Ламме поспешно скрывается за забором.
Блондинка. Какой ты бурный!..
Тиль. Когда обижают близкую мне женщину…
Блондинка (перебивая). Врать-то! «Близкую»… Ты меня первый раз видишь…
Тиль. А во сне?.. Сколько раз ты мне являлась во сне… И вот вчера, после обеда… Мы сидели с тобой близко-близко… (Усаживает Блондинку, обнимает ее.) Моя рука была на твоем плече, твоя нежная головка — на моем… И ты шептала…
Блондинка (млея). Чего?
Тиль. Ты шептала: «Тиль, милый Тиль, я так давно жду тебя…»
Блондинка (повторяет голосом Неле). Тиль, милый Тиль, я так давно жду тебя…
Тиль. «Мои глаза устали смотреть на дорогу…»
Блондинка. Мои глаза устали смотреть на дорогу…
Тиль. «Мое сердце сжалось в комочек…»
Блондинка. Мое сердце сжалось в комочек…
Тиль. «Когда ты придешь к своей Неле?..»
Блондинка. Меня зовут Беткин.
Тиль. Не спорь, милая, я лучше знаю… (Обнимает ее.)
Появляются два испанских солдата. Один из них трогает Тиля за плечо.
Солдат. Тиль Уленшпигель!
Тиль (недовольно). Вы же видите, что человек занят!
Солдат. Встань, собака, когда с тобой говорит испанец!
Тиль нехотя встает.
Руки на голову! Повернись спиной! (Обыскивает Тиля.)
Тиль. Только не щекочите, я очень смешливый…
Солдат. Сейчас тебе будет не до смеха! Пошли! (Толкает в спину.)
Тиль. Может быть, скажете — куда?
Солдат. Увидишь! Застегнись…
Тиль (приводя себя в порядок). Пардон! (Застегивается, Блондинке.) Нет, нет, сударыня, вы не одевайтесь, я скоро вернусь…
Солдат (с усмешкой). В кандалах!
Тиль (Блондинке). Не бойся, голубка, всего не закуют…
Появляется Ламме.
Ламме. Жаркое готово! (Увидев солдат.) Ох, господи, опять не поедим…
Солдат (Тилю). Эта образина с тобой?
Тиль. Со мной.
Солдат (Ламме). Пошли тоже!
Блондинка (словно сообразив, что происходит, заголосила). Ой, пожалейте его… Он хороший… (Вопит.) Он хороший!
Солдаты уводят Тиля и Ламме.
ПОРТРЕТ ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА
Зала во дворце короля Филиппа Второго. Король Филипп и королева Мария играют в кости.
Филипп (бросает кости). Три — три…
Мария. Нос подотри… (Бросает кости.) Шесть — шесть.
Филипп (бросает кости). Ах черт, опять не повезло.
Мария. Я выиграла, Филипп! (Протягивает к нему руки.)
Филипп (со вздохом). Да, да. (Обнимает Марию, равнодушно целует, та обвивает его руками, Филипп вырывается.)
Не надо.
Мария (с обидой). Почему вы так холодны ко мне, ваше величество? Для кого вы бережете свою страсть: для принцессы Эболи? Или для какой-нибудь придворной шлюхи!
Филипп. Фи, Мария, что за выражения?
Мария. Я люблю вас, Филипп!
Филипп. Вы так часто говорите об этом, что я начинаю сомневаться.
Мария. Я вам много раз доказывала свои чувства.
Филипп. Чувства — не теорема, они не требуют доказательств… Они видны. Или видно, что их нет…
Мария. Значит, вы не верите в любовь?
Филипп (поморщившись). Язычество? Все эти Афродиты, Медеи — язычество. Примитивные идолы на пути к подлинному божеству…
Мария. Для чего вы женились на мне, Филипп?
Филипп. Для Испании. Для наследника. Для народа. Все для других, Мария, для себя мы только болеем и умираем…
Входит Солдат.
Солдат. Мы привели его, ваше величество.
Филипп. Хорошо. Пусть войдет.
Второй солдат вводит Тиля.
Твое имя?
Тиль. Тиль Уленшпигель.
Филипп. Уленшп… Трудно выговорить.
Тиль. Очень, ваше величество, поэтому зовите меня просто «Эй, ты»!..
Филипп. Ты шут?
Тиль. Немножко. Кроме того, я лекарь, музыкант и художник.
Филипп. Это ты нарисовал мой портрет на городской стене? С ослиными ушами…
Тиль. Я, ваше величество!
Мария. Наглец!
Филипп. Не вмешивайтесь, Мария. (Тилю.) Почему ты признался? Ты не боишься умереть?
Тиль. Боюсь, ваше величество. Но у меня есть подозрение, что рано или поздно это случится.
Филипп. Между прочим, портрет исполнен неплохо… Яркие краски, свободная линия. Чувствуется фламандская школа… Послушай, «Эй, ты», смог бы ты выполнить серьезный заказ?
Тиль. Для меня всякая работа — серьезна!
Филипп. Но это — заказ особый. И дорого оплачиваемый…
Тиль. О, меня охватывает вдохновение! Что я должен изобразить?
Филипп. Меня и моих приближенных…
Тиль. В натуральную величину?
Филипп (поморщившись). Попробуй секунду не острить… Ты понимаешь, что при дворце достаточно знаменитых живописцев, но я хочу, чтоб меня нарисовал фламандец… Я дам эту картину в дар Фландрии. Пусть она увидит меня твоими глазами… Я понимаю, ты меня в душе ненавидишь, но, если ты подлинный художник, ты не должен идти против истины… А у меня нет ослиных ушей, и я не похож на дьявола… И я — добр, не казню тебя, а даю почетную работу… И говорю с тобой как с равным…
Тиль. Я это ценю, ваше величество.
Филипп. Врешь. Может быть, потом, когда-нибудь, оценишь, а пока не лги… Лучше скажи, как ты представляешь себе композицию будущей картины? Я хочу, чтоб она понравилась твоим соотечественникам.
Тиль. Кого из приближенных вы хотите там поместить?
Филипп. Королеву, великого инквизитора, герцога Альбу, несколько принцев, ну и… Кого ты подскажешь?
Тиль. Борзых!
Филипп. Что?
Тиль. Борзых собак, ваше величество… Несколько борзых собак очень украсят полотно. Во-первых, во Фландрии любят животных, во-вторых, борзые самые верные ваши соратники, они не метят на ваше место… Извините!
Филипп. Продолжай!
Тиль. Королеву Марию я бы изобразил в профиль, она так прекрасна, что фламандцам незачем показывать ее всю, достаточно половины…
Мария. Филипп, он издевается!
Филипп (Тилю). Продолжай.
Тиль. Великого инквизитора я бы изобразил со спины: для его же безопасности не надо, чтобы фламандцы запомнили его в лицо. Герцога Альбу, которого у нас в народе ласково называют «кровавым», я бы изобразил в условной манере — маленький холмик, крестик и надпись: «Альба»!
Мария. Да прекратит он когда-нибудь?
Филипп (Тилю). А меня?
Тиль. Вас, ваше величество, я бы советовал рисовать маленьким ребенком с белокурыми волосиками и голубыми глазками. Таким образом мы убедим фламандцев, что вы тоже — человек, что вас когда-то рожала мать и пела вам колыбельные песенки…
Филипп (решительно встал, подошел к Тилю). Зачем? Зачем ты так ведешь себя? У меня теперь нет выхода…
Тиль. Знаю, ваше величество, но ничего не могу с собой поделать.
Филипп (зло). Вошь! И вся ваша Фландрия — вошь на теле господнем! С вами нельзя договориться, вас надо выжигать, как чумные дома! (Кричит.) Солдат, на колени его!
Подбегает Солдат, ставит Тиля на колени.
Нож!
Солдат вынимает нож, приставляет к горлу Тиля.
Сейчас тебя прирежут здесь как курицу…
Мария (в ужасе). Филипп, разрешите мне удалиться!
Филипп. Останьтесь, Мария! Вы — королева, имейте мужество! (Тилю.) Проси! Проси пощады, сволочь!
Тиль. Вы все равно не выполните моей последней просьбы!
Филипп. Проси! Последнюю волю смертника я исполню.
Тиль. Это не в вашей власти!
Филипп. Ты не знаешь пределов моей власти, дурак! Проси!
Тиль. Слово короля?
Филипп. Слово короля.
Тиль. Ваше величество, поцелуйте меня в уста, которыми я не говорю по-фламандски!
Мария. Фу! (Закрыла лицо руками.)
Филипп (после паузы). Браво! (Аплодирует.) Браво! (Солдату.) Отпустить! (Бросает Тилю кошелек.) Пошел вон, шут! Ты меня развлек. И я тебя перехитрил. Ты хотел умереть героем, а я тебя оставил паяцем!.. Иди и передай своим согражданам, что король Филипп Второй настолько могуч, что может не только казнить, но и прощать… Вон!
Солдат уводит Тиля.
Мария (подошла к Филиппу, тронула его за руку). Как вы великодушны, ваше величество…
Филипп (заорал). Ты замолчи! Дура! (Грустно.) Обними меня, моя девочка, мне страшно…
Затемнение
КАЗНЬ
Громко и тревожно звучит городской колокол. На площади перед зданием городского суда установлен помост, ведущий вверх и в глубь сцены, к месту казни.
Появляется Инквизитор. Профос, судьи рассаживаются перед помостом. Горожане окружают их толпой. Солдат и Палач вводят связанного Клааса, лицо и тело его в ранах и кровоподтеках после пыток.
Каталина (выбежав вперед). Солнышко! Белое солнышко! Сегодня праздник веселый. Трижды три — священное число! (Садится.)
Профос. Начинается последнее заседание по делу угольщика Клааса, уроженца Дамме, мужа Сооткин, урожденной Иостенс. В течение пяти дней суд в составе его преосвященства великого инквизитора, профоса и двух выборных инквизицией судей разбирал преступления вышеупомянутого Клааса и установил.
