— Ну… много всякого. Могу цветы.
— Ой, а какие цветы?
— А можешь розу?
— А давай потом какой-нибудь цветок.
Тим вдруг противится, снова холоднеет и просит:
— Может, в другой раз?.. — как будто его принуждают.
— Почему?
Тим не хочет отвечать — и не отвечает. Заканчивает голубя, отдает Архиповой, смотрит на него, всего в клеточках, задумчиво и грустно.
— Ой, какой красивый, — Архипова восхищается, отдает подружкам почти что хвастливо, голубь идет по рукам. Она пытается в юмор: — Не летает?
Тим — не пытается, поэтому мотает головой отрицательно.
Архипова тоже как-то серьезнеет.
— Ты чего?..
Он опять-опять не понимает, спрашивает взглядом.
— Ты как будто расстроился…
Она вгоняет его в ступор. Он пожимает плечами. Поглядывает на дверь.
— Тим, а ты не хочешь на вечеринку? — спрашивает Архипова. — У нашей подруги из девятого днюха. В субботу, в семь. Можно с рыжим, только вряд ли он согласится: его мама от себя не отпускает.
— Пятнадцать лет человеку…
— Да, она у него… — они хихикают.
— Ты о ней знаешь?
Тим возвращается в разговор, который ему не нравится, и спрашивает:
— Что?..
— Ну, то, что она пришла в чужую семью.
— Что?
Тут входит Стах. Аккурат под звонок. Из зала для отчетности уносятся две девушки — и мешают ему войти. Он отступает в сторону с таким видом, словно они — успели достать. Проходит. Его одноклассницы живо сбегают обратно за свою парту. Архипова остается.
— В общем, ты подумай насчет вечеринки, хорошо? Приходи. Если хочешь — с друзьями. Я адрес напишу на листочке, чтобы не забыть, — тут пригождается одна из полосок, Архипова торопливо завивает буквы, отдает. — И еще, — тут она смягчает тон и Тиму ласково улыбается, — спасибо за голубя.
Она убегает. Тим, вероятно, все-таки находит ее странной и провожает потерянным взглядом.
Она вспоминает и говорит, обернувшись в пути:
— Я надеюсь, что сбудется, — о Тимовом желании.
Выкрадывает у него улыбку. Тим дарит ее Стаху. Но тот не принимает, хмурится и выкладывает из рюкзака всякую ерунду для физики. Тим сникает и прячет гадалку с адресом в тетрадь.
III
Когда Стах злится, он очень хорошо объясняет. Объясняет так, чтобы создавать впечатление: звенит сталь о сталь. Тиму Стах боевым не нравится, поэтому он ленится: растекся по парте в тоске.
Зато девочки замечают, что ботаник с доски почета, конечно, разбирается, как делать, и надо спрашивать, пока не поздно, а то Соколов завтра тоже спросит и снова нарисует двоек. Они совещаются, сбивают с мысли громким шепотом, а затем еще стучат по паркету туфлями и, наконец, встают над душой. Стах поднимает на них тяжелый взгляд.
— Что-то хотите?
— Ты же понял новую тему? Можешь нам объяснить?
— И что мне за это будет?
— Большое-пребольшое человеческое спасибо.
— Спасибо в карман не положишь.
— Ну рыжий…
— Разговор окончен.
— Что ты такой меркантильный?
— Может, я за концепцию разумного эгоизма. Вы мне не нравитесь — я за «спасибо» с вами не хочу возиться.
— Вот что ты такой грубиян? К тебе поэтому люди не тянутся…
— Да что ты? Походу, меня не спасает…
Архипова хлопает на Тима ресницами с расстроенным видом, чтобы вмешался. Тим тоже какой-то расстроенный, а потому не вникает и не знает, что она там делает, нависнув над партой. Архипова тянет:
— Ну пожа-алуйста.
— Или мы скажем Шесту, что ты скучал и жить без него не можешь.
— Что еще за шантаж? — поражается Стах.
— Скажем-скажем.
— Вперед, — его таким не проймешь.
— Ну что ты хочешь? Можем шоколадку тебе подарить.
Стах сначала морщится, а потом вспоминает… что шоколадок должен и сам. Метнув недовольный взгляд в сторону двери в библиотеку, где работает одна кудрявая вредная дама, он говорит им:
— Три.
— А ты не обнаглел?
— С каждой по одной.
— Нет уж, спасибо.
— Ты эти шоколадки даже не ешь…
— А зачем вы мне тогда предлагаете?
— Вот. Что и требовалось доказать, — говорит Архипова разочарованно и на Стаха машет рукой, мол, вы только на него поглядите. — А ты еще удивился, Тим, Арис или нет. Вот он твой Арис. Заносчивый, мелочный и грубиян к тому же.
Тим смотрит на Стаха. Тот между делом проверяет, как смотрит. Они встречаются взглядами, и Стах чего-то не находит, чего-то, что было бы нужно найти в Тимовых глазах, и начинает собираться.
Тим вдруг делается потерянным мальчиком, которого бросают посреди темного леса. Таращится на Стаха в панике.
— Арис, ты куда?..
— Домой.
— А физика?..
— Ты все равно меня не слушаешь.
Тим не врет, что слушает, поэтому — без аргументов, зато в тихом отчаянии.
— Арис…
IV
Стах выходит в коридор быстрым шагом. Тим выглядывает из зала для отчетности. Пробует позвать. Потом болезненно морщится — и отправляется за ним. Канючит:
— Арис…
— Там компании хватает и без меня.
— Ну что ты разревновался?..
— Больно надо.
— Арис…
— Я серьезно. Общайся, с кем хочешь. Хоть с ними, хоть со своим одноклассником. Пусть он тебе втирает о «трясине».
— Ты из-за этого?..
— Из-за чего — «из-за этого»?
Стах тормозит. Тим тоже замирает. Замирает и мучает запястье.
Стах гордый, он сначала силится не обращать внимание. Ждет ответ...
В процессе ожидания приходит к мысли, что сигналы из космоса ловить перспективней.
Вздыхает. Сдается. Делает шаг ближе, расцепляет его руки:
— Ну хватит.
Тим хватает за пальцы, сжимает.
Блин.
Стах проверяет, вышли следом его одноклассницы или нет. Убедившись, что — нет, сдается и стихает. Стихает совсем и теперь тоже стоит потерянный и расстроенный. Тим к нему наклоняется, вглядывается в его лицо.
— Арис?.. Мне не нравятся девушки…
— Зато ты им — очень даже, ага.
— Не ревнуй.
— Не ревную.
Тим тянет уголок губ. Стах поднимает на него взгляд, цокает:
— А тебе доставляет.
Теперь Тим расплывается в улыбке — на подтверждение. Стах снова цокает, вырывается, прячет руки в карманы, опускает голову, ковыряет пол носком оксфорда. Тим опять становится грустный и тянет:
— Ну чего ты?..
— Ничего.
Тим оборачивается: все еще никого. Он несколько секунд смотрит на Стаха, весь из себя напряженный, а потом решает, может, коснуться его, но как-то тормозит в пути — и едва трогает пальцами щеку. Стах тут же отворачивает голову и бубнит:
— У тебя руки ледяные. Потом еще мурашки…
— Мурашки?.. — Тим, конечно, плывет.
Стах цокает, что надо — серьезно, а они опять разулыбались, как дураки. Делает шаг ближе, встает боком — и пихает Тима плечом. Тот не ожидал — и чуть не спотыкается сам об себя. Смотрит на Стаха многозначительно.
— Что ты буянишь?..
— А че ты бесишь?
Тиму не нравится, что «бесит»: он пытается удержать улыбку. Правда, ничего у него не выходит.
Он сдается. Может, только от того, что не вышло затаить на Стаха обиду. Оборачивается и говорит:
— Там мои вещи остались… Я заберу — и пойдем?.. если хочешь.
Стах выставляет руку ладонью вверх, чтобы Тим отдавал номерок. Тим привык — и даже не тупит, достает из кармана. На том и расходятся.
V
Стах думает о его одноклассниках. И об одном болтуне в их рядах. Крутит эпизоды в голове, накручивает себя. Время есть: Тим к нему не спешит. Как обычно, долго собирается, долго спускается, долго меняет узор шнурков на ботинках. Стах полусидит-полулежит на скамейке, вытянув скрещенные ноги перед собой.
В тишине они выходят из гимназии. В тишине одолевают метры заснеженной дороги. Стах смотрит куда-то себе под ноги.
— Арис? — зовет Тим.
Стах поднимает взгляд, натыкается на его беспокойство. Спрашивает кивком.
— Ты обижаешься?..
Да вот еще. С чего бы вдруг? Он же не какой-нибудь Тимофей Лаксин. «Какой-нибудь» больно режет по сознанию. Тим бы точно не вписался в отцовские стандарты… Стах не хочет, чтобы вписывался, и все равно… Он злится. Он злится — и не может перестать, хотя очень старается.
