Смерть - кроткое слово. Путь к ней намного длинней. С первым криком младенца песок утекает вниз.. Ты идешь, надевая броню из чужих идей, Ты считаешь, что все так важно, - чего ни коснись! Но однажды ты коснешься траурных лент.. Посмотри: покой окончателен, ночь нежна... Кровь - как мост между болью и спутанной ниткой вен, Жизнь - как жажда крови и как война.. Так воюй со смертью за время, которого нет, За клочок надежды, за детский крик во дворе, За последнюю истину, за последний обед, за последний закат, погашенный в декабре! Кто здесь воин, способный ждать и терпеть? Смерть - она приходит со стороны спины, И она подкрадется, как только ты бросишь петь, Решив, что твои песни уже никому не нужны.. Только поздно ползти обратно - ты уже есть, Ты уже отмечен ею, а смерть - хороший стрелок. Помнишь, в тире, - как звенит пробитая жесть? Только в этот раз не тебе нажимать на курок.. Ты - коняшка на стержне своих понятий и слов, У тебя нет шансов - ты куешь свои удила. И, быть может, тебя бы спасла, как всегда, любовь, Но твоя любовь слишком долго тебя ждала... Ольга Погодина < [email protected]>
Голос. Мороз по коже. Сердце рывком - и в пропасть. Режущих фраз обрубки. Линии обрывать ты теперь голосом можешь, двери захлопывать, и телефонные трубки инеем покрывать. Голос, который был мнеї Знак бесконечности. Пальцы на трубке немеют. Двери захлопнуты. Помнишь, как мы любили шепотом чушь плести по телефону вечеромї Это теперь не ты. Хочешь мне сделать больно голосом этим зимним? Страсти остатки чтобы прежней - по проводам?.. Боль не бывает большей. Это анестезия нас от любви и злобы спасшие холода. Stef
Окна смотрят в закат Окна, словно экран, освещенный с востока, Как квадратные лампы среди фонарей, Смотрят прямо в закат и живут одиноко, Изнутри отражая проемы дверей. Если серый закат - мои окна стальные Отражают свинцовые тучи и дождь. Мы тогда в одиночестве словно хмельные, В хрупкой памяти хмурый октябрь и Вождь. Если праздник в душе - и закат как малина, Переливами синих, как птиц, облаков. Вспоминаю : июль, пахнет сено, рябина, И все кружит над клевером рой мотыльков. А бывает закат словно цвет апельсина, Как оранжевый конь над сугробом летит. Я январь вспоминаю и гарь керосина, Под старинной иконой лампада коптит. Только черный закат опасаюсь увидеть Взрывы бомб из окна и руины домов. Я тогда вид на запад готов ненавидеть В свете свежих решений верховных умов. АД (Александр Джуминский)
Выпуск 61
"...В Рио-де-Жанейро было столько пляжей и клиник по пересадке человеческих органов, что складывалось впечатление, будто местные жители не занимаются ни чем иным, кроме морских купаний по четным дням и замены износившихся частей тела и конечностей - по нечетным. Разумеется, на самом деле все было гораздо проще:..."
Посвящается Тенетам - 98 Мое метро Расскажи мне о градациях серого, научи помнить разнообразие выбоин на гранитных плитах, заставь вызубрить степени затертости ступенек ночных переходов. Укачай, убаюкай мое замерзшее эхом перестука костяных жезлов. Подмигни, померцай изумрудным на граненой бронзе букв, облей рубиновой патокой леденец затонувшего герба, обласкай желтой глазурью круглые коленки попутчиц. Наиграй одинокий цокот острых каблуков за колонной, вызвени неясный гул рельсов, прошепчи о шорохе приближения последней версты. Вытолкни воздух из пасти тоннеля, обрадуй жилым теплом вагонов, тихо дохни ароматом дерматина. Спой мне слепую лежачую песню о том, как где-то там наверху, среди сизых кварталов бессонниц, бесится, залепляя глаза, злая снежная окрошка. Увлеки меня за собой, как широкая швабра уборщицы волочит по скользкому мыльному мрамору трупик окурка. Постой, переведи дух и сквозь черную резину дверей просочись вязкой змеей в святая святых моих снов. Стисни меня без натуги, но до радуги, до обморока. Повесь мне на плечики тяжкие вериги заплечные, обуй ноги мои во драные кроссовки, насквозь продуй вентиляторным ветром вечный лапсердак мой. Выброси меня в неприютную ночь и будь со мной. Впечатайся навеки в ячейки, заполни известковые соты сосудов. Как триста тысяч срезов мозга вождя, хранимых за секретными стенами, как титановая матрица куста бузины за дощатым дачным сортиром, как скелет древней рыбы в толще песчанника - будь со мной. Огромным серебряным партизаном схоронись за квадратным столбом, сожми в руках свою дубину, скромно высморкайся в ушанку и замолчи.
Павел Афанасьев
"...Тогда Бао Гун поклонился вслед грузовику и принялся танцевать старинный народный танец. То, подбоченясь, лебедем плыл Бао Гун поперек дороги, то, молодецки притоптывая каблуками, пускался вприсядку, то решительным взмахом руки посылал арестантам ободряющий привет. Люди в кузове притихли и долго, сколько могли различить, молча следили за движениями плотной фигурки в зеленом френче, скупой пластикой танца передающей им любовь и прощение Великого Мао..."
* * * глаза раскрываются: чувствуешь видишь иврит понимаешь чувствуешь идиш немножко но только очень немножко немецкий хочется же поговорить по-свойски убить под полтавой по-русски-свейски поздравить с победою. сацки-пецки. вот так и живем. не дома - сараи прокладки гладим, сперва стираем сдохли лучше бы под полтавой шведы пришли и ушли и правы мы же остались с своею славой под той же славной дурной полтавой...
* * * вот еще не хватало твоих соплей, хочешь: трахни, распни, наконец, убей, но не плачь, мой малыш, никогда не плачь, я дурак, я скотина, но никогда не палач, поэтому ты не плачь. удивительно мыслишь, малыш, никогда не правильно, кто тебе мысли, мозги и черепушку ставили, я позвоню друзьям, чтобы они им там вставили. сейчас у нас осень. как говорят испанцы мы в осени пребываем. изысканные засранцы. а у меня с тобой как у кестнера танцы. но ты никогда не плачь, никому не верь. если вещь открывается - это видимо дверь. если кусается - это наверное зверь.
* * * иногда ты спрашиваешь как я живу как могу как дышу як ся маю а я и ответить толком тебе не могу думаю вижу во сне тебя вспоминаю ты такая красивая бабочка или цветок рыльце и пестик может еще ты тычинка ты опыляешь все, этот вот мой стишок не был бы без тебя. а вообще - ты горчинка на языке моем странном на лингве моей чудной кусочек перчика. залетевший дружочек не знаю как ты а я непременно твой да ты весь мой тоже дружок. ну ладно, может кусочек.
* * * пялюсь на фотографию, которой нет у меня из четырех стихий ты - из воды, земли, и из воздуха и еще из огня особенно из воды ты из земли и огня ты земляной орешек ты грешен а кто не грешен те кто не грешен давно застрелен-повешен ты сад мой полный цветущих вишен-черешен ты поле такое которое не перейти ты случайный колодец на долгом моем пути только на поле этом как мне воду найти эти четыре стихии эти чужие субстанции эти мои стихи и эти к вам по дороге станции эти пляски с медведями эти с волками танцы и... * * * я как рыбка плаваю-плаваю меня выбрасывает на берег в шторм потому что слабая потому что я вам не верю вы возьмете меня обманете зарежете и даже выпотрошите да хрен вам. меня не обманете зарежьте лучше и выпотрошите Sergio Бойченко <>
в загоревшихся ради смеха волосах старой рабыни в снах несчастного бродяги из медиолана на страницах воспоминаний - испарений модной латыни в складках платья красы ослабевшего римского клана на сосках привыкших к сыпи от семени перламутра и в клочках кожи ее нежного брата умирающих под ногтями до наступления утра в ее мутных слезах где густеет вина и утрата в той крови которою бойкий монах льет из запястий улавливая могущество христа в запечатленных тупиках ресниц слетающих вниз жалящих двух счастливцев из ста ты увидишь мой страх во всем если плещется тишина если племя отсталых возвратится с трофеем - кровью мага в пластиковой бутылке. я не помню других условий. только ты - жена. присмотрись: ни тепла ни крови здесь нет - лишь слова и бумага. нет я завидую еще если пробежит насекомое счастья по твоему животу - просто ищу замену тоске заведомо ты - козырной масти и мне суждено ночевать на песке ушли различия. я могу довериться только рукам моим вымазанным в черной холодной смоле. негде - спрятаться здесь двоим. все - давно мертво на этой земле.
Посвящается Тенетам-98. Номинировано на конкурс иронической поэзии альманаха "Сирано" СТИХОТВОРЕНИЕ НА СТИХОТВОРЕНИЯ НА СМЕРТЬ БРОДСКОГО Бродский - наше все, что не Пушкин. На свято место не позарившись, Глаза потерянно потупивши, Жгу погребальные пожарища И посыпаю пеплом рубище. В каких отшельничать урочищах? Увечиться? Увековечиться? Какой светильник обесточился! Какой матерый человечище!.. Власа подъяты и всклокочены, Не пишется - почти пророчится! "Погиб поэт", иї (Рифму!) їОЧЕННО Не славы хочется, но творчества. Приходится - творцы ли, твари ли Покуда чувства не остыли в нас, Возясь в его инструментарии Что поблестящее притыривать. Чтоб, переписывая начисто, Назвать и смерть капризом гения, Русскоязычное чудачество Производя в стихослужение.
