Работая на разных заводах и мотаясь по командировкам, я подметил интересную деталь: ревнивое отношение к степени тупости вохры на других предприятиях. Повсюду меня с жаром убеждали, что самые дубиноголовые стражи работают у них. В доказательство приводили множество правдивых историй, зачастую одних и тех же. Что ж, всякий кулик свое болото… надо ведь хоть чем-то гордится. Кстати немало я услышал и от самих охранников. Действительно, почему бы и не коллекционировать: слава — она и в Африке слава.
Один из постулатов психологии звучит примерно следующим образом: из каждой безвыходной ситуации есть минимум три выхода. Подставьте вместо «безвыходной ситуации» «охраняемую территорию» и вы поймете, что не так страшен черт, как его малюют.
Первая и главная задача несуна: обзавестись знакомыми в охране и затвердить как моральный кодекс строителей коммунизма график их дежурств.
Второе: уметь задействовать фактор отвлечения. Один мой знакомый использовал для этого темные очки. В момент прохождения вертушки он срывал очки с лица и отводил в сторону. Мол, сличайте, сличайте. Взор вахтера с лягушачьим автоматизмом следовал за рукой с очками, и выпускал из виду вторую руку с неприметной брезентовой кошелкой, лямки которой врезались в ладонь до кости под тяжестью содержимого. Само собой, этот трюк срабатывает не всегда. В охране одного из флагманов среднего машиностроения, а проще говоря, миноборонпрома, служил почти гений вертушки. Любые ухищрения были бессильны против этого хитромудрого змеелиса с бульдожьей хваткой. Потенциальных несунов он вычислял еще на подходе и горе расхитителям.
Однажды, слишком поздно заметив опасность, другой мой знакомый в испуге попятился и, распихивая локтями народ, бросился прочь из проходной. Не тут-то было! С прытью недостойной пожилого человека вохровец ринулся в погоню. Схваченный за руку работяга сделал круглые глаза, вывернул пустые карманы и сообщил, что буквально секунду назад вспомнил об оставленном в бытовке пропуске, за коим он и побежал. Разочарованный цербер поплелся на пост. Эх, знал бы он, что пока он тут носился по газонам, мимо его куда менее наблюдательного коллеги прошли пять человек, под завязку набитых народным добром. Дружная была бригада. Все, как один, рационализаторы.
Правило третье: не знаешь, как спрятать — неси открыто. И коню можно заговорить зубы, хотя эта скотина ни бельмеса по-русски не понимает, а различает только тембр и интонацию голоса. На заводах электронной промышленности любят рассказывать о типе, решившем спереть несколько микросхем для домашнего удовлетворения своей радиолюбительской страсти. Это в переводных книжках советуют: «Зайдите в ближайший магазин, торгующий радиодеталями…» У нас же можно было сажать каждого пятого владельца паяльника. Потому что, если сразу всех, то мест в колониях не хватит. Радиолюбители, как известно, люди слегка шандарахнутые током. Вот и наш герой ничего лучшего придумать не смог, как зажать похищаемые чипы в потном кулачке и в таком виде предстать пред недреманным оком бабули с кольтом на бедре.
— Что в кулаке? А ну, покажь!
Бедняга пискнул в ответ первое, пришедшее в голову, слово и в полном отчаянии добавил:
— Это можно выносить!
Бабуля засомневалась: вроде приличный человек, в очках. И позвонила начальнику караула:
— Тут один осциллографы выносит. Штук пятнадцать.
— Сколько? — удивились в трубке.
— Раз, два… шестнадцать!
— Ну, если шестнадцать, тогда пропусти, — развеселился начкар.
— Иди, — разрешила бабуля страдальцу от электроники.
«И больше не греши… так глупо», — добавлю я от себя. Уж, коли надумал «двигать в наглянку», то и действуй соответственно.
Кабель, например, можно слямзить под видом геодезических замеров, что не раз и проделывалось. Высшим классом считалось попросить при этом вохровца придержать створку ворот или помочь расправить на кабеле петлю.
Полутораметровый отрезок полудюймовой стальной трубы некто догадался выдать за медицинскую шину для фиксации сломанной лопатки. Так и протиснулся с вздетыми на трубу руками мимо растерявшегося стража.
Старый анекдот о воруемых ведрах (или тачках) натолкнул другого деятеля на мысль, как вывезти за проходную грузовик голубиного помета, собранного на чердаке административного корпуса родного цеха.
— Что? Куда?
— Мусор. На свалку.
И нет вопросов. Вы бы посмотрели, какая у него с того мусора картошка растет! Не удивляйтесь. Вполне могли конфисковать. На «почтовых ящиках» (предприятиях оборонпрома) даже гуано шло под грифом «для служебного пользования».
Правило четвертое: под самой лампой всегда темнее. Согласно этому, лучший способ припрятать до конца смены тайком вывезенное — сдать в камеру хранения при караульном помещении. Я порой просто поражался наивности гардеробщиц: в трех шагах при обнаружении подобных предметов вяжут в лучших традициях незабвенного Феликса, а им дважды-два сложить лень.
Правило пятое: не расслабляйся за воротами. Недаром травмы по дороге на работу или домой считаются производственными. Сколько человек погорело на том, что поторопились переложить удачно стыренные вещицы в более удобное место чуть ли не у самых дверей проходной или на автобусной остановке.
Правило шестое: не можешь воровать — не воруй. Правда, сначала надо попробовать. Соверши ходку, прислушайся к своим ощущениям и не ломай себя, если не лежит душа к несунству.
Моя тетя больше тридцати лет проработала в ОТК на крупном инструментальном заводе. Возможностей вагон и маленькая тележка. Но все что она выносила — это головную боль и грязь на подошвах. Однажды подруга попросила ее стащить для мужа колумбик. Кто не знает — вещь это маленькая и в хозяйстве, особенно домашнему мастеру, полезная, в связи с чем, в магазинах ее днем с огнем было не найти. Месяц уламывала подруга тетю. Наконец, тетя, мучаясь и краснея, спрятала инструментик на дне своей сумки. На подкашивающихся ногах преодолела проходную, но пока добралась до дома о колумбике… забыла. Неделю носила она его в сумочке туда-сюда. Казалось бы, как можно? Дело в том, что советским женщинам торговля предлагала в те славные годы сумочки единственного, универсального фасона: театрально-хозяйственные. То есть, с ними можно и в филармонию на Рихтера, и на базар за ведром картошки.
Случайно обнаружив вечером злосчастный колумбик, тетя не спала всю ночь, а утром, пунцовая от стыда и укоров совести, вернула инструмент в цех. Во, воспитание! Я горжусь своей тетей!
А потому предлагаю седьмое и последнее правило несуна: можешь не воровать — не воруй.
Я далек от морализаторства, но честно жить лучше, хотя и хуже живется.
Сибирский город Курган знаменит хирургом Илизаровым кудесником-костоделом и заводом броневиков. Общего между ними то, что в 70-е — 80-е годы официальная Москва (военная и медицинская) не признавала их существования, по разным, правда, причинам.
Волею судеб мой сокурсник попал в Курган отбывать трудовую повинность молодого специалиста. Шел 1987-ой год. Социалистический метод хозяйствования был уже при последнем издыхании, но все еще держал за горло нашу самую экономную экономику.
Столкнувшись с суровой действительностью, бывший студент ошалел. Его рассказы о заводских буднях несомненно потрясли бы мое воображение, когда бы я сам не провел год за забором другого «почтового ящика». Однако одна его история проняла даже мое начинавшее черстветь сердце.
Кроме разнообразных боевых машин пехоты на курганском машиностроительном изготавливали причиндалы для турбин электростанций. Состояние перманентного аврала вообще характерно для встречно-плановой экономики. Поэтому ничего удивительного в том, что очередное турбинное колесико весом на 10 тон с гаком однажды просто поставили около стены цеха и безо всяких упоров. Удивительно другое. Потеряв устойчивость, эта махина опрокинулась на проходившего мимо рабочего, но не раздавила его всмятку, а «только» раздробила ногу. Наверное, каска спасла.
Пока инженеры по технике безопасности и прочие начальники жрали валидол пополам с водкой, измышляя способы прикрыть свои задницы, мужики рванули в клинику Илизарова. Слухи о его чудодейственных аппаратах по восстановлению конечностей ходили фантастические. Пробившись в приемную, бригада упала на колени: «Спасите, доктор!»
А у доктора свои заморочки. Непризнание московских костоправных светил отнюдь не мешало им регулярно засылать в его клинику спецпациентов, в том числе иностранцев, и, разумеется, спускать план по сращиванию и наращиванию костей. И если бы Илизаров во всем придерживался их установок, то размозженной ногой он смог бы заняться году этак в 2000-ом. Но!..
