- Идите в регистратуру, гражданин! Не теряйте зря время! - сказал мужчина с флюсом.
Возле окошка регистратуры тоже была очередь. Когда Бычков попытался протиснуться к окошку, очередь недовольно зашумела.
- Я извиняюсь, - сказал Бычков. - Но прошу пропустить меня. Мне просто нужен талончик.
- А мы что, за пирожками стоим, что ли? - возмутилась очередь.
- Но я же не иду лечиться! - взвизгнул Бычков. - Я иду поздравить врача с праздником!
- Ну и поздравляйте на здоровье! - сказала очередь.
- Да ведь это какой-то абсурд! - заорал Бычков. - Очередь наверху не пускает без талончика, а очередь за талончиком не пропускает без очереди за талончиком...
- Товарищи, не шумите, мешаете работать! - сердито сказала регистраторша, высунувшись из окошка. - Вам в какой кабинет?
- Мне к стоматологу, - сказал Бычков.
- К стоматологу запись окончена. Могу дать талон на понедельник...
- Мне не нужно в понедельник! - сказал Бычков. - Мне нужно сегодня к врачу...
- Сегодня есть запись к терапевту и невропатологу...
- Но ведь я хотел поздравить зубного врача! - застонал Бычков.
- Поздравьте невропатолога, какая разница, - сказала очередь. - Заодно и подлечитесь... Вон как у вас стал глаз дергаться...
Бычков дрожащей рукой взял талончик и пошел на второй этаж.
У кабинета невропатолога сидели двое: женщина и мужчина.
- Простите, у кого какой талончик? - спросил Бычков. - За кем я буду?
- У нас нет талончиков! - с улыбкой сказала женщина. - Просто мы с мужем пришли поздравить нашего доктора с праздником...
- Нечего! - вдруг заорал Бычков и сам испугался собственного голоса. Я уже здесь час жду, а тут лезут всякие без талонов.
И, гневно сверкнув глазами, Бычков расправил букетик и толкнул дверь в кабинет.
Ежик
Папе было сорок лет, Славику - десять, ежику - и того меньше.
Славик притащил ежика в шапке, побежал к дивану, на котором лежал папа с раскрытой газетой, и, задыхаясь от счастья, закричал:
- Пап, смотри!
Папа отложил газету и осмотрел ежика. Ежик был курносый и симпатичный. Кроме того, папа поощрял любовь сына к животным. Кроме того, папа сам любил животных.
- Хороший еж! - сказал папа. - Симпатяга! Где достал?
- Мне мальчик во дворе дал, - сказал Славик.
- Подарил, значит? - уточнил папа.
- Нет, мы обменялись, - сказал Славик. - Он мне дал ежика, а я ему билетик.
- Какой еще билетик?
- Лотерейный, - сказал Славик и выпустил ежика на пол. - Папа, ему надо молока дать...
- Погоди с молоком! - строго сказал папа. - Откуда у тебя лотерейный билет?
- Я его купил, - сказал Славик.
- У кого?
- У дяденьки на улице... Он много таких билетов продавал. По тридцать копеек... Ой, смотри, папа, ежик под диван полез...
- Погоди ты со своим ежиком! - нервно сказал папа и посадил Славика рядом с собой. - Как же ты отдал мальчику свой лотерейный билет?.. А вдруг бы этот билет что-нибудь выиграл?
- Он выиграл, - сказал Славик, не переставая наблюдать за ежиком.
- То есть как это - выиграл? - тихо спросил папа, и его нос покрылся капельками пота. - Что выиграл?
- Холодильник! - сказал Славик и улыбнулся.
- Что такое?! - Папа как-то странно задрожал. - Холодильник?!.. Что ты мелешь?.. Откуда ты это знаешь?!
- Как - откуда? - обиделся Славик. - Я его проверил по газете... Там первые цифирки совпали... и остальные... И серия та же!.. Я уже умею проверять, папа! Я же взрослый!
- Взрослый?! - Папа так зашипел, что ежик, который вылез из-под дивана, от страха свернулся в клубок. - Взрослый?!.. Меняешь холодильник на ежика?
- Но я подумал, - испуганно сказал Славик, - я подумал, что холодильник у нас уже есть, а ежика нет...
- Замолчи! - закричал папа и вскочил с дивана. - Кто?! Кто этот мальчик?! Где он?!
- Он в соседнем доме живет, - сказал Славик и заплакал. - Его Сеня зовут...
- Идем! - снова закричал папа и схватил ежика голыми руками. - Идем, быстро!!
- Не пойду, - всхлипывая, сказал Славик. - Не хочу холодильник, хочу ежика!
- Да пойдем же, оболтус, - захрипел папа. - Только бы вернуть билет, я тебе сотню ежиков куплю...
- Нет... - ревел Славик. - Не купишь... Сенька и так не хотел меняться, я его еле уговорил...
- Тоже, видно, мыслитель! - ехидно сказал папа. - Ну, быстро!..
Сене было лет восемь. Он стоял посреди двора и со страхом глядел на грозного папу, который в одной руке нес Славика, а в другой - ежа.
- Где? - спросил папа, надвигаясь на Сеню. - Где билет? Уголовник, возьми свою колючку и отдай билет!
- У меня нет билета! - сказал Сеня и задрожал.
- А где он?! - закричал папа. - Что ты с ним сделал, ростовщик? Продал?
- Я из него голубя сделал, - прошептал Сеня и захныкал.
- Не плачь! - сказал папа, стараясь быть спокойным. - Не плачь, мальчик... Значит, ты сделал из него голубя. А где этот голубок?.. Где он?..
- Он на карнизе засел... - сказал Сеня.
- На каком карнизе?
- Вон на том! - И Сеня показал на карниз второго этажа.
Папа снял пальто и полез по водосточной трубе.
Дети снизу с восторгом наблюдали за ним.
Два раза папа срывался, но потом все-таки дополз до карниза и снял маленького желтенького бумажного голубя, который уже слегка размок от воды.
Спустившись на землю и тяжело дыша, папа развернул билетик и увидел, что он выпущен два года тому назад.
- Ты его когда купил? - спросил папа у Славика.
- Еще во втором классе, - сказал Славик.
- А когда проверял?
- Вчера.
- Это же не тот тираж... - устало сказал папа.
- Ну и что же? - сказал Славик. - Зато все цифирки сходятся...
Папа молча отошел в сторонку и сел на лавочку. Сердце бешено стучало у него в груди, перед глазами плыли оранжевые круги... Он тяжело опустил голову.
- Папа, - тихо сказал Славик, подходя к отцу. - Ты не расстраивайся! Сенька говорит, что он все равно отдает нам ежика...
- Спасибо! - сказал папа. - Спасибо, Сеня...
Он встал и пошел к дому.
Ему вдруг стало очень грустно. Он понял, что никогда уж не вернуть того счастливого времени, когда с легким сердцем меняют холодильник на ежа.
Беспристрастное мнение
Молодой автор вошел в кабинет редактора и положил на стол пухлую рукопись.
- Вот, - сказал он, - написал повесть. Долго думал, куда отнести, и решил отдать вам. Жду от вас самой беспристрастной критики. Мне Симонов так и советовал...
- Кто советовал? - переспросил редактор.
- Симонов, - спокойно повторил молодой автор. - Константин. "Жди меня, и я вернусь...", "Живые и мертвые"... Смотрели, наверное, фильм?
- Да нет, я знаю Симонова, - растерянно пробормотал редактор.
- Ну вот, - сказал автор, - он самый. Решительно советовал напечатать в вашем журнале... Так сказать, поднять уровень прозы...
- Мда, это будет очень хорошо! - сказал редактор. - Я обязательно прочту. Зайдите ко мне через неделю.
- Через неделю? - удивился автор. - Да что вы, Федин эту повесть за один день прочел. Не мог оторваться.
- Кто?! - ахнул редактор.
- Ну, Федин! Константин. Только не Михайлович, как Симонов, а Сергеевич. Ну, "Первые радости", "Костер"... Знаете, наверное?
- Еще бы! - сказал редактор. - Только он Александрович, а не Сергеевич.
- Ну вот видите... Александрович с восторгом отзывался. "Неси, говорит, в журнал, и пусть прямо в набор отсылают".
- Так! - вздохнул редактор. - Конечно, если сам Федин... Тогда конечно... Только все-таки я хотел бы сначала ознакомиться.
- Ну что же, - обиженно сказал автор, - знакомьтесь. Одно заглавие чего стоит. Твардовский как увидел заглавие, так прямо весь загорелся. Твардовского, надеюсь, знаете?
- Слышал! - сказал редактор. - "Василий Теркин", "Страна Муравия"...
- Вот, он самый! - обрадовался автор. - Как увидел заглавие, так аж весь задрожал. "Немедленно, говорит, отдайте это в "Новый мир"!"
- Что же вы не отдали? - огорченно спросил редактор.
- Да нет, я решил в вашем журнале напечатать. Не все же "Новому миру". Надо и вам интересные вещи. И у Леонова такое же мнение...
- Ах, у Леонова тоже!
- Да. И у Шолохова. Все в один голос советовали отдать вам.
- Ну что же, - сказал редактор, вытирая пот со лба. - Это очень приятно... Только, знаете, я эту повесть не возьму!
- Почему? - удивился автор.
- Ну ее к богу... Вдруг она мне не понравится?! И это после таких авторитетных мнений. Я же с ума сойду... С работы уволюсь...
- Да что вы! - сказал автор. - Прочтите...
- Нет-нет, и не упрашивайте. Шолохову понравилось, а мне вдруг нет... Это значит, я не гожусь в редакторы. Уж лучше не искушать себя.
- Да успокойтесь, - сказал автор. - Меня ваше мнение тоже интересует. А насчет Шолохова я пошутил. Он повести не читал.
- Ну, все равно. Леонов, Твардовский, Федин...
- Да и они, по правде говоря, не читали...
- А Симонов?!
- И он тоже не в курсе, - вздохнул автор. - Я просто знаю цену повести и мысленно представил себе их оценку.
- Ах так! - воскликнул редактор. - Ну, тогда тем более заберите. Плохая повесть.
- Как вы можете так говорить? - возмутился автор.
