никто трубку не взял. И в диспетчерской тоже никто не взял. Хотя должны были.
– Хорошо, – сказала Лена. – Подождём утра.
И ушла спать, а Жадин остался на кухне допивать самогонку и доедать холодец.
А ровно в восемь Лена проснулась и сразу позвонила в диспетчерскую.
– Здравствуйте, – приятным голосом сказала она. – Я жена и мама Артёма Жадина, хочу узнать, где мой муж по ночам шляется. Говорит, что на работе всю ночь гайки ваши крутил по-электричеству. Врёт ведь, признайтесь. Только вы не врите, потому что я враньё за сто километров чувствую.
А трубку телефона, как назло, взял Шнобелевский Георгин Валентинович. Он как услышал приятный женский голос, засмеялся и на выдохе со смехом ответил:
– А кто такой Жадин? Мы такого даже не знаем. Никакого Жадина здесь нет и не было никогда, кроме вчерашней дневной смены.
– Я так и думала, – ответила Лена и бросила трубку.
Георгин Валентинович посмеялся и отправился курить в специально отведённое место. И когда Крошкин робко спросил: «Почему Вы смеётесь?», радостно сообщил: «Опять Лена Жадина звонила. Снова Артём всю ночь бродит где-то».
– Так он работал чуть ли не две смены.
– Мда? – Георгин Валентинович почесал макушку. – Ну и ладно.
И засмеялся снова.
30 ноября 2016
Смех выдал Георгина Валентиновича.
Лена, как услышала, что кто-то хохочет за дверью, сразу поняла, что это Шнобелевский.
– Не открою, – сказал она.
– Мы к Артёму. С работы. Срочно нужен, позови, пожалуйста.
– Вместе шлялись? Ведь только что ты по телефону отвечал. Или опять обманули. В подъезде ждали, морды ваши бесстыжие, когда самогон вынесет.
– Совсем нет, – стал было оправдываться Георгин Валентинович. Даже смял в руках от волнения шапку, но сразу пресёк себя и возмутился: – Вы как разговариваете с нами?! Мы всё-таки диспетчера! С работы Вашего мужа.
Лена посмотрела в глазок и увидела там усатую физиономию Георгина Валентиновича и Тиму Крошеля с глупой вытянутой улыбкой на губах.
– Удостоверения покажите.
– А Вы дверь откройте – мы покажем, – подал голос Тима.
– Показывайте в глазок.
– В глазок не видно ничего.
– Я увижу. Не сомневайтесь. Не первый год замужем.
Вздохнул Тима, загоревал, хотел было даже заплакать, чтобы жалость у тёти вызвать, но Георгин Валентинович отпихнул в сторону сына, достал из кармана удостоверение и открыл его перед глазком.
– Смотрите: вот написано: «Пятая группа», вот предприятие, имя и фамилия. До экзамена ещё полгода и три дня. Что ещё нужно?
– Талон давайте.
– Что? – Шнобелевский засмеялся опять. – Зачем талон?
– Выдирайте, говорю, талон и давайте мне.
Шнобелевский почесал затылок.
– Нет, ну это слишком. И какой талон дать?
– Четвёртый.
– Что? Ну уж нет. Я лучше как-нибудь без Жадина обойдусь, чем четвёртый талон отдам. Он, всё-таки, самое ценное, что у меня есть. После него только увольнение.
– Не хотите – как хотите.
– Тётя, позовите, пожалуйста, Артёмку, – затянул унылую песню Тима.
Шнобелевский толкнул его и погрозил пальцем.
– Или талон, или никаких вам Артёмов сегодня, – сказала Лена и заглянула на кухню, где Жадин в обнимку с бутылкой полулежал на столе.
Шнобелевский почесал затылок, посмотрел на Тиму, который готовился заплакать, подёргал усы за кончики, снова посмотрел на Тиму и сказал:
– Первый.
– Третий, – ответили из-за двери.
– Первый.
– Второй.
– Второго нет. Выдрали.
– Значит, и первого нет.
– Откуда Вы знаете? Может, у нас не по счёту выдирают.
– Я не первый год замужем. А, точнее, двадцатый. Из-за вас, кстати, праздник мой отменился. Холодца нет, самогона тоже. Вы зря сюда пришли, кстати.
Тима Крошель стал тихонько скулить. Шнобелеский пнул его незаметно по ноге и погрозил пальцем.
– Выдирают не по очереди. За разные нарушения разные талоны. Возвращают через год. За примерное поведение могут вернуть раньше.
– Все они так говорят.
– Да кто все?
– Нарушители. Все говорят одно и то же.
– Мы диспетчера.
– Все так говорят. Кого ни спроси – все начальники. Все грозят, обещают разобраться. Слышали, плавали. Не первый год замужем.
– Елена… Как отчество? – уголком усов шепнул Георгин Валентинович.
Тима пожал плечами.
– Елена, Вы нас простите великодушно. Позовите, пожалуйста, Артёма. Он очень нам нужен. Производство подвига требует. Можно сказать, страна к Вам пришла в нашем виде, а Вы нам открывать не хотите.
– Ты мне зубы там не заговаривай, – ответила Лена. – Я ваши песенки сладкие сто раз слышала. У меня, кроме Артёма, ещё два ребёнка есть: девяти и двенадцати лет.
– Но мы взрослые, – сказал Георгин Валентинович и погрозил кулаком Тиме, который изобразил своё самое готовое заплакать выражение лица. – Вся страна на Вас смотрит и осуждает, что Вы электричеству запрещаете по проводам течь и давать людям свет, радость и всего хорошего, чего пожелаете сами. Вы чего желаете?
Георгин Валентинович замер, предвкушая услышать нужный ответ, но Лена была непреклонна:
– Четвёртый талон.
Георгин Валентинович хохотнул, почесал затылок и сказал Тиме:
– Гаси автомат.
Тима растерялся и промямлил:
– Разве можно? У нас границы балансовой принадлежности по болтовые соединения на вводе в щитовой дома.
– Гаси говорю.
– Мы право не имеем. По инструкциям производства.
Георгин Валентинович оттолкнул Тиму в сторону, открыл щиток, посмотрел номер квартиры Жадиных и отключил все их автоматические выключатели, потому что пакетный выключатель пальцами повернуть не смог.
– Вот видите! – сказал Георгин Валентинович. – И так будет во всём городе, если Вы нам Артёма на смену не дадите. Вы разве этого хотели? По телевизору сейчас как раз очень интересный сериал показывают про любовь и всякие остальные хорошие вещи, а Вы пропускаете его из-за каких-то Ваших выдумок женских.
– Теперь точно Артёма никуда не пущу, – ответила Лена из-за двери. – Если уж сериал про любовь испортили мне, будете под дверью сидеть до самого нового года.
О новом годе, конечно, лучше было молчать. Потому что, как только Тима узнал, что пропустит новый год, перестал сдерживаться и заплакал в полный голос.
Георгин Валентинович подлетел к Тиме:
– Ты что? Ну-ка перестань! А вдруг кто-нибудь увидит. – И оглянулся по сторонам. – Немедленно прекрати плакать. Мы диспетчера, мы белая кость, мы выше всех этих водителей-электриков.
Шнобелевский схватил Тиму Крошеля за шкирку и хорошенько встряхнул. Тима заревел сильнее и стал размазывать слёзы варежкой по лицу.
– Тише. В соседнем доме Гоша Плотников живёт. Вдруг увидит нас через окно на лестничной площадке. Или в гости к Жадину припрётся. Они же друзья закадычные.
Георгин Валентинович сильнее встряхнул Тиму и приподнял его немного от пола. Тима повис на руках папы, продолжая плакать.
– Да уймись же ты, – Георгин Валентинович потряс Тиму в воздухе, бросил на пол и в сердцах влепил ему пощёчину.
И тогда Тима так завыл, что на девятом этаже огромный кот породы мейн-кун, который с удовольствием всё это время, прислонив ухо к двери, слушал, как Лена ругает плохих мужчин, отпрыгнул в сторону, снёс вазу с цветами на тумбочке, шмыгнул в комнату и затаился под кроватью.
Георгин Валентинович схватился за голову и в ужасе стал мять шапку на голове. Сначала он, конечно, хотел выдирать из неё волосы, но вовремя вспомнил, сколько она стоит.
– Тимочка, пожалуйста, Тимоша. Заткнись, пожалуйста. Я тебя с собой на охоту возьму. И
