Но если отставить этот довод, если признать, что улучшение во внешнем виде перевесит то обстоятельство, что все три оксфордских террасы сделаются однотипными, то очевидно ли, что травяной склон и впрямь улучшит наш Квадрат? В Кибле разница уровней террасы и внутренней лужайки значительно больше, чем в Крайст Чёрч; в Вустере она двойная против Кибла. В обоих случаях терраса достаточно высока, чтобы образовать резко выраженную границу внутренней лужайки, а в Вустере существенную зрительную ширь создают насыпи низкорослая поросль и вьющиеся растения, покрывающие здания по-над ней. Подобное не даст эффекта в нашем огромном Квадрате: поросль и вьющиеся растения, которые прекрасно подходят тихим террасам Вустера, будут не к месту в Квадрате, который открыт для общего пользования во всех направлениях, и весьма небольшой перепад уровня (особенно если он будет ещё уменьшен, как это и предлагается) сделает склон границей весьма расплывчатой: глаз не сможет задержаться на ней, и всё будет походить, скорее, на лёгкую насыпь, что обыкновенно обрамляют крокетные площадки, чем на собственно террасу.
Не подумайте, что я придаю слишком много значения пустякам. Я просто не считаю это пустяком. Хороший или дурной вкус, выказанный в производимых в Крайст Чёрч переменах, есть предмет интереса всего Оксфорда и даже больше, чем Оксфорда — могу добавить, чем Англии, ибо полагаю, что нет в мире Университета, более славящегося красотой своих Колледжей.
Не сочтите, опять же, дерзостью с моей стороны — без какого-либо технического образования в данной области предлагать свои суждения Руководящему Органу, вместо того чтобы оставить всё на усмотрение профессионального сословия. Но этим предметом, как мне кажется, должен живо интересоваться каждый член Руководящего Органа, и в то же время предмет этот свободно может быть (и совершенно определённо будет) обсуждён теми, кто не имеет специального образования. Следует сдерживать рвение архитектора, если никто помимо архитекторов не одобряет его работу.
Весьма желательно, чтобы по этому вопросу каждый сформировал собственное независимое мнение. У нас уже имеются две перемены, которые (даже не будь они, вопреки моему мнению, серьёзными просчётами) подверглись самой враждебной критике. В новом двойном проёме, ведущем в Собор, мы преступили (без какой-либо известной мне полноценной причины) два бесспорнейших канона церковной архитектуры (см. Дополнение), в то время как во временной (очень на это надеюсь) деревянной Звоннице мы погрешили против художественного чувства всех обожателей Оксфорда, что не скоро забудется. Долго, боюсь, у нас будет памятно, как мы, когда понадобилось заручиться временным прикрытием (по меньшей мере на два минувших года, а возможно и дольше) для колоколов, и в то же время нам было по силам возвести для этого сооружение, пусть не отрадное, зато по крайней мере не оскорбительное для глаза, предпочли навязать городу (и окрестностям, ибо жуткий вид открывается и с железной дороги) совершенно лишнее уродство. Я сказал «совершенно лишнее», ибо объяснение, которое не единожды приводили при мне в его пользу, невозможно расценить как серьёзное — что окажись строение хоть сколько-нибудь сносным для глаз, мы бы им спокойно удовлетворились, не входя в дальнейшие расходы по замене его настоящей Колокольней. Ведь тот же резон в ходу у уличных музыкантов, которые используют волынку и прочие оскорбительные музыкальные инструменты как средство извлечения денег из неохочих вкладчиков и кто, говоря словами из талантливой сценки Сеймура, «менее чем за шиллинг не уберётся».
В заключение позвольте высказать ещё одно. Никто не станет отрицать, что Квадрат в настоящее время и выглядит хорошо, и честно служит своему назначению. И весьма сомнительно, мягко говоря, что после предложенных изменений он останется таковым.
Давайте же хотя бы всесторонне обсудим этот предмет, перед тем как совершить то, что потом трудно будет исправить, и если уж затеем какие-то изменения, то по крайней мере вглядимся в последствия, которые от того проистекут.
ἐν δὲ φάει καὶ ὀλέσσον [198]
ЧАРЛЬЗ Л. ДОДЖСОН.
Крайст Чёрч,16 мая 1873 г.
ДОПОЛНЕНИЕ
Если вход предназначается для того, чтобы пропускать помногу людей зараз, то следует либо увеличить ширину проёма, либо присовокупить ещё другие проёмы. В одних случаях можно оставить на усмотрение архитектора, сделать ли много небольших дверей или несколько дверей покрупнее, а в других — например, при возведении театров, амфитеатров и прочих зданий, где толпа склонна проявлять нетерпение, — целый ряд дверей предпочтительнее двух. Часто, однако, само назначение здания, — как в тех случаях, когда в него должны вступать торжественные процессии, или просто толпе предстоит двигаться в одном направлении, — требует единственного просторного входа; ибо (и здесь, опять же, законы эстетики и строительные нормы невозможно разделить) выразительность и согласованность постройки почти в каждом случае требуют, чтобы величина входа соответствовала размерам способной наполнить данное здание толпы. Что может быть недостойнее огромной массы народа, вынужденного протискиваться внутрь и наружу подобно осам или муравьям, сквозь щели; и что может быть унизительнее жалких дверец многих наших Английских Соборов, глядя на которые кажется, будто бы их сделали не для свободного выхода, а чтобы скрытно выпускать застоявшуюся конгрегацию [199]. Кроме того, выражение «церковная дверь» должно подводить нас, по мере возможности, к желанию хотя бы западный вход видеть единым, частью потому, что всякого человека с чувством, пока он восходит на богослужение, непременно посетит мысль о братстве и единении, которую внушает единый и просторный вход, частью потому, что именно у входа здание всегда обращает к прихожанам, через свои скульптуры или надписи, самые веские слова; хорошо бы ему произносить такие слова для всех вдруг, как бы единым гласом, не дробясь слабыми повторениями со второстепенных дверей. <…> Неважно, однако, единый будет вход, либо в два, в три и более проёмов; непременный закон таков: один – главный, и все следует некоторым образом соразмерять с вместимостью здания.
«Камни Венеции», т. I, с. 171 [200].
Эпиграфом к данному сборнику написанных в разные годы памфлетов, анонимно вышедшему в Оксфорде в 1874 году, служат строки из первой строфы стихотворения Роберта Бёрнса «К странствию по Шотландии капитана в отставке Гроуза, собирающего древности этого королевства» (1789). Приведём эту известную (выражение «один прохожий» на шотландском наречии сделалось обиходным среди носителей английского языка) строфу полностью:
Страна лепёшек! (О прелесть — бирки!)
До Джони Гроутса от Мэйден-кирки
Прикройте, скотты, на платье дырки:
Такая незадача!
Один прохожий свои придирки
К печати предназначил.
Здесь Страна лепёшек — разговорное именование («бирка»!) Шотландии, славящейся своими лепёшками. Выражение «от Мэйденкирка (sic!) до Джони Гроутса» означает всю Шотландию целиком, от южной оконечности до северной.
Эпиграфом служит начало английской детской песенки из корпуса «Рифмы Матушки Гусыни». Дело в том, что греческая буква π произносится по-английски как пай. Так же произносятся английское слово «пирог» и слова, означающие «участвовать в дележе», а также саму долю от такого дележа. К счастью для переводчика, в последнем значении английское пай полностью совпадает с русским словом «пай».
блуждающий огонёк (лат.).
Памфлет посвящён полемике, разыгравшейся вокруг должности заведующего Королевской кафедрой греческого языка (она так называется, поскольку её основал сам Генрих VIII в 1546 г.). Ещё 20 ноября 1861 г. Доджсон записал в дневнике: «Обнародование в Конгрегации нового положения о наделении Джоветта постоянным доходом. Говорильня заняла всю вторую половину дня, причём те два пункта, по которым велись дебаты: передача Джоветту Королевской кафедры и поддержка теологических взглядов Джоветта — оказались так безнадёжно перемешанными, что я встал и попросил, чтобы их всё же рассмотрели по отдельности. А раз уж я встал, то и наговорил более того, чем собирался вначале... Это было моё первое выступление в Конгрегации». А в 1865 году, когда и был написан данный памфлет, капитул (собрание каноников) Христовой Церкви (по-английски звучит «Крайст Чёрч», она же одновременно — собор Оксфордского диоцеза; образует единый комплекс зданий с Большим Квадратом колледжа Христовой Церкви) во главе с деканом вынужден был увеличить профессорское содержание до пятисот фунтов стерлингов. Отсюда понятен смысл буквенных обозначений: J — это не только «младшие члены» (от англ. junior; но поскольку в данном памфлете подобные выражения являются как математическими, так и политико-административными терминами, здесь это значит также «младшие чины»), но и «Джоветт», а π — искомая сумма надлежащего жалованья для Джоветта. Джоветт, Бенджамин (1817—1893) — английский филолог-классик и теолог, оксфордский администратор и преподаватель. Исключительно деятельный реформатор университетского уклада, с 1882 года вице-канцлер Университета; многочисленные ученики и последователи способствовали его славе «великого тьютора» и «учителя [Британской] Империи».
