Жест — дирижера Штидри! Эрудиция — самого Соллертинского! ГТыос — как у Сальви-ни в роли Сальери! И ни одной лишней детали!
Сомнений не было. Всеми этими качествами одновременно мог обладать только один человек — Евг. Сазонов.
Вы не можете себе представить мою радость! И я прошу всех читателей, телезрителей, радиослушателей: подбирайте любую бумажку с подписью «Евг. С.»! Ройтесь в корзинах, на чердаках, ищите в сундуках и рундуках, сохраняйте пожелтевшие фотографии автора «Бурного потока»!
Это наш долг перед историей, перед культурой. Иначе потомки нам не простят!
Андрей ВОЗНЕСЕНСКИЙ
Люблю Сазонова
Люблю Сазонова.
Люблю его творчество — устремленное в неизвестность, как гигантская парабола, и причудливое, как мозаика. Люблю его стиль — неровный и прерывистый, как буксующий синхрофазотрон. Люблю его грушевидное треугольное лицо. Люблю его фамилию — мне чудится в ней дюралевый запах рыбьей чешуи и буйство красок французских импрессионистов: Сазонов — сазан — Сезанн. Хорошо сказал о нем Маяковский в своих стихах о Верлене:
Один сезон —
наш бог — Ван-Гог.
Другой сезон — Сазонов.
Помню Евгения осенью в Сигулде и весной в Дубултах. Шлепая ахиллесовыми пятками по кромке Рижского взморья, он читал мне вслух отрывки из «Бурного потока». Спасибо!
Однажды в Марбурге мы с ним посетили дом, где жил Гете. «Его тоже ругала критика», — промолвил Сазонов.
Не люблю критиков!
Владимир СОЛОУХИН
С Сазоновым по грибы
Это лето, как и все предыдущие, я провел в своей деревне Журавлихе. Жена, отчаянно проклиная мою страсть к экспериментированию, сушила боровики и моховики, жарила маслята и опята, тушила строчки и сморчки, солила и мариновала волнушки, свинушки и чернушки. Так продолжалось из года в год, из книги в книгу.
Как вдруг дверь распахнулась, и в избу, с иконой древнего письма под мышкой, вошел Женя Сазонов.
Он смотрел на меня ясными глазами, аппетитно похрустывая ноздреватым подгруздком.
— Исполать тебе, сударь ты мой, свет Володимер, — сказал он, бья челом. — А не сходить ли нам, сударик, в музей какой ни на есть, людей посмотреть, себя показать?
— В музей — оно, конешно, дело полезное для общей эрудиции, — отвечал я, дожевывая рассыпчатый подосиновик. — А все ж по грибы — оно вроде бы способнее. Знатные ноне мухоморы уродились!
И сейчас, спустя много лет, я думаю: а ведь как хорошо, что не пошли мы тогда с Евгением по грибы и не отравились ложными лисичками. Какая была бы утрата для родной литературы! Не видать бы тогда читателям Бурного потока»!
Обошлось однако.
Аркадий РАЙКИН
Мой школьный товарищ Женя
Это что тут в приемной — опять народ просочился? Ах, по случаю Дня смеха… Ну да, я понимаю… А что это на столах — бутыльброды с маслом?
Нет, конечно, я понимаю — в такой день, когда все человекчество празднует… По-научному — это вам не понять — банкет называется.
Так что вы от меня хотели, товарищ? Ну не дают! Не дают работать! Ах, вспомнить о Сазонове? Это какой еще Сазонов? Рек-бус! Крок-сворд! Матусовский — помню, Долматовский, Колмановский, Богословский, Курский, Казанский… Ах, школьный товарищ? Нет, не припомню. Сидишь тут, как мальчишка, с пятью телефонами… Я же вас просил чай с лимоном, а вы что принесли? Я сам знаю, что День смеха. А что, горит? Уже смешно!
Так что он там написал, этот, как его фамилие… Ро-ман-то какой, говорю? Ах, «Бурный поток»…
Настоящих-то потоков да-авно нет! Вот раньше потоки были — это да… В тысяча восемьсот восемьдесят восьмом году, — как сейчас, помню… Весна… Все залило! Все-o! Земли не видно. Это — поток! А у Сазонова что? Нет. вообще-то, конечно, есть кое-что. Но — не то!
Что? Ах, меня уже сняли с работы? Ну еще бы. Женя Сазонов, как не помнить! Вместе в греческом зале… Мы же с ним из одного тамбура вышли. Как вспомню — так вздрогну, как вздрогну — мороз по коже. Бу зделано! Как говорят древние греки — айн унд цванциг, фир унд зибциг, что означает — с Первым апреля!
Ну, с этим вопросом все. Это я сказал, что я предупредил. Таким путем, в таком разрезе. Семья есть?
Привет семье!
Евг. Изонов
Приветы и заветы
К вопросу о ресурсах. Россия — богатая страна! Если, скажем, всем кандидатам дать попрезидентствовать хотя бы по четыре года — и то мы обеспечены президентами на 48 лет вперед!
К итогам первого тура. Вот собрались в команде претендентов 11 джентльменов — а ведь одну женщину вперед не пропустят!
К предчувствию второго тура. Так и представляется — толкутся в сенях, сшибаясь по старинному обычаю плечами. Зюганов и Путин:
— А ну, давай выйдем? Один на один!
К переменам. Нет, что-то явно меняется! Раньше, к примеру, показывали человека, похожего на прокурора. А теперь показали человека, который на известного террориста ну совершенно не похож!
К вопросу о свободе. За десять лет так наглотались свободы, что случись тоталитаризм, поначалу воспримем это с радостным ощущением перемен!
