Утром моего второго дня в Джайсалмере ухмыляющийся Амит сообщил, что съёмочная группа и актёры таинственным образом исчезли. Они вылетели из Бомбея вчера во второй половине дня, и самолёт благополучно сел в Джодхпуре. С тех пор никто их не видел. Продюсера, как обычно, абсолютно не взволновала вероятность того, что в нашем пустынном походе выжили только он, Амит да я.
— Не беспокойтесь, — произнёс он свою стандартную фразу. — Если бы их убили, мы бы об этом уже знали. Единственное, что никогда не опаздывает в Индии — это дурные вести.
Они прибыли только к вечеру, и выглядели при этом как толпа беженцев. Оказалось, ночью автобус свернул с шоссе и завяз в глубоком песке. Один из членов съёмочной группы утверждал, что это было сделано нарочно: к автобусу почти сразу подкатил фермер на тракторе и, после длившихся несколько часов переговоров вытянул изрядную сумму из карманов путешественников, а автобус — из песка.
— В Бомбее такого не случилось бы! — добавил рассказчик.
— Конечно. В Бомбее пустыни нет, — согласился я.
— Ну, вы понимаете, о чём я. Здешний народ слишком жаден до денег.
Актриса, изображавшая соблазнительницу, успела за время поездки испытать свои чары на двух ведущих актёрах, так что те объявили, что поселятся в одном номере, куда немедленно и скрылись. Вероятно, репетировать. Меж тем мы с продюсером и оператором отправились в пустыню — искать площадку для съёмок. Тут обнаружилось, что у нас опять проблемы: недавно прошли дожди, причём более обильные, чем обычно, и пустыня превратилась в сад.
— Придётся вам изменить сценарий, — сказал мне продюсер. Можно подумать, это не сложнее чем сменить сорочку…
— Ну, нет! — Мне было бы проще сменить продюсера. — Вот что, тут ведь должны быть дюны, и они, конечно, остались нормальными кучами сухого песка. Есть ведь дюны?
— Нужен Сэм.
— Сэм?.. — я огляделся. Никого из нас так не звали. — Кто такой Сэм?
— Город Сэм[202]. Перед самой пакистанской границей. Там настоящие, классические дюны, — пояснил продюсер.
— Прекрасно!
— Да нет, не прекрасно. Иностранцев туда не пускают, — он потёр артистическую щетину на подбородке. — Может быть, Папа сумеет получить для вас разрешение…
Мы вернулись в отель и обнаружили, что жеребец и холодильник уже прибыли. Упакованный и лежащий в кузове холодильник походил на снежного человека в мешке для перевозки трупов. С великими церемониями холодильник сняли с грузовика и поставили на попа. Я в волнении ожидал, когда с него совлекут покровы.
— Звезда нашего фильма! — гордо объявил продюсер.
Упаковку стянули и я воззрился на предмет, который можно было счесть результатом попытки соорудить космическую ракету из мусорного бака, увенчанного коническим жестяным колпаком. Поклонники культа карго[203], вероятно, склонились бы перед ним — но у меня эмоции возникли совсем другие. Это никоим образом не было «футуристическим» устройством, а нержавеющая сталь была представлена тусклым алюминием, покрытым оставленными неумелым сварщиком ожогами и шрамами.
— Чёрт побери! — воскликнул я. — Эта штука выглядит просто древней!
— Мы сделаем так, что он будет смотреться как вещь вне времени, — пообещал продюсер.
— Но где же в нём драматизм? Он совершенно не впечатляет!
— Не беспокойтесь. Снимем его снизу, от самой земли. Широкоугольником. А крупные планы я сниму на студии в Бомбее.
По моей задумке предполагалось, что дверца холодильника должна открываться автоматически — легко и плавно. Но у нас она толчками отворялась, открывая миру ухмыляющуюся физиономию человека, который с натугой толкал дверцу изнутри. Короче, этот objet d’art[204] так всех впечатлил, что когда съёмки закончились, никто не пожелал связываться с ним, и, насколько мне известно, холодильник до сих пор так и стоит в дюнах — загадка для археологов будущего.
— А как мы будем поднимать его из песка? — спросил я. — Он же тяжелее слона, да ещё и шершавый!
— Я решил, что поднимать из песка мы его не будем, — неожиданно заявил продюсер. — Он у нас просто сгустится в воздухе.
— Сгустится?..
— Ну да, как мираж. Это мы потом смонтируем.
Продюсер затем распорядился отвезти холодильник в дюны и перешёл к нашему скакуну.
Я же отправился в свой номер, совершенно убеждённый, что мне предстоит съехать с катушек в самом глухом углу чужой страны. Но по дороге я купил путеводитель местного издания и понял, что буду в таком случае не первым. «Я не считаю себя являющимся знатоком английсского языка, — говорилось в предисловии, — и по такой причине некоторая ошибка в выражениях могла бы вкрасться в данную книгу; но мудрый читатель поглядит на таковую ошибку через пальцы и не взыщет, подобно как лебедь в пословице так отвергает воду и поглащает, полезно усваивая, молоко».
Вечером мы, человек двадцать, ужинали в ресторане «Скайрум». Надо заметить, что все съёмки, в которых я участвовал прежде, были совершенно «сухими», не считая завершающей вечеринки. Но на сей раз всё было иначе. Сам Бахус незримо присутствовал в «Небесном зале», и все — исключая меня — пили и плясали до двух часов ночи, несмотря на то, что в пять предполагалось начать съёмку. Соблазнительница отнеслась к своей роли с излишним энтузиазмом и пыталась соблазнить всех присутствующих — кроме меня. Но больше всего меня заботило состояние оператора, который явно намеревался споить всех до бесчувствия. Как он будет наводить фокус? Как удержит камеру?..
— Вам не кажется, что оператор уже выпил более чем достаточно? — поинтересовался я у продюсера, который, несомненно, тоже выпил более чем достаточно.
— Он в порядке. Я уже работал с ним прежде. Он всегда выпивает на ночь бутылку виски. Не беспокойтесь.
Но от такого сообщения спокойствия у меня не прибавилось.
В пять утра я встал — до восхода солнца и задолго до пробуждения кого-либо из наших. Часам к девяти некоторые из участников съёмок начали подтягиваться в ресторан — с красными глазами и тяжким похмельем. В ресторане их встречали известием о том, что яйца все вышли, бекон вышел и даже шеф-повар вышел — попытаться раздобыть продукты. Менеджер к этому времени освоил искусство быть невидимым, а его вечно улыбающийся помощник сумел выучить несколько английских слов и мог теперь в ответ на гневные тирады клиентов пожелать им «приятно провести день».
Одним из последних в ресторан спустился продюсер. Его глаза скрывали тёмные очки спортивного стиля, а его щетина больше не выглядела «артистической». Ему был срочно необходим не менее чем целый кофейник чёрного кофе.
— Мы, кажется, собирались выехать на рассвете? — напомнил я, постаравшись вложить в эту фразу побольше яда.
— Будем понемногу приучать группу к дисциплине, — пробормотал он, не выпуская из губ сигарету. — Постепенно. Если не хочешь сломать палку, гни её медленно…
— Они уже все и согнуты, и сломаны, — ответил я. — Вы видели наших актёров? Тростник, ветром колеблемый. А в глаза им заглядывали? Как будто провели часов четырнадцать в самолёте.
— Пусть наденут солнечные очки.
— Все? Включая соблазнительницу?
Надо заметить, что именно очи красавицы (крупный план) должны были стать главной приманкой для троих персонажей клипа и заманить к пивному их уделу.
— А её снимем завтра, — решил продюсер, налил себе полную чашку чёрного кофе и отпил. — Бббб-бррр! — тут же скривился он. — На вкус как горячий солидол!
Тем не менее смазка подействовала, и продюсер наконец пришёл в себя достаточно, чтобы скомандовать группе выдвижение в Сэм.
— Где именно снимаем? — поинтересовался его ассистент.
— Там, где мы вчера были.
— Мы вчера много где были.
— Просто езжайте за мной!
Оператор с продюсером в чёрном слабомодифицированном «джипси» возглавили кортеж. Несколько раз они останавливались и принимались искать ориентиры, напоминая охотников за сокровищами. Наконец они нашли место для начала съёмок. Поскольку фотогеничный игрок в поло ещё не приехал, для начала мы решили снять мотоциклиста. Жалко только, что снимали его не так, как снимают часовых. Его бы из винтовки снять, а не камерой. От него всего-то и требовалось — проехать на мотоцикле по пустыне. И ведь я его спрашивал, хорошо ли он водит мотоцикл, а он заявил, что он прирождённый мотогонщик. Но уже на репетиции он исхитрился сломать что-то важное в коробке передач, так что пришлось вызывать механика из Бомбея, что обошлось в копеечку и отняло у нас два бесценных дня съёмок.
Поэтому мы перешли к «джипси».
— Надо снять его во всю ширину кадра, — предложил я. — Широкоугольником.
Установили камеру, продюсер предложил мне глянуть сквозь объектив.
