Неле. Не знаю.
Каталина. Ганс — хороший. Неле — злая… Зачем ты умчал, ненаглядный Ганс?.. Руки холодные, ноги холодные, сердце горячее.
Неле. Я боюсь ее…
Сооткин. Не бойся, доченька, от безумных зла не бывает…
Входит Клаас.
Клаас. Женщины, я принес вам весточку от Тиля! (Достал рваный башмак.) Мне передал его паломник, который встретился с ним в Италии.
Сооткин (рассматривая башмак). Что значит это послание?
Клаас. Это значит, что он прошел половину пути! Это значит, что он скоро вернется — одна нога здесь, другая там! Это значит, что надо накрывать на стол, поскольку ботинок просит каши!..
Неле. А на словах он ничего не передавал?
Клаас. Как же! Он велел сказать, что любит Неле, что помнит о Неле, что тоскует о своей милой Неле…
Неле. Это был не Тиль!
Клаас. Это был Тиль! Он сидел в пивной, и у него на коленях была пухлая блондинка!
Неле. Да, тогда это — он.
Сооткин (мужу). Зачем ты рассказываешь ей такие вещи?
Неле. Нет, нет, ничего… Я все равно буду его ждать и любить.
Сооткин. Молодец, дочка! Люби его… У него доброе сердце.
Неле (зло). Доброе для всех, кроме меня! Для меня у него хитрые глаза и длинные зубы, которые он скалит. Для меня у него лживые слова и запах толстых блондинок, которыми он провонял насквозь!.. Пусть только вернется! Пусть только подойдет на расстояние оплеухи!..
Клаас (весело). Так его, мерзавца!.. А я добавлю! Уж мы ему пересчитаем ребрышки!..
Неле. И плюну! Прямо в рожу его наглую плюну!.. А потом уйду с первым же парнем, которого встречу на улице!
Сооткин (ласково). Как ты его страстно ненавидишь, дочка! Какой он счастливый, мой Тиль!
Открылась дверь, вошел Палач.
Палач. День добрый, хозяева!
Каталина (вскочила, заметалась по комнате). Огонь! Больно!.. Не надо!.. Ганс, милый Ганс, спаси меня!..
Клаас (усаживая ее). Ну, ну, что ты испугалась, глупая? Это ж палач!.. (Усаживая.) Проходи, садись. Сейчас время обеда…
Палач (усаживаясь). Обеда не надо, хозяин, а вот винца бы…
Клаас. И то верно… (Наливает вина себе и Палачу.) Ну, как жизнь?
Палач. Да, слава богу, все по-старому…
Клаас. Устаешь, поди?
Палач. А то как же! Целый день на ногах… А иногда и ночью, если срочное дело… Вот!.. (Замялся.) Хозяин, а я ведь и к тебе по делу…
Клаас. Говори! (Налил кружку.)
Палач. Легко сказать — говори… (Отпил.) Ну, в общем, Клаас, донос на тебя.
Клаас (сохраняя спокойствие). Во как! И что в доносе?
Палач. Да как обычно, мол, еретик ты!.. Над церковью глумишься, святые иконы поносишь… И все такое! Брат, мол, у тебя — протестант.
Клаас. Он умер.
Палач. А наследство — тебе… Стало быть, одно к одному!.. Ну да я тонкостей-то не знаю. Профос велел тебя, стало быть, под арест…
Клаас. Так.
Палач. Он солдат хотел, а я говорю — ни к чему… Уж лучше я сам приведу. Столько лет знакомы, слава богу!.. Вот!..
Клаас. Выпить-то еще раз время есть?
Палач. Само собой. Обожду!
Клаас и Палач молча пьют. Сооткин, Неле с ужасом наблюдают за ними.
Клаас. Ячмень в этом году вроде неплохой уродился, а?
Палач. Должно, неплохой. Если только дожди в мае не зарядят…
Клаас. Теплый май обещали…
Палач. Апрель был холодный — значит, май теплый.
Клаас (задумчиво). Теплый… (Встает.) Ну, пошли!
Палач. Тут еще такое дело… Клаас, я ведь тебя должен связанного привести. (Достал веревку.)
Клаас. Если должен, чего уж… (Отводит руки за спину.)
Палач. Да нет, можно и спереди… Оно так удобней будет. (Начинает связывать Клааса.) Хитрость-то небольшая, а все рукам полегче. И веревку я взял невощеную, чтоб не врезалась…
Сооткин (вдруг издает протяжный крик). О-о-оой! За что?! (Валится перед мужем, хватает его за ноги.) За что?! Отпустите его!
Палач (смущенно). Не надо, хозяюшка, не надо. Все образуется!
Каталина (вскочила, забегала по комнате). Огонь! Огонь! Душа просится наружу! Прорубите голову!..
Клаас. Встань, Сооткин! Встань!
Неле (успокаивая). Не надо, Сооткин. Встаньте. Все обойдется. Они не имеют права!
Сооткин (обнимая мужа). Не уходи!.. За что?.. Пусть возьмут и меня!
Клаас. Меня отпустят, Сооткин, вот увидишь… (Орет Палачу.) Что встал? Веди скорей, дурак!
Палач. Да я что? Во мне, что ль, дело? (Оттаскивает Сооткин.) Отойди, хозяйка! Ну что за люди? Хочешь как лучше, а оно — вон как! Пошли, пошли, хозяин!..
Выводит Клааса, за ним выбегают Сооткин и Неле.
Каталина (бродит по комнате, бормочет). Пить!.. Пить!.. Жарко!.. Огонь!..
Входит Рыбник, Каталина бросается к нему.
Ганс! Миленький Ганс мой!.. Наконец ты пришел!
Рыбник (отстраняя ее). Каталина, я же просил не называть меня так.
Каталина. Почему, милый?.. Ты разлюбил свою девочку?.. Не бросай меня, Ганс.
Рыбник. Я не бросаю, успокойся… (Огляделся.) А где все?.. Его уже увели?
Каталина. Какой ты белый, мой Ганс, какой красивый… А глаза черные, а шпоры острые… У меня в голове огонь, проруби мне дырочку…
Рыбник. Подожди! (Посадил ее на лавку.) Послушай, Каталина…
Каталина. Ты меня любишь?..
Рыбник. Люблю, люблю…
Каталина. Ты мой Ганс, мой черный рыцарь?
Рыбник. Да, да… Успокойся, Каталина, ты должна знать, где Клаас прячет деньги. Это очень важно… Деньги, которые ему оставил брат.
Каталина. Я не знаю, милый. Я поищу… А хочешь, я найду тебе клад?.. Где цветет орешник, там клад зарыт… Ганс, я знаю, где растет орешник… Подождем лета…
Рыбник (нетерпеливо). При чем здесь орешник?.. Это тут, в доме…
Открылась дверь. Неле ввела плачущую Сооткин.
Пауза.
Неле. Вон отсюда!
Каталина. Не надо! Ганс хороший, Неле — злая…
Рыбник. Сооткин, я знаю, как тебе тяжело, но пойми и меня… Все может еще обойтись, если Клаас чистосердечно признается и вы отдадите все деньги… Я пришел это сказать, потому что по-прежнему люблю вас всех…
Сооткин. Будь проклят!.. Пусть ни один священник не отпустит тебе грехи! Пусть исповедь для тебя будет мукой, причастие — ядом! Пусть сахар тебе покажется солью, говядина — дохлой собакой, хлеб — золою! Пусть солнце тебе будет льдиной, а снег — огнем адским! Пусть дети твои родятся уродами! Пусть у них будет обезьянье тело и свиное рыло! Будь трижды проклят, предатель! Пусть боль, слезы и стенания будут твоим уделом как в этом мире, так и в ином!.. Пусть душу твою рвут бесы на части, а могила твоя пусть станет отхожим местом!.. И пусть навозные черви воздадут тебе по заслугам. Будь проклят! (С рыданьями опускается на лавку.)
Рыбник (печально). Как это все жестоко… Но я на тебя даже не сержусь… (Ушел.)
Каталина (ходит по комнате, бормочет). По лугу течет ручеек, прозрачный ключик… Вода в нем хорошая, холодная… Бог и ангелы сидят в раю, едят яблочки… Трижды три — девять, священное число…
Затемнение
БЛОНДИНКА
С веселой песенкой на сцену выезжают Тиль и Ламме. Останавливаются возле забора дома.
Ламме. Тиль, я устал. Так тяжело носить пустой живот… Давай попросим здесь еду.
Тиль. Стыдно, мой друг! Еду можно купить, выменять, украсть, но не просить. Мы — не нищие, мы — неимущие!
Ламме (подошел к забору, заглянул в щель). Пахнет жареной бараниной… А подлива из томатов и чеснока… Надо бы еще добавить тертой корицы… Какое варварство — делать подливу и не класть корицу!.. (Пригляделся.) Там хозяйка… (Кричит.) Эй! Девушка! Эй!
Над забором появляется голова Блондинки.
Блондинка. Чего орешь? Какая я тебе девушка?
Тиль. Не обижайтесь на моего друга, сударыня. Он всегда что-нибудь ляпнет…
Блондинка. Вы — бродяги?
Тиль. Мы — паломники, сударыня. Мы ходили в Рим и встречались с папой.
Блондинка (недоверчиво). Врать-то!.. И чего вам сказал папа?
Тиль. Он сказал: «Дети мои, если вы встретите на пути аппетитную блондинку по имени…» Как вас зовут, сударыня?
Блондинка. Беткин.
Тиль. «…блондинку по имени Беткин, скажите ей, чтоб она накормила вас и уложила спать».
Блондинка. Врать-то! Откуда папа знает про меня?
Тиль. Вы же знаете про папу, почему бы папе не знать про вас?
Блондинка. Болтун. Деньги-то у вас есть?
Ламме. Дура. Если б у нас были деньги, стали б мы с тобой разговаривать…
Тиль (в притворном негодовании). Что?! Ты посмел?.. Ты оскорбил мою Беткин?! Сейчас прольется кровь! (Бросается на Ламме.)
Блондинка (выбежав из-за забора). Э-э, перестаньте! (Хватает Тиля за руку.) Ты его убьешь!
Тиль. И не один раз! (Ламме.) Марш отсюда! Иди займись бараниной, мерзавец! И посмей только но положить в подливу корицу!..
Ламме поспешно скрывается за забором.
