Действия Британской Палаты общин и французского Национального собрания в 1938 г. — это пример того, как коллективные призывы к «благоразумию и сдержанности» становятся главным источником смертельной опасности; как «средний курс», избранный под влиянием стремления к безопасности и спокойной жизни, ведет к национальной катастрофе.
Гитлер. Вы знаете, что я всегда много внимания уделял пропаганде, но даже я поразился успехам еврейской прессы в деле превращения людей в трусливых животных. Французы, которые в Первую мировую войну призвали в армию каждого второго мужчину и из своих 50 млн. населения потеряли убитыми 1,5 млн. солдат, но дрались до победы, превратились в 1940 г. в стадо, готовое предать даже будущее своих детей.
А гордые британцы? Их экспедиционная армия во Франции уже через 10 дней после начала боев удрала в Дюнкерк, откуда спаслась на острова, бросив все оружие. Спаслась потому, что я их выпустил, надеясь на мир с Англией.
Черчилль. Да. Мне пришлось напрячь все силы, чтобы восстановить гордость англичан, поскольку пресса опустила их патриотизм на небывало низкий уровень. Достаточно сказать, что при опросе общественного мнения в 1933 г. в Оксфорде из 428 студентов 275 заявили, что «ни при каких обстоятельствах не станут сражаться за короля или за свою страну». И это британская элита! Какие ничтожества!
И вот ведь парадокс для непосвященных. С Англией и со мною лично — все понятно. Мы не давали сионистам создавать в Палестине Израиль, мы враги, здесь все понятно.
Но возьмите Германию и СССР. В СССР евреям всегда было полное раздолье, а судя по их численности в тогдашних государственных органах — они имели преимущество перед коренным населением.
Сталин. Возражаю! С чего это вы взяли, что евреи — это не коренное население СССР?
Черчилль. Хорошо, я оговорился, они имели преимущество перед остальным населением. Но сионизм в союзники выбирал не СССР, а яростного антисемита Гитлера! И вы, маршал, сумели заручиться их поддержкой только в 1942–1943 гг.
Сталин. Не я, а советский народ, не давший Германии прорваться в Палестину через Кавказ. Сионисты просто перебежали на сторону СССР, хотя прямо скажу — это нам было выгодно.
Черчилль. И вот ведь парадокс для непосвященных. С Англией и со мною лично — все понятно. Мы не давали сионистам создавать в Палестине Израиль, мы враги, здесь все понятно.
Но возьмите Германию и СССР. В СССР евреям всегда было полное раздолье, а судя по их численности в тогдашних государственных органах — они имели преимущество перед коренным населением.
Сталин. Возражаю! С чего это вы взяли, что евреи — это не коренное население СССР?
Черчилль. Хорошо, я оговорился, они имели преимущество перед остальным населением. Но сионизм в союзники выбирал не СССР, а яростного антисемита Гитлера! И вы, маршал, сумели заручиться их поддержкой только в 1942–1943 гг.
Сталин. Не я, а советский народ, не давший Германии прорваться в Палестину через Кавказ. Сионисты просто перебежали на сторону СССР, хотя прямо скажу — это нам было выгодно.
Гитлер. В том, что сионисты были моими союзниками, логика как раз стальная. Они были моими союзниками именно потому, что я был антисемитом, а маршал Сталин — нет. На этом надо остановиться, раз уж возник вопрос.
Надо понять, что хотел сионизм и кто ему мог помочь в достижении его целей.
Настоящие сионисты — это романтично и фанатично настроенные евреи, которые хотели построить свое, чисто еврейское государство в Палестине.
А маршал Сталин строил интернациональное государство. Это настолько принципиальная разница, что никакой социализм сионистов (они ведь тоже социалисты) сгладить ее не мог. Сионисты принципиальные враги коммунистов, и только крайняя нужда заставила их пойти на союз с СССР.
А я строил чисто немецкое государство в Европе. По духу сионисты и национал-социалисты — это одно и то же, одна и та же партия. Мы же не мешали друг другу, нам нечего было делить — мы в Европе, а они — в Азии. Им нет дела — живут ли в Германии евреи, а мне нет дела — будут ли жить в Израиле немцы. Между немецким национал-социализмом и сионизмом не было ни малейших противоречий, мы — идеальные партнеры.
Не надо путать международный еврейский капитал и сионизм. Этому капиталу я сильно наступал на пятки. Но в то время сионизм умел подчинить его своим целям, и этот капитал вынужден был уступать мне.
Но этого мало. Во всем мире Германия оказалась единственной страной, которая могла оказать сионизму действенную практическую помощь. Почему?
На пути создания Израиля стояли две проблемы.
Первая. Нужно было освободить Палестину от английской оккупации. Добровольно Британская империя от Палестины отказываться не собиралась.
Черчилль. Еще бы! Это огромнейшая область британского влияния — Египет, Аравийский полуостров, Ирак — сплошь наши арабские колонии и протектораты. Да если бы мы посадили на Ближнем Востоке враждебное арабам государство, то наша нефтяная бочка вспыхнула бы огнем арабских антибританских восстаний и нас бы смело с главных нефтяных месторождений мира. Мы не могли допустить там никакого самостоятельного еврейского государства ни в коем случае!
Мы ведь предлагали сионистам еще в начале века в десяток раз больше земли, чем сейчас в Израиле, и в десятки раз лучше — в Центральной Африке. Но они фанатики — им подай только Палестину!
Сталин. М-да… У СССР с Биробиджаном тоже получилось не ахти. Но у нас, правда, по другой причине.
Гитлер. Кто мог заставить Британскую империю отказаться от Палестины? СССР считался слабым, его всерьез никто не принимал. США тогда открыто против Великобритании так же не выступили бы. Это могла сделать только сильная Германия!
Причем, поскольку я всегда искренне считал англичан союзниками, то первоначально ни о каком военном конфликте между Германией и Великобританией и речи не было. Сионисты полагали, что это можно будет решить мирным путем. Как впоследствии выяснилось, они меня обманули, но винить их трудно — если бы я знал, что мне предстоит воевать с Великобританией, то я, конечно, в союз бы с ними не вступил.
Но главное не в этом.
Вторая проблема, которая стояла перед сионистами на пути создания Израиля, — это отсутствие поселенцев.
Первые волны евреев-энтузиастов уже приехали в Палестину, а ведь это была пустынная бедная страна. Требовался огромный крестьянский труд, чтобы ее освоить. Евреи всего мира приветствовали создание Израиля, но бросать свою жизнь, своей гешефт, свои доходы в других странах и ехать в палестинскую пустыню, чтобы в поту осваивать своими руками землю — таких желающих с самого начала было мало, а со временем становилось еще меньше.
Чтобы заставить их ехать в Израиль, нужно было их сильно напугать, а напугать их можно было только враждебностью народов тех стран, в которых они жили.
Заставить евреев переселиться в Палестину — вот в чем была главная проблема сионизма в то время.
Черчилль. Я бы не сказал, что она сегодня исчезла. Ведь до сих пор евреев в Израиле меньше, чем в Нью-Йорке.
Гитлер. А тогда сионисты просто впадали в отчаяние. Будущий первый премьер-министр Израиля Бен Гурион в то время писал в еврейской газете «Кемпфер» в Нью-Йорке (процитирую по памяти, но гарантирую точность смысла):
«Если бы у меня была не только воля, но и власть, я бы подобрал группу сильных молодых людей — умных, скромных, преданных нашим идеям и горящих желанием помочь возвращению евреев, — и послал бы их в те страны, где евреи погрязли в грешном самоудовлетворении. Задача их состояла бы в том, чтобы замаскироваться под неевреев и, действуя методами грубого антисемитизма, преследовать этих евреев антисемитскими лозунгами. Я могу поручиться, что результаты, с точки зрения значительного притока эмигрантов в Израиль из этих стран, были бы в 10 раз больше, чем результаты, которых добились тысячи эмиссаров чтением бесплодных проповедей».
По этому высказыванию можно оценить, в каком кризисе был сионизм, когда к власти в Германии пришли мы, национал-социалисты.
Черчилль. Вы были теми самыми «умными, скромными, преданными идеям» людьми, «горящими желанием помочь возвращению евреев» в Палестину. Вы были теми, о ком мечтал Бен-Гурион.
Гитлер. Точно! Правда, я все же оказался не очень умным парнем.
Черчилль. Полно, канцлер, не вас одного надули. Но продолжим. И кроме этого, у вас в Германии были евреи, как говорил Бен-Гурион, «погрязшие в грешном самоудовлетворении».
Гитлер. 500 тыс. Правда, я не мог вынудить их эмигрировать всех. Германии не нужны были еврейские банкиры, адвокаты, журналисты, работники свободных профессий. Но мы не могли заставить эмигрировать специалистов науки, медицины, промышленности. Наконец, нельзя было потерять офицеров армии, да и, скажем, вся наша разведка велась в основном евреями. Мне даже пришлось как-то гасить скандал между Гиммлером и Канарисом по этому поводу.
