— Нет, я не успею вдоволь попользоваться такой дорогой сковородкой. И так живу на одолженное время.
Брайан вытащил из кармана список Евы. Показал Руби, и оба рассмеялись. Ева написала:
— 2 круассана,
— базилик,
— большой пакет ореховой смеси,
— гроздь бананов,
— коробка винограда (без косточек, если возм.),
— 6 яиц (домашних),
— 2 пачки «смартиз» для детей Алекса,
— красный лестерский сыр,
— упаковка моцареллы,
— 2 твердых мясистых помидора,
— маленький пакет морской соли,
— флакон смеси черного и красного перца,
— 4 большие бутылки «Сан-Пеллегрино» (Н20),
— 2 пакета грейпфрутового сока,
— нож с зубчиками,
— бутылка оливкового масла первого отжима,
— бутылка бальзамического уксуса,
— большая бутылка водки («Смирнофф»),
— 2 большие бутылки диетического тоника («Швеппс»),
— журн. «Вог»,
— журн. «Частный Глаз»,
— журн. «Спектейтор»,
— сигареты «Данхилл» с ментолом.
После приступа смеха Руби пришлось вытирать слезы. Ни у нее, ни у Брайана не нашлось носового платка, но они шли мимо полок с туалетной бумагой, и Руби распечатала пачку рулонов и достала один. У нее не получилось нащупать кончик, поэтому Брайан забрал у тещи рулон и отыскал конец, который, к его раздражению, был намертво приклеен к нескольким следующим слоям бумаги. Спустя несколько секунд бесплодной борьбы Брайан разозлился, вырвал кусок бумаги из середки и поставил искореженный товар обратно на полку.
Руби вновь рассмеялась, когда они нашли воду «Сан-Пеллегрино», и хохотала еще заливистей, узрев оливковое масло первого отжима.
— Я закапывала оливковое масло Еве в уши при отите, — фыркнула она. — А теперь дочка поливает им салат.
В отделе прессы Руби возмутилась, увидев, сколько стоит журнал «Вот».
— Четыре фунта десять пенсов? Да за эти деньги можно купить два пакета картошки фри! Она над тобой издевается, Брайан. На твоем месте я бы заморила эту паршивку голодом, чтоб бросила дурить и встала наконец.
Круассаны вызвали новый всплеск возмущения.
— Да в этом слоеном тесте сплошной воздух!
— Она всегда была снобом по части еды, — заметил Брайан.
— Это все началось после школьной экскурсии в Париж, — пояснила Руби. — Вернулась вся себе на уме. Знай сыпала направо-налево «мерси», да «бонжур», да «о, мама, это же хлеб!». И с утра до ночи крутила пластинки этой крохотной певички с хриплым голоском.
— Эдит Пиаф, — кивнул Брайан. — С этой лягушкой я тоже близко знаком.
— Окончив школу, она снова поехала туда, — продолжила Руби. — Вкалывала в забегаловке в две смены, чтобы накопить на билет.
— Она мне об этом не рассказывала, — потрясенно пробормотал Брайан. — И как долго она там пробыла?
— Целый год. Вернулась с чемоданом от «Луи Вуиттон», полным красивой одежды и обувки. Заказной пошив! А духи! В больших флаконах. Она никогда об этом не говорила. Думаю, какой-то богатенький французский франт разбил ей сердце.
Они перегородили проход. Молодая женщина с ребенком в тележке врезалась в них. Ребенок заорал: «Дави!»
— Чем же она занималась во Франции? — спросил Брайан. — И почему даже ни разу не упомянула о своей годичной вылазке в Париж?
— Да она вообще себе на уме. И девчонкой была скрытной, и женщиной стала ужасно загадочной, — пожала плечами Руби. — Ну и где эта треханая морская соль или как она по-здешнему называется?
Ева по пунктам растолковала Брайану, как приготовить салат из помидоров и моцареллы.
— Пожалуйста, не добавляй и не убавляй никаких ингредиентов и, умоляю, соблюди пропорцию.
Она объяснила, на какую тарелку выложить салат и какую подать салфетку. От точности инструкций Брайан вел себя еще более неуклюже, чем обычно.
Не перелил ли он оливкового масла? Рвать базилик или резать? Добавлять ли лед и лимон в водку с тоником? Жена ничего такого не упомянула, поэтому он не стал экспериментировать.
Ева почуяла запах помидоров и моцареллы еще до того, как муж открыл ногой дверь ее спальни.
Брайан поставил поднос ей на колени и встал у кровати в ожидании одобрения.
Ева сразу же увидела, что помидоры накромсаны очень толсто тупым ножом, базилик порезан со стеблями и, очевидно, не помыт. Несмотря на четкое указание не добавлять никаких неоговоренных ингредиентов, Брайан сымпровизировал и украсил края тарелки сушеной душицей.
Ева смогла удержаться от критики и, когда муж спросил, все ли в порядке, с воодушевлением ответила:
— У меня уже слюнки текут.
Она была поистине благодарна этому неумелому мужчине. Ева знала, как сложно совмещать ведение домашнего хозяйства с работой на полную ставку.
И она подозревала, что Брайан скучает по Титании.
Глава 26
За ночь кусты и деревья подернулись инеем, и в половине седьмого утра, когда миссис Хордерн подъехала к Космическому центру, автостоянка переливалась внеземным светом. По тому, как вразнобой были припаркованы машины, уборщица поняла, что случилось нечто из ряда вон. Обычно каждый сотрудник ставил машину строго на отведенное ему место. В прошлом случались даже кулачные бои из-за мелких нарушений правил пользования стоянкой, — правила висели за стеклом на небольшом стенде, закрепленном на деревянном столбике в дальнем углу парковки.
В дверях Исследовательского корпуса миссис Хордерн столкнулась с выходившим на улицу Уэйном Тонкином.
— Что случилось? — спросила она, кивая на стоянку.
— Надеюсь, вы еще не купили путевку на праздники, миссис Хордерн, потому как на следующей неделе нас заживо изжарят, — доходчиво объяснил Уэйн.
— Во сколько?
— В полдень, — доложил сторож, стараясь говорить без акцента.
— Значит, не придется покупать елку? — хихикнула женщина, ожидая, что Уэйн тоже рассмеется шутке.
— Не придется, — сурово кивнул Уэйн.
Войдя в здание, миссис Хордерн обнаружила, что сотрудники явно не до конца проснулись.
Кожаные Штаны прибыл в бледно-голубой шелковой пижаме. Впервые в жизни он не улыбнулся миссис Хордерн обычной голливудской улыбкой.
— Что происходит? — спросила она.
— Ничего, вовсе ничего, — отмахнулся профессор. — Земля пока еще вертится.
Уборщица отправилась в служебную раздевалку, чтобы повесить пальто и переобуться в кроксы, которые носила на работе.
Из туалета доносились всхлипывания. Миссис Хордерн догадалась, что это Титания, потому что доктор Всезнайка частенько забиралась в раздевалку поплакать. Уборщица постучала в дверь кабинки и спросила Титанию, не может ли ей чем-то помочь.
Но сострадательное предложение было отвергнуто. Дверь распахнулась, и Титания закричала:
— Нет, скорее всего, не можете! Вы хоть что-то понимаете в стандартной модели физики элементарных частиц и ее месте в пространственно-временном континууме, миссис Хордерн?
Уборщица призналась, что не понимает.
— Тогда уйдите отсюда! Моя проблема целиком связана с моим исследованием, которое я теперь уже никогда не закончу! А я всю жизнь отдала этим частицам!
Шагая по коридору и толкая перед собой рокочущий агрегат для мытья полов, миссис Хордерн подумала, что творится что-то неладное.
Когда она проходила мимо двери с табличкой «Околоземные объекты», оттуда выскочил Брайан Бобер и завопил:
— Бога ради, выключите эту чертову громыхалку! Мы тут рассуждать пытаемся!
— Но пол-то от ваших рассуждений сам не вымоется, а? И нечего ругаться. Я не терплю этого у себя дома, не потерплю и здесь!
Брайан вернулся за свой стол, где на экранах компьютеров мерцали бесконечные ряды цифр и ярко-красная траектория, рассекающая большой сферический объект. В комнате толпились люди, молча наблюдающие за мельтешением на мониторах. Несколько коллег выстроились прямо за спиной Брайана и нервно смотрели из-за его плеча на бегающие по клавиатуре пальцы.
