Другой случай. У моей знакомой неприятности с ручкой входной двери. Приходится ее как-то там проволокой обматывать, проволока царапает руки входящих и выходящих. И так – годами. Потому что таких ручек нигде нет. Заменить на другую – нельзя. К данной двери никакая не подходит. Выход: менять дверь. Такой совет дают специалисты: плотники и столяры. Эту, значит, снимем с петель и унесем (куда?), а вы купите новую. Где? И продают ли вообще двери? Моя знакомая мирится с проволокой. Надеется, а вдруг ручку достанут или, говоря между нами, украдут. Если это произойдет, моя знакомая будет счастлива. И кто решится ее осудить?
А теперь я расскажу, как сама участвовала в жульнической операции, продавая свой старый автомобиль.
Некоторые читатели скажут: автомобиль! Нам бы эти заботы! Растет число индивидуальных владельцев, но предубеждение против них еще живо. Объясняется это, видимо, тем, что между ценой на автомобиль самой дешевой марки и средней зарплатой – дистанция огромного размера. И людям с пылким воображением кажется: лишь воры и спекулянты катаются в собственных машинах.
Это не совсем так. Находятся люди, приобретающие автомобиль на честно заработанные деньги. И не всегда автомобиль – предмет роскоши или идиотской "престижности". Для тех, у кого не слишком резвые ноги, автомобиль необходимое средство передвижения.
А кроме того, в моем рассказе автомобиль лишь предлог. Тут проще, нагляднее можно показать некоторые, как писали в старину, "гримасы быта"...
"Волга" прослужила мне много лет. Я была к ней привязана, она казалась мне живым существом. Я звала ее "Голубушка", позже стала звать "Старуха". Она старела, ржавела. Но вот у нее и низ сгнил. Либо тратиться на ее омолаживание, либо купить новые "Жигули". Заняв деньги у трех дружественных семей, купила "Жигули". Долг рассчитывала отдать, продав Старуху.
Сколько она может стоить? Как это делается? Официальных сообщений нет. Очередная тайна. Питаюсь слухами. Говорят...
Говорят, было время, когда эта операция совершалась просто: товар – деньги – товар. Желающий купить вашу машину платил за нее, и ГАИ сделку оформляла. Затем, говорят, стало сложнее. Это случилось тогда, когда цены на новые автомобили поднялись чуть ли не вдвое. А комиссионные магазины оценивали подержанные машины, опираясь на их прежние цены, и, значит, "Волга", стоившая прежде четыре тысячи, оценивалась примерно тысячи в две – в зависимости от процента износа. Распоряжение: продавать только через комиссионные! А гибкий черный рынок давал за эти же машины семь, а то и восемь тысяч! Чистейший идеализм надеяться, что человек добровольно отдаст свою собственность, нелегко ему доставшуюся, за сумму, предлагаемую комиссионным! И вот комиссионки пустовали, а старые машины продавались как-то иначе. Как? Много фантастических историй ходило тогда на эту тему. Способ незаконной продажи был, говорят, сложен, громоздок, и все же левая торговля процветала и крупные суммы гуляли на стороне, государственный карман минуя. Пришлось идти на компромисс. Гражданам разрешили приводить с собой покупателя: этому, и только этому, я согласен продать свою машину. Было ясно: "этот", помимо суммы законной, что-то еще приплатит владельцу на стороне. Зато комиссионки стали удерживать с купли-продажи 37% стоимости машины! Правда, это касалось лишь автомобилей выпуска до 1960 года. Автомобили более молодые оценивались дороже, и комиссионный сбор был 7%.
Публиковались ли где-нибудь новые правила? Такого не помню. Очередная маленькая тайна! Это, впрочем, понять можно. Не объявлять же на всю страну, что юридически вы продаете автомобиль за одну цену, а фактически за другую. Труднее понять: почему сразу же не расширили сеть комиссионок? Ведь маленькая тайна мгновенно стала известна, люди мощным потоком хлынули в комиссионные, ведя за руку своего покупателя. Господи боже, что творилось в те годы в московском комиссионном у Южного порта!
Итак, сначала был один способ продажи, затем другой, затем третий. Первый классически простой (товар – деньги – товар) попахивал капитализмом – нехорошо! Второй, идеалистический, от реальности оторванный, завел в тупик. Третий породил... ЧТО он породил – расскажу потом. Додумались до способа № 4. Требовалось сдавать машины в комиссионный "в обезличку" и без документа, что автомобиль продан законно, новый покупать не разрешалось. Как обходили "обезличку", не знаю, а как ухитрялись покупать новый, не продав еще старый, знаю. Кто покупал новую машину на имя жены, кто на брата, кто на тещу... Ну, это было несколько громоздко, владельцу приходилось ездить по доверенности (очереди в нотариальных конторах), но запрещение обходили. Вскоре стал действовать еще один (пятый) способ купли-продажи...
Когда настало время продавать мою "Волгу", я угодила на способ № 3. Друзья объяснили: покупателя надо искать на черном рынке. Договорившись о цене (скажем, семь тысяч), явиться с ним в комиссионный. Там машину оценивают в три тысячи. Покупатель вносит эту сумму в кассу, платит проценты, а затем где-нибудь в укромном месте лично вам в руки передает разницу: четыре тысячи. Ну а вдруг покупатель не пойдет с вами в укромное место? Опасность и в том, что сделка незаконна. Пусть на эту незаконность закрыли глаза, но ведь могут их и открыть! Откроют и скажут: "Спекуляция!" Итак, продавать машину без ущерба для продающего, с одной стороны, как бы разрешили, а с другой – как бы и нет.
Нужен посредник. Не самой же проводить эту механику, подвергая опасности: а) свою репутацию и б) свой карман. Посредник берет все на себя, скромно взимая 200 рублей. Но присутствие продающего необходимо. Посредник может надуть. Продаст за восемь тысяч, а соврет, что за пять. Такое случалось.
Кстати о посредниках, о маклерах. У нас их нет в том смысле, что такой профессии официально не существует. Ее-то не существует, но маклеры очень даже существуют. Есть маклеры квартирные, есть автомобильные, есть специалисты по добыванию японской бытовой электроники, а также автомобилей заграничных марок. Все эти специалисты числятся сотрудниками разных учреждений, а любимым делом занимаются в свободное время, которого, видимо, у них много. А поскольку их как бы не существует, то и твердых цен за их услуги тоже не существует: берут сколько хотят. Эту деятельность узаконить опасаются – пахнет капитализмом. Но как обойтись без этого промежуточного звена, не придумали. Вот и сидим пока между двумя стульями...
Друзья прислали мне посредника. Черно-седой, мрачный, бандитская, не внушающая доверия физиономия. Осмотрев мою Старуху, долго ее ругал, но заявил, что тысяч за семь продать можно. И вот жарким августовским утром мы с ним (я за рулем) едем в Южный порт – там и черный рынок. Всю дорогу бандит хвастался своим уменьем продавать машины, утверждал, что образование у него высшее (какое именно, я не усвоила), и что в комиссионном у него свои люди, и во всех отделениях милиции его знают и любят. Это вранье и хвастовство он иногда прерывал, чтобы прикрикнуть на меня: "Левей! Чего струсили? Обходите грузовик!" Или: "Не видите: сейчас светофор переключат! Смотреть надо!" Я говорила тихим от ненависти голосом: "Не учите меня. Я вожу машину много лет!"
И вот мы подъехал" к каторжному месту, где на углу был тогда барак "Автобаза" (там я покупала "Жигули"), направо черный рынок, налево комиссионный. Бандит велел мне остановиться и исчезнуть. Я не должна присутствовать при том, как он будет искать покупателя. Надо уйти к тем домам, там скверик, скамейка, вынуть из авоськи книгу, делать вид, что я просто так сижу, отдыхаю... Все так делали, кто побывал в положении продающего. Таковы правила игры. Я вылезаю, бандит садится за руль, дергает рычаг переключения скоростей, скорости не переключаются, моя Старуха не привыкла к грубому, нетерпеливому обращению... На третьей попытке скорости с рычанием переключаются, машина трогается, я иду к домам, к чахлому скверу, к скамейке, сажусь, вынимаю книгу... Не читается. Десять утра. Долго ли мне жить здесь? Дети. Голуби. Проходят женщины с сумками. Я готова сидеть здесь долго, часа три, а может, дольше. Но и сорока минут не прошло, как я услыхала знакомый ненавистный голос: "Где вы тут запрятались? Идемте!" Я не поняла, куда надо идти, но встала и пошла покорно, глядя на бандитскую широкую спину в зеленой клетчатой рубашке... Вот он, черный рынок. Машины с раскрытыми дверцами, везде группы людей, мелькают тюбетейки. Издали я узнала свою Старуху, ее окружили, ее щупают, заглядывают под крылья. Я думала, что найти покупателя здесь не удалось, надо еще куда-то ехать. Грубыми окриками бандит отогнал толпившихся у машины, открыл шоферскую дверцу: "Садитесь за руль!" Отогнанные тем временем хватали меня кто за плечо, кто за руку, гортанно вопрошая: "Продаешь? Продаешь?" Бандит втолкнул меня в машину, захлопнул дверцу, обежал кругом, сел рядом: "Езжайте!" – "Куда?" – "Домой к вам!" Я включила мотор, двинулась, и тут в шоферском зеркальце мелькнули тюбетейки – на заднем сиденье люди! Обернувшись, я увидела двух маленьких смуглых мужчин и мальчика лет десяти... Мой взгляд они встретили скромными кроткими улыбками. "Боже мой, откуда вы?" – сказал я. "Фергана", – в один голос ответили узбеки, а мальчик лишь кивнул с достоинством. "Давай, давай! – орал бандит. – Езжай! Быстро! Нечего тут задерживаться. Левей! Обходите грузовик!" – "Перестаньте меня учить!" – взорвалась я. Узбеки в зеркальце кротко улыбались... Лишь когда мы выехали на Садовую, бандит счел нужным мне сообщить: "За семь тысяч продал!" В зеркальце я увидела, как тюбетейки закивали...
