Так были в придомовых пространствах обузданы трясины, истреблены чертополохи и лебеда, и на складчинные деньги приобретена трава «персидский ковер», детские городки веселья и проч. А один даже жилец — ну, просто Финист — ясный сокол, а не человек! — перевернулся, ударился оземь и со своей южной родины, упакованные в дерюгу, доставил в московский двор горделивые туи!
Так красиво зажил самодеятельный микрорайон. Но еще много дальше пошли в сознательности автомобилисты домов.
— Негоже, — сказали они, — табуниться нам под самыми окнами зданий, негоже стартерной скрежетней истоньшать нервную систему жильцов. А надо своими силами строить в отдалении от домов культурные автостоянки. И милиция это приветствует, потому что со стоянок не прут машины угонщики, и машины не мешают жить населению, и преобразится антисанитарный пустырь.
И, признаем, сильны нынче правовые знания в массах. Сильна эстетическая подкованность. Однотипные, согласованные с архитекторами, ухоженные возникли перед домами стоянки. Любо для глаз и совершенно даром для государства.
Но как раз в этот момент перед домом номер пять затормозил жабьего цвета автофургон. Офицер милиции выпростался из него, за ним рядовой, за ними четверо в кацавейках. Рядовой напечатал три шага в сторону и как бы на посту встал во фрунт.
— Теперь рушь! — батально повел рукой офицер.
Созидателям, надо сказать, в их благородной работе никогда не удается достичь такого самозабвения, как разрушителям. Православный инок Паисий, доносит летопись, командированный в глубину Васюганских болот для сокрушения языческого идолища железного, построенного многолетним прилежанием многих, без подручных, один сокрушил его во мгновение ока. Но даже Паисия переплюнули в рвении кацавеечники, белым днем и единым махом разнеся автостоянку дотла.
Белым днем — в этом есть свой резон: население белым днем в основном на работе, а старушки воспрепятствовать разрушителям поопасутся.
Но все же скатились во двор несколько жильцов, а среди них один очень не рядовой в ряду советских тяжелоатлетов тяжелоатлет. Собственно, люди культурные, не самосудные, выбежали они задать вопрос: кто вы такие, варвары? Кем уполномочены сокрушать? По какому праву? Ваши документы?
— Не подходить! Уйдить! — закричал в ответ на это офицер. — Не твоего ума дело, кто мы есть. А разуй глаза, что находимся мы при исполнении, и попробуй встрять — тебе холку намнут! Подтверди, рядовой: ты при исполнении?
— Это самое... точно так, — потоптался рядовой на останках стоянки. И затем отбыл анонимный грозный отряд, не оставив уверенности, что вновь не вернется.
И лишь много впоследствии выяснилось: так бывает. Сидючи в нарукавниках за переучетом унитазных бачков, самовозгораний мусора и короблений конфорок, жэковский вершитель судеб, ожесточаемый жалобами жильцов и всегдашними выкриками в свой адрес: «Шишка на ровном месте!» — однажды вскакивает с блуждающим взором.
— Значит, на ровном месте? — говорит он зловеще. — Ну, будет вам ровное место. Это мы в силах, это мы разровняем, правое нам отпущено.
И, обуреваемый периодическими вспышками грозности (вполне уже зарегистрированное профзаболевание громовержцев из жэков), выбегает громовержец к летучке жабьего цвета. С ним верные слесаря при баграх и ломах, а для важности и поскольку милицию уважают — громовержец втискивается в мундир офицера милиции, где в младые годы работал. После чего — айда на блицкриг какого ни есть устрашения. Ну, а что касается рядового милиции, так он просто поверил мундиру офицера, просто первый попавшийся на улице рядовой был прихвачен в машину при следовании к месту карания:
— Рядовой, влезайте в машину, поедем искоренять, что я укажу.
...Некрасивости, понятно, бывают. Непозволительно, скажем, портить лик городов произвольным зарешечиванием первоэтажных лоджий.
С другой стороны, можно понять и жильцов. Когда сидят жильцы за вечерним чаем с брусникой и требуховыми пирожками, мирно ведут беседу о найденном где-то в Сибири трехтонном образчике астрокультуры древних — как вдруг вместе с карнизом отдирается занавеска, в комнату всовываются три не в салоне «Чародейка» причесанные мужские башки, и одна башка голосом, в котором дружелюбие трижды подспудно, говорит:
— Вечеряете, цуцики? А вот щас мы вас вдоль ушей!
Точно так не раз и не два на окраинной улице Розы Люксембург в Баранске потемну всовывались внутрь жилищ диковинные хулиганские хари.
— Надо стеклиться, — тревожилось население. — Вы глядите, что происходит: по Розе Люксембург от испугов образовалось в домах больше всего детишек-заик.
Но, опять же, сильны правовые знания в массах. И пошли по инстанциям баранские люксембуржцы: мы понимаем, что, всяк на свой лад зарешетившись, мы фасадную испортим эстетику. Так приведите нас к общему знаменателю, адресуйте нас в мастерские для изготовления однотипных решеток и рам.
Да, за многие годы положительно надоели своими хождениями насчет решеток и рам жители баранского Юго-Запада. Никаких мастерских им не дали, но озлобление от их притязаний возникло.
И накануне лета затосковал А. Петтух, начальник баранского домоуправления номер двенадцать. Да, знавал он лучшие времена. Бывало, что на сто встреч с жильцами наблюдалось от них восемь раболепии, тридцать семь вскриков ужаса и пять шараханий в сторону, — а где все это теперь?
— По машинам! — выплеснул протуберанец гнева Петтух. — Будем прищучивать!
И грузовик известного жабьего цвета пронесся по улицам Воронежской, Героизменной, Розы Люксембург. Конечно же, белым днем проводилась акция, когда взрослые на работе. К стене дома, где возможен подъезд, подпячивал грузовик, и кацавеечники, стоя в кузове, с уханьем вырывали стальными баграми остекление лоджий и рамы. А в домах, к которым подъезд затруднителен, петтуховцы с короткой дистанции высаживали рамы булыжниками.
— Стойте! — закричал ветеран войны В. Настасьин. — Кто вы? Что вы делаете? Ваши документы!
— Мать честная! — ужаснулись люди из жэка. — Вот до чего дошло. Он спрашивает, кто мы. Выходит, он позволяет себе не знать товарища Петтуха? А ну, не то зашибем! Мы при исполнении!
И, с мясом вырвав остекление в квартире Настасьина, грузовик двинулся дальше, осыпая стеклянно-булыжным крошевом дома, стариков и детей.
Тогда как в городах Киеве, Броварах, Саратове, Ростове-на-Дону давно уже планово и архитектурно-ансамблево людям остеклили первоэтажные лоджии. Тогда как Пенза продает специальные рамы для лоджий. Тогда как Хабаровский горисполком просто ввел в современное домостроение эстетическое обрешечивание лоджий, и дома с этим видом удобств поступают прямо с домостроительных комбинатов. И хотя в ведении горисполкома находится много грузовиков и много багров, хотя есть даже повод для вспышки грозности (представляете? в школьном спектакле дочери ответственного сотрудника исполкома отвели роль феи червей и лягушек) — грузовики исполкома выезжают на местность исключительно для созидательных целей.
Сперва ряд картинок с претензией на художественность: как начинается это? Начинается это так: человек живет в изношенном домостроении. И от самовозгорания медицинских брошюр на соседнем складе домостроение сгорает дотла. Однако страховка дает погорельцу возможность внести полностью пай в кооператив и зажить себе в свое удовольствие.
Как еще прибиваются люди к идеям строительной кооперации?
А так: на родном предприятии лишь через восемь лет подойдет твоя очередь получать жилплощадь, а с тещей, ввиду антиподных взглядов на жизнь и ввиду совместного проживания, уже теперь наметились данные для поножовщины и членовредительства.
Или еще каким образом человек вступает в кооператив? Да пожалуйста: неуклюжее врачебное диагностирование, затем не был заранее подготовлен, оповещен местком — и вот вместо одного ребенка рождается тройня, и сиюминутно у вас нуждаемость в площади, а у месткома нет ничего.
Или вступают в ЖСК, оставляя квартиру предыдущей жене, но желая вить гнездо с новой.
Или вступают, проживая в коммунальной квартире, на руинах, так сказать, унитаза — и вдруг наследство приваливает через «Инюрколлегию» или бешеный выигрыш в «Спортлото-2».
Да мало ли что!
И наш соотечественник, сослуживец начинает звонить, начинает читать объявления о недоборах где-нибудь в пайщики. Здесь, неприязненно передергиваясь, он обнаруживает закономерность: во всех ЛССК на Арбате, по ул. Станкевича, в прилежащих к ул. Горького и большим гастрономам зонах — пайщиков аж перебор. Поэтому дебатироваться могут только: Теплый Стан, Черемушки Новые, Матвеевская, Лианозово.
Но пусть! Ведь дом возведут очень быстро. И не страшна отдаленность, в какой-нибудь из пятилеток и здесь будет метро!
