Брэйн Даун
Код Онегина
Издательство выражает признательность Александру Сергеевичу Пушкину за неоценимую помощь при подготовке настоящего издания
Вместо пролога
— Не вам объяснять, что такое конспирологический роман, — сказал Издатель.
Писатели согласились, что объяснять не надо. Писателей было два: Большой и Мелкий. Большому Писателю было стыдно, что он ради денег взялся за попсу. Это могло замочить его репутацию. Но ему срочно нужна была новая газонокосилка, то есть его красивой жене нужен был на даче красивый газон. А Мелкому стыдно не было, потому что репутации он не имел совсем и денег тоже.
Издатель сказал, что не будет объяснять, и тут же начал объяснять (он не был уверен, что Большой Писатель, перед которым он благоговел, умеет писать конспирологическую попсу, и не был уверен, что Мелкий умеет читать и писать вообще):
— Исторический детектив — наш сермяжный ответ Дэну Брауну… Это так актуально!
— А главное — оригинально, — сказал Большой. Издатель не понял, всерьез ли говорит Большой или иронизирует, но на всякий случай улыбнулся и продолжал:
— Герою — молодому интеллектуалу, историку или журналисту, — попадает в руки некий таинственный документ…
— Неизданный текст Пушкина, — сказал Большой.
— Ой, что ж вы так сразу-то! — растерянно сказал Издатель. — А тайна? А интрига?!
— Угу, угу, — проворчал Большой. — На обложке у вас будет во-от такими буквами написано «Код Евгения Онегина», а читатель должен главы этак до одиннадцатой думать, что речь пойдет о Нострадамусе или Дюма-пэре?
Издатель опустил глаза. Большой Писатель зевнул. Мелкий встревоженно глядел то на одного, то на другого. Издатель вздохнул и продолжал:
— И на героя сразу же начинают сыпаться неприятности… Он долго не верит, что находится в опасности…
— А не мог бы он в виде исключения оказаться умным и сразу поверить? — спросил Мелкий.
Большой молчал, и Издатель сделал вид, что не слышал вопроса.
— Когда вокруг него все загадочно умирают, то наконец он верит… Он бежит, его преследуют…
— Кто? — спросил Большой Писатель, приоткрыв один глаз.
Издатель развел руками:
— На ваше усмотрение… Вероятно, какая-нибудь изуверская секта. Чем более изуверская, тем лучше.
— А, — сказал Большой Писатель и опять закрыл глаза. Он похрапывал, но, возможно, Издателю это только послышалось.
Мелкий посмотрел на носки своих ботинок (разбитых и грязных) и попытался спрятать свои ноги как можно дальше под стул. Он был маленький и тощий, а Большой был велик во всех своих проявлениях. И ботинки на нем были чистые. Они познакомились прошлой ночью в вытрезвителе: Большой каким-то сложным образом попал туда после банкета, на котором его чествовали, а Мелкий просто частенько там бывал. Большой был так добр, что накормил Мелкого завтраком и дал ему взаймы денег, чтобы тот купил себе чистые носки. Никто никогда за всю жизнь не был к Мелкому так добр.
— Герой понимает, что в документе заключена страшная тайна, — продолжал Издатель. — От этой тайны зависит будущее человечества.
— А можно — не всего человечества, а только Европы, к примеру? — робко спросил Мелкий. — Или там Красноярской области…
— Можно, — сказал добрый Издатель. — Правда, Красноярской области не существует, есть только Красноярский край, но это неважно… Итак, герой посвящает свою жизнь разгадке тайны и спасению Красноя… Европы. Он посещает музеи, библиотеки, встречается с разными специалистами, докторами наук, они читают ему лекции… Читатель любит, когда с ним делятся специальными знаниями.
— А нельзя просто предложить читателю сноску на справочную литературу? — спросил Мелкий. Но Издатель мотнул головой. Он не любил, когда его перебивали.
— Разумеется, герой совершает паломничество по пушкинским местам, а основное действие происходит на улицах Петербурга… Потом для читателей можно будет экскурсии организовывать… — Издатель мечтательно вздохнул. — Итак, что же делает наш герой-интеллектуал?… Бегая, прыгая, вися над пропастью на одной руке и отстреливаясь, попутно он изучает труды Модзалевского, Лотмана, Эрлихмана…
— Эйдельмана, — во сне простонал Большой.
— Да, да, разумеется, ну, и прочих там; находит в них всякие неувязки, совершает литературные открытия… Дальше, натурально, обводит преследователей вокруг пальца и спасает… — Издатель поглядел на Большого и зевнул. — Вы понимаете, конечно, что главные герои должны составить пару. Два разных характера…
— Как мы, — сказал Мелкий и поглядел на Большого с нежностью.
Издатель перевел свой взор на него и поморщился.
— Нет, не как вы, — ответил он. — Героев должно быть два: герой и героиня. Она — профессор, пушкиновед, молода, красива, загадочна, владеет каратэ… Они сперва, как водится, друг дружку терпеть не могут, но потом проводят вместе ночь, влюбляются…
— Может, сначала влюбляются, а потом проводят? — спросил Мелкий, ерзая на стуле.
Он был весь какой-то беспокойный, Издателя это смущало, но он полагал, что Большому видней.
— Как хотите, — сказал Издатель. — Во всяком случае, дальше они бегут от этой изуверской секты уже вместе… Ну-с, что еще? Разумеется, весь текст должен быть пронизан цитатами и реминисценциями из «Евгения Онегина» — так, знаете, ненавязчиво напомнить читателю, о чем эта вещь…
Большой всхрапнул так громко, что сам себя разбудил.
— Отлично, отлично… — пробормотал он. — Блестящая идея.
— Я рад, — скромно сказал Издатель.
— Как-то это все… — начал опять Мелкий. Большой пнул его, но не больно. Мелкий замолчал. Они встали. Издатель тоже встал и пожал им руки.
— Пожалуйте в бухгалтерию, за авансом… Ах да, — спохватился Издатель, — еще один вопрос… На обложке, разумеется, будет стоять ваше имя?
Издатель обращался к Большому; он был убежден в положительном ответе и вопрос свой задал больше для проформы. Но, к его ужасу, Большой вдруг замотал головой:
— Нет-нет, ни в коем случае!
— Но как же тогда… отдел маркетинга меня съест…
Большой молчал, упрямо сжав губы. Нельзя сказать, чтобы Издатель не понимал его мотивов: Большому было стыдно подписывать халтуру своим именем. Но Издатель полагал, что ему удастся в дальнейшем разъяснить Большому моральную неправоту его позиции.
— Ладно, — сказал Издатель, — мы еще вернемся к этому вопросу. — И он еще раз пожал писателям руки.
Писатели пошли в бухгалтерию и получили аванс. Большой Писатель был очень добрый. Теперь у Мелкого будут новые ботинки. Потом они вышли на улицу. Это была улица Тверская. Они купили пива и стали пить его, сидя на скамеечке в сквере, где все встречаются. На них сверху глядел человек, лицо его было усталое. Они не обращали на него никакого внимания. Они просто пили пиво и подсчитывали, что купят себе завтра. Потом Большой раскрыл ноутбук и стал писать быстро-быстро:
КОД ОНЕГИНА
роман
Мне день и ночь покоя не дает
Мой черный человек. За мною всюду,
Как тень, он гонится.
«Моцарт и Сальери»
— Вот, — сказал Большой, — начало положено. Дальше ты валяй.
— Но…
— Я хочу еще пива. Ничего, не бойся, валяй. Потом я впишу туда мысли.
Оставшись один, Мелкий воровато огляделся. Сперва он хотел удрать с ноутбуком и пропить его. Но почему-то он этого не сделал. Он начал печатать, и руки его тряслись, но не от похмелья, нет…
Глава первая
Ай-яй-яй-яй, убили негра, убили негра, убили,
Ни за что ни про что, суки, замочили.
«Запрещенные барабанщики»
I
— Хозяин, хозяин! Тут какой-то эта… коробочка нашли.
«Сам ты коробочка! Прикидываешься, будто по-русски нормально говорить не умеешь», — подумал он. Без злобы подумал, просто так. Молдаваны-строители, как и все другие чучмеки, нарочно прикидывались неграмотными и бестолковыми, чтобы в случае чего отмазаться, типа «моя твоя не понимай». Это было нормально: всяк норовит напакостить, а потом отмазаться. Он их не осуждал. Он никогда не говорил про них «понаехали». Ну, понаехали — а если б не понаехали, кто б ему так дешево взялся загородный дом строить? Москвичи, да? Он не миллионер… пока. «А дом все-таки хорош выходит! К будущей весне закончу строиться — и сразу с Катей под венец».
