— Почему завтра?
— Хочу успеть установить туристические трибуны. Прибыль с них — пополам.
— Хм. Не уверен, что это соответствует рыцарским принципам.
— Война должна кормить себя!
— Тогда вам треть, а мне остальное, по количеству воинов!
— Вам сорок процентов, мне столько же, и двадцать процентов отчисления на медиков, рекламу и дополнительных экскурсоводов. Надо будет внимательно следить за туристами, а лишних бойцов нет ни у вас ни у меня.
— Интересно! У вас вдвое меньше солдат и вам равная доля?
— Разумеется. У меня замок, а смысл всей затеи в том, чтобы его отобрать. К тому же основной поток зрителей обеспечу я!
— И еще снимете сливки с повысившихся продаж у городских торговцев!
Мы орали друг на друга довольно активно, что парадоксальным образом успокоило и веллешвармца и Дэна. Правда, в дверь несколько раз заглядывали из прихожей, но убедившись, что мы всего лишь хватаем друг друга руки и размахиваем толстыми томами законов, закрывали дверь.
Наконец, еще через сорок минут споров, мы пришли к соглашению. Ополчения не собираем, бьются только воины, министериалы и пажи, имеющиеся при каждом на данный момент, сами боевые действия начинаются по сигналу независимого наблюдателя и заканчиваются так же. Мы, своим баронским словом, гарантируем безопасность каждого мирного жителя. Оставалась масса тонкостей, к примеру — кто оплачивает места для автомашин бойцов Веллешварма? — но это мы дружно спихнули на помощников, сойдясь в главном.
На прощание, после короткой но официальной церемонии в часовне, значительно приободрившийся агрессор гордо подбоченился:
— Зря вы так рассчитываете на доходы от зрителей, фон Гравштайн, мы возьмем замок за день!
— И потеряете прибыль от всего мероприятия? Ну-ну, а кто-то мне говорил, что эски народ хозяйственный. — Последнее я сказал торчащему рядом с камерой в руке Эгги, но фон Веллешварм недовольно покосился на своих призадумавшихся стражей. Идеологическая диверсия, первая из запланированных, прошла успешно.
Стоя у ворот я проводил незваных гостей, помахав во след, и повернувшись, обнаружил за спиной Сато, Марти и Дэна. Все трое глядели на меня с сомнением, пусть и азартным.
— Ну что смотрите? Говорил же я — жизнь барона это… — я многозначительно замолчал.
— Охота, пиры и война! — Скандируют дружно, но вопрос из глаз не пропал. Вообще-то да, на войну они не подписывались, как и волонтеры. Да и мне воевать совсем не хочется, так что надо будет что-то придумывать.
— Именно! Дэн, ищи Нормана, бери у него список вооружения. Вы доспехи себе подобрали?
— Да, господин барон!
— Славно. Марти, на кухню… не перебивать! Проверить все продуктовые запасы, отдельно — фураж для животных. Понятно, зачем?
— Ага, осада будет. Но мы же договорились…
— Мало ли? Война многое списывает. Сато — в город, передай сэру Эррайну и сэру Ульфрику результаты наших переговоров… быстрее, темнеет уже.
Молодежь мгновенно разбежалась, Сато к велосипеду, Марти на ходу вытаскивала из кармана блокнот.
Сам я чувствовал азарт пополам с озадаченностью. Мне нужно было как-то выиграть войну, имея толпу гражданских волонтеров против сборной солянки веллешвармских полицейских, пожарных и резервистов. Черт, у меня же четверть «бойцов» вообще женщины, а парочка и вовсе старше семидесяти! Как быть не знаю, но замка мне жалко, так что обязательно нужно победить, и при этом никого не то что не убить — зазря не поцарапать даже!
Закрыв глаза я глубоко вздохнул, постоял секунд десять — максимум, который мог себе выделить, а потом решительно двинулся к замку.
Заключенный дремал, положив руки за голову и чему-то улыбаясь.
— С вещами на выход!
На стук решетки он только чуть-чуть приоткрыл глаза.
— С чего это? Мне еще до вечерней экскурсии досиживать!
— Амнистия в честь дня святого Эгберта. Конкретно ты под нее подпадаешь.
— Гад ты все-таки, Могила. Не даешь человеку отдохнуть!
— Сваливай в темпе, мне войну объявили, завтра осада начнется.
Шеф мгновенно подхватился, вытащив из-под койки туфли, а из-под подушки телефон. На мой скептический взгляд он просто пожал плечами:
— Подарок бедному узнику от прекрасной и милосердной дамы.
— Жулик.
— Артист, Саш, артист. Жулик у нас ты! Знаешь, что я тебе скажу? — он остановился у двери и оглядел свою камеру. — Теперь мне все завидовать будут. Потому что никто из нашего брата в такой тюряге не сидел!
— Присылай желающих ко мне, возьму по-божески, деньги пополам. Кстати, больше ничего добавить не хочешь?
— Ты о чем, Шурик?
Глаза у него были абсолютно искренними.
— Да так, о всяком. Значит, нечего добавить?
Шеф выглянул за дверь, потом взял меня за пуговицу и очень серьезно сообщил:
— Ты, Саш, отлично со всем справляешься. То, что от тебя зависит, ты всегда доводишь до конца. Это отличное качество, за него я тебя и ценю. — После чего шустро переместился в коридор, отвесил какой-то комплимент Фиску и насвистывая быстро утопал к лестнице.
Поморщившись, я проводил его взглядом и вытащил телефон. Гудки, гудки… ну где же ты! А, вот:
— Элька? Привет.
— Саш, что случилось? Опять напился с дружками и решил позвонить… — Поначалу тихий голос бывшей начал обретать мощь, достойную скандала, и мне это было не нужно.
— Тетя Вера жива еще?
В трубке все смолкло, потом абсолютно нормальный голос ответил:
— Да что ей сделается, она нас всех переживет.
— Это хорошо. Привет ей передай, а то как-то забыл в беготне.
— Как скажешь. У тебя там все нормально?
— Да так, мелкие неурядицы. Вспомнил вот о тетке, решил позвонить. Что там девчонки?
Минуты две я слушал ее рассказ, поддакивая, потом попрощался, сунул телефон в карман и так же как Шеф кивнув стражнику пошел на выход. Заготовка старая, времен начала нулевых, но я не сомневался, что Эля вспомнит. «Тети Веры» не существовало, был старый друг ее отца, мужик дремучий, зато надежный и всегда с удовольствием принимавший «племяшек». Черт, у Аньки скоро днюха, а я мало того, что сам приехать не смогу, так еще и через мать отправляю их подальше от друзей… надо думать, чем откупаться.
Дальше меня подхватил поток срочных дел. В замок текла река продуктов и припасов, нужно было решать, где ставить трибуны, искать под них материалы, устанавливать освещение, обустраивать место под медицинскую палатку, предупредить арендаторов, отвечать на вопросы горожан, командовать волонтерами, проверять, подсказывать, решать. Попутно я все-таки догадался провести среди своих слуг опрос, готовы ли они вообще участвовать в войне? На удивление, согласились практически все. Наверное, я слишком безмятежно выглядел, никто не верил в какие-то опасности: люди азартно расхватывали доспехи и оружие, помогали друг-другу их надеть, кто-то что-то уже напевал такое воинственное. Сложнее всего пришлось Марти, беспокоясь о сохранности боевого подруга ей выдали чудовищно прочный и столь же неудобный доспех, плюс не по размеру подобранный шлем от другого комплекта. Смотреть теперь девушка могла только прямо перед собой, зато защищена оказалась лучше всех. Черепашка, как есть черепашка!
Окончательно все успокоилось глубоко заполночь. Я обнаружил себя сидящим на верхней площадке донжона. Подумать только, утром мне было скучно! Да уж, если все пойдет как я задумал… нет — когда все пойдет так, как я задумал! Так вот, скучать не придется. Ничего, я еще объясню всем в округе, кого тут надо слушать, а то ишь — законы они отменили! Я тут закон!
Поставив на камень чашку с остатками ледяного кофе я потянулся, и осторожно обогнув уснувшего в обнимку с копьем волонтера пошел вниз. Завтра я бы за такое разбудил его пинком, но сегодня пусть хоть так покемарит. А наказанием пусть станет чудовищно затекшее все.
На стене у ворот горел огонь. Романтики, так вас, электричество они экономят, а покупных дров не жалко. Хотя живой огонь да в такой обстановке…
Я остановился в тени — начальник стражи, красиво сидя на камне, с безупречными интонациями бывалого вояки втирал что-то рассевшимся вокруг оруженосцам.
— Вообще-то мы с бароном старые знакомые, довелось, знаете ли… — Изя задумчиво посмотрел куда-то в море, глаза его словно видели давно ушедших боевых друзей, лицо стало каменным и самую малость жестоким. — Да, прозвище для него не нужно было искать, у него фамилия есть. Говорящая, если кто понимает.
Ну да, как же. Прозвище у меня с самого приезда в столицу за счастьем было Шустрик. Это когда я однажды при выезде на дачу со знакомыми девчонками сожрал кролика назвали наконец Могилой — ну кто же знал, что это околевший домашний любимец, декоративный и породистый, которого везли похоронить на природе? Я еще удивился, чего это его не выпотрошили. Кроль как кроль, на вкус самый обычный.
