Наши ребята исчезли и больше никто о них не слышал. Когда ты рассказал, что увидел в голове мумии — серебристый автобус, буря, мост, все это — я пришел к более интересному и, как мне кажется, достаточно более точному сценарию.
— Дай угадаю. Автобус смыло. По-моему, я его сегодня нашел. Прямо в ручье за домом. Наверное, вынесло сюда года три назад.
— Тогда все сходится. Ты видел, как рушится мост — так автобус угодил в ручей, который тогда был глубокий, как бушующая река. Автобус потащило по течению. Он застрял поблизости, и мумия оказалась в плену на дне, но недавно выбралась на волю.
— Но как же она ожила? — спросил Элвис. — И как, черт возьми, я попал в ее воспоминания?
— Здесь уже начинаются догадки, но судя по тому, что я прочел, иногда мумии хоронили безымянными, накладывая на их саркофаг, или гроб, если угодно, проклятье. Предполагаю, наш дружок — из таких. Пока он был в гробу, был сушеным трупом. Но когда автобус смыло с дороги, гроб перевернулся, или развалился, и наш парень освободился от проклятья. Или, скорее всего, гроб сгнил со временем, и охранное заклятье разрушилось само. И представь, как он там все это время томился, живой, но не живой. Голодный, но без возможности насытиться. Я сказал, что он освободился от проклятья, но это не совсем правда. Он освободился от заключения, но еще нуждался в душах.
А теперь они у него есть, и он будет питаться нами, пока его не уничтожат раз и навсегда… Знаешь, мне кажется, как ни странно, в нем еще осталось что-то, что хочет вернуться. Снова быть человеком. Он не совсем понимает, чем стал. Следует старым желаниям и потребностям своего нового состояния. Вот почему он поддался иллюзии одежды — наверное, скопировал вид какой-нибудь своей жертвы.
Души дают ему мощь. Увеличивают волшебные силы. Одна из которых — загипнотизировать, как бы затащить себе в голову. Так он душу украсть не сможет, для этого жертве надо потерять сознание, но зато может ослабить, отвлечь.
— А эти тени вокруг?
— Его стражи. Они его предупреждают. У них есть свои ограниченные силы. Я читал о них в «Настольной книге о душе для мужчин и женщин».
— И что же нам делать? — спросил Элвис.
— Думаю, лучшая идея — сменить дом престарелых, — ответил Джек. — Больше ничего в голову не приходит. Я так скажу. Наша мумия — сова. Встает в три ночи. Так что я высплюсь сейчас и после ланча. Поставлю будильник на вечер, чтобы заварить пару чашек кофе. Если он придет — не хочу, чтобы он опять шлепал губами по моей заднице. По-моему, в ту ночь, как он ко мне пристроился, он услышал, как ты идешь по коридору, и убежал. Не потому, что испугался, но потому, что не хотел, чтобы его раскрыли. Ты подумай. Ведь у него здесь уютная берлога.
Когда Джек ушел, Элвис решил последовать примеру Джека и вздремнуть. Конечно, в его возрасте он и так часто спал и мог уснуть в любой момент — или беспокойно ворочаться часами. Тут не подгадаешь.
Он пристроил голову на подушке и попытался заснуть, но сон не шел. Напротив, пришло много мыслей. Например, что у него осталось в жизни, кроме этого места? Его не назвать домом, но это все, что у него есть, и будь он проклят, если какой-то заморский душесосущий граффитирисующий сукин сын в шляпе не по размеру и ковбойских сапогах (с мысками как у эльфов) украдет души его семьи и высрет в туалете для посетителей.
В фильмах Элвис всегда играл героев. Но когда гасли софиты, наступало время наркотиков, глупостей и блуда. А теперь настала пора стать хоть немного тем, кем он всегда себя воображал.
Героем.
Элвис потянулся за телефоном и набрал номер комнаты Джека.
— Мистер Кеннеди, — сказал Элвис, когда Джек ответил. — Не спрашивайте, что дом престарелых может сделать для вас, спросите, что вы можете сделать для дома престарелых.
— Эй, ты украл мою лучшую цитату, — сказал Джек.
— Ну ладно, тогда перефразирую свою: «Давайте займемся делом».
— К чему ты клонишь?
— Ты уже понял, к чему. Мы убьем мумию.
Солнце, как фурункул на ярко-голубой заднице неба, постепенно зашло, и небо широко раздвинуло ноги, чтобы обнажить лобковые заросли ночи, волосатую тьму, в которой, как вши, ползали звезды и медленно поднималась луна, словно собачий клещ-альбинос, стремящийся к анальной расщелине.
Во время этой неторопливой смены времен суток Элвис с Джеком обсудили свои планы, потом немного поспали, съели обед из вареных кабачков и мясного рулета, еще поспали, съели ужин из белого хлеба и аспарагуса с добавкой в виде бутерброда с ветчиной, в котором было куда больше бутерброда, чем ветчины, снова поспали и проснулись как раз ко времени, когда появились лобковые заросли и заползали звездные вши.
Но даже тогда, когда настала ночь, им пришлось ждать полуночи, чтобы сделать то, что они должны были сделать.
Джек прищурился в очках и просмотрел свой список.
— Две бутылки спирта для растирания? — спросил он.
— Есть, — сказал Элвис. — И даже не придется ими бросаться. Смотри-ка- Элвис показал распылитель краски. — Нашел в кладовке.
— Я думал, ее запирают, — сказал Джек.
— Запирают. Но я украл у Диллинджера заколку для волос и взломал замок.
— Прекрасно! — порадовался Джек. — Спички?
— Есть. Еще я упер зажигалку.
— Хорошо. Форма?
Элвис поднял свой белый костюм, слегка посеревший впереди из-за пятна от чили. На кровати лежали белый шелковый шарф и широкий ремень из золота, серебра и рубинов. Рядом стояли сапоги на молнии из Кей-марта.
— Есть.
Джек взял серый деловой костюм на вешалке.
— У меня в комнате еще отличные туфли и галстук
— Есть, — повторил Элвис.
— Ножницы?
— Есть.
— Мое инвалидное кресло смазано и готово к бою, — сказал Джек, — и еще я отыскал в одной книжке волшебные слова. Не знаю, могут ли они напугать мумию, но в теории должны изгонять зло. Я записал их на листочке.
— Пустим в дело все, что есть, — ответил Элвис. — Ну ладно. В 2:45 позади здания.
— Учитывая нашу скорость, выходить стоит около 2:30, - заметил Джек.
— Джек, — спросил Элвис. — Мы знаем, что делаем?
— Нет, но говорят, огонь очищает зло. Будем надеяться, что те, кто это говорит, кем бы они ни были, правы.
— Тогда все есть, — сказал Элвис. — Сверим часы.
Они сверили, и Элвис добавил:
— Помни. Ключевые слова на сегодня — «Осторожность», «Возгораемый» и «Следи за своей задницей».
На передней двери была пожарная сигнализация, но изнутри с ней было легко сладить. Как только Элвис перерезал провода ножницами, они надавили на рычаг на двери и Джек выкатил коляску наружу, и придержал дверь, пока Элвис выходил на ходунках. Элвис выкинул ножницы в кусты, Джек заложил между дверями книжку с мягкой обложкой, чтобы можно было вернуться — если они доживут до возвращения.
На Элвисе были большие очки с шоколадной оправой с разноцветными драгоценными камнями и заляпанный белый костюм с шарфом, ремнем и сапогами на молнии. Костюм был спереди расстегнут и везде висел мешком, не считая живота. Чтобы натянуть его там еще сильнее, Элвис сделал что-то вроде санитарной сумки и пододел под костюм!!!. В сумке лежала маска Кемосабе, «Пурпурное сердце» Быка и газетная вырезка, из которой он впервые узнал о своей смерти.
На Джеке были серый деловой костюм с аккуратно завязанным галстуком в черно-красную полоску, черные туфли и черные нейлоновые носки. Пиджак ему шел. Он действительно был похож на бывшего президента.
На инвалидной коляске лежал распылитель краски, заправленный спиртом для растирания, а рядом зажигалка и спички-книжка. Джек передал Элвису распылитель. К нему была привязана полоска ткани, оторванной от простыни. Элвис повесил его на плечо, залез за ремень и достал расплющенную недокуренную дешевую сигару, которую хранил на особый случай. Случай, который, как он думал, уже никогда не настанет. Сжал сигару в зубах, взял спички с коляски и закурил. На вкус она была как собачье дерьмо, но он все равно затянулся. Бросил книжку обратно на коляску и, посмотрев на Джека, сказал: «За дело, амиго».
Джек убрал спички и зажигалку в карман. Сел в коляску, пнул подпорки на место и поставил на них ноги. Слегка откинулся и нажал на рычаг на подлокотнике. Электрический мотор зажужжал, кресло двинулось вперед.
— Встретимся на месте, — сказал Джек. Он скатился по бетонному скату на круговую дорожку и исчез за углом здания.
Элвис посмотрел на часы. Почти 2:45. Надо торопиться. Он вцепился обеими руками в ходунки и двинулся.
Спустя пятнадцать утомительных минут, за домом, Элвис прислонился к двери, где входил и выходил Бубба Хо-Теп. Его, как зонтик, накрыли тени. Он уложил ствол распылителя на ходунки и стер шарфом пот со лба.
В старые деньки после выступления он вытирал шарфом лицо и бросал женщине в толпе, смотрел, как она кончала от счастья. В этот момент в обратку летели трусики и ключи от номеров, букеты роз.
