, герр фон Тифенбах! Помощников у меня более чем достаточно. Шмеллинг вынул из кармана телефонную трубку, нажал всего лишь одну кнопку и сказал всего лишь два слова. И обратился к Фридриху:
— Я, с вашего разрешения, открою ворота на территорию, чтобы наши машины не скапливались у вашего дома со стороны улицы.
— Поступайте так, как сочтете необходимым. За то время, которое вы «работали» в этом доме, надеюсь, вы знаете, как открыть ворота?
— Конечно, — усмехнулся Шмеллинг.
— Да… откуда вы так прекрасно постигли садово-оранжерейное ремесло? — спросил Фридрих. — Герр Лемке не мог на вас нарадоваться!
— Дело в том, что лет тридцать тому назад, по студенческому обмену, я заканчивал Лесотехническую академию в Ленинграде, в России.
— Так вы знаете русский язык?!
— Естественно. Поэтому я и работаю в русском отделе КРИПО.
И капитан Шмеллинг пошел к входным дверям, чтобы нажать кодовые кнопки, открывающие изнутри наши ворота в сад.
Их было шестеро и Рэкс. И приехали они не на полицейских, а на обычных частных автомобилях.
Это были два паренька, которые, как я понял, охраняли нас с Фридрихом на прогулках всю последнюю неделю. (Недаром я почувствовал, когда они выдрючивались вокруг нас на своих велосипедах, что от них пахло оружием!..) Затем сам капитан Шмеллинг и уголовно-разыскной руководитель Рэкса — мой старый и симпатичный знакомый Клаус. Можно сказать, друг еще с тех автобановских времен, когда он единственный взял меня тогда под защиту и запретил отлучать меня от Водилы… И, наконец, два очень серьезных мужичка из того «взрывного» отдела, о котором мне в прошлую встречу говорил Рэкс. Мужички были обвешаны кучей приборов и работали не за страх, а за совесть!
* * *
Не было уголка в нашем огромном доме, который бы не обшарила эта бригада из шести специалистов и одного Рэкса.
Через два с половиной часа безуспешных поисков, особенно после того, как Рэкс обнаружил в гараже, в ящике для рождественских ракет, петербургскую пластиковую сумку с одним лыжным ботинком Фридриха, Людьми из КРИПО было решено, что преступники чего-то испугались и решили отложить на время свою убийственную акцию.
Тем более, что мужички из «взрывного» отдела своими умненькими приборами точно определили, что бомба лежала именно в этом ящике!
Но вот, кто туда положил вместо бомбы один лыжный ботинок Фридриха фон Тифенбаха — было для всех загадкой. Только не для Рэкса!..
Тот сразу же незаметно загнал меня в угол кабинета, подальше от Людских глаз, и спросил меня прямо в лоб:
— Твоих лап дело?!!
Я отвел глаза в сторону и с «понтом» стал умываться. Дескать, о чем это вы, майн либер герр Рэксик? Впервые слышу…
Тогда этот настырный хам опрокинул меня на спину, прижал своей огромной лапой к полу и сказал:
— Я же говорил тебе, чтобы ты не совался не в свое дело! Мы в нашем отделе уже почти вышли на прямую — нащупали чуть ли не все связи, о которых ты даже представления не имеешь, а ты у нас из-под носа уволакиваешь куда-то одно из важнейших доказательств! Тогда на кой черт ты мне все это рассказывал?!
Конечно, я, даже лежа на спине, мог надавать ему по рылу — особенно задними ногами. Но я не пошевелился. С точки зрения юридической — Рэкс был абсолютно прав! Но с МОЕЙ точки зрения — прав был Я. И если все пойдет так, как Я ЭТО задумал, то сегодня же вечером… Но я даже рта не раскрыл!
