Маркантонио. Дурацкие шуточки.
Освальдо. Но по ее виду нельзя было сказать, что она шутит. Синьорина плакала. Может, она сама ошиблась?
Пелаэс. Конечно. Синьорина Лола очень серьезная девушка.
Освальдо. А вот мы сейчас спросим у нее. Синьорина Лола, можно вас на минутку?
Все, кроме Терезы и Паоло, тихо о чем-то беседующих, собираются вокруг Лолы и Освальдо.
Ведь правда, вы мне сказали, что Демаджисти умер?
Лола (оторопело). Я?
Освальдо. Вы. Несколько часов тому назад, у дантиста. Помните? Я выходил из кабинета, а вы входили. Я спросил, почему вы одна, без Демаджисти, ведь вы всегда провожали его к врачу, а вы, подняв глаза к небу, со слезами сказали: «Он уже отмучился» .
Лола. Ну, да. Ему же зуб вырвали.
Освальдо (наступая на нее). Тогда зачем вы закатывали глаза и плакали?
Лола (невозмутимо). Потому что у меня у самой зуб разболелся.
Освальдо. Вы еще сказали: «Теперь ему лучше, чем нам».
Лола. Конечно, лучше. Нам с вами еще только будут рвать...
Пелаэс (со смехом). Вот это да! Вот это поговорили!
Синьора Пелаэс (укоризненно). Марко, как ты можешь смеяться!
Пелаэс (ворчливо). Черт побери, в этом доме не дают ни плакать, ни смеяться!
Луиджи. Это, наконец, просто неприлично. Увидели, что Демаджисти жив, — и, пожалуйста, смеются, радуются.
Полковник (указывая Луиджи на Демаджисти, тихо). Я все никак не пойму, этот господин оплакивает Пьеро или Паоло?
Луиджи. Пьеро, Пьеро. Он сам — Паоло!
Присутствующие обсуждают это недоразумение. Всех, кроме родных покойного, охватывает какое-то нервное веселье. Чем больше они стараются его сдержать, тем настойчивее оно рвется наружу. Вдруг открывается дверь в спальню и оттуда доносится голос Пьеро: «Тереза!» Все, продолжая улыбаться, удивленно оглядываются. В дверях появляется Пьеро. На нем фрак и тапочки. На груди — орден, в ухе — цветок; в одной руке у него небольшой венок, в другой — длинная горящая свеча. Наступает гробовая тишина.
Та же сцена. Все действующие лица в тех позах, в каких застало их окончание второго действия.
Пьеро (раздраженно). Тереза! Эта свечка жжется. Вы забыли снять с нее нагар!
Тереза. О, Пьеро, прости, я не заметила. Сейчас сниму. (Вдруг оторопело останавливается и смотрит на него так, словно видит впервые.) Ай!.. Пьеро, значит, ты...
Пьеро. Как видишь, воскрес. Наверное, благодаря этой свечке, которая дымит так, что можно задохнуться. (Гасит свечу и бросает ее прочь.)
Луиджи (смотрит на Пьеро как завороженный). Типичный случай мнимой смерти.
Пьеро. Я подумал то же самое, когда проснулся в этом элегантном облачении среди цветов и украшений сомнительного свойства. Я так крепко спал после снотворного, что, судя по всему, едва не стал жертвой трагической ошибки. Хотя атмосфера веселья, царившего здесь еще минуту назад, и заставляет меня усомниться в том, что событие это присутствующие приняли так уж близко к сердцу. Но я бы не хотел, чтобы мое неосмотрительное воскресение испортило все дело. Прошу, господа, продолжайте же смеяться и веселиться. Чувствуйте себя так, словно я все еще на том свете. Вы не сочтете нескромным мое желание присоединиться к вашему веселью?
Пелаэс. Простите, синьор Пьеро. От всей души поздравляю вас с благополучным воскресением и позвольте разъяснить это забавное недоразумение...
Пьеро (жестом заставляя его замолчать, поворачивается к словно окаменевшей Терезе). Я не хотел бы прослыть негостеприимным, но не объяснишь ли мне ты, что здесь делают все эти люди?
Тереза. Пьеро, ты жив, какое счастье!..
Пьеро. Может быть, ты все же ответишь? Если память мне не изменяет, в завещании я просил оповестить всех о моей смерти лишь после похорон. Похороны вроде бы еще не состоялись, а ты уже наприглашала гостей...
Тереза. Сейчас я тебе все объясню. Они смеялись, потому...
Пелаэс. Потому что наш друг Освальдо принес весть о смерти Демаджисти.
Пьеро (вздрагивает). Паоло умер?
Тереза. Вот видишь, ты тоже... оплакиваешь его...
Демаджисти. Да нет же, я не умер. Произошло недоразумение. Потому-то все и развеселились. Но только чуть-чуть.
Пьеро (Терезе). Велел я или не велел никому не сообщать о моей смерти?
Тереза растерянно молчит.
Ионе (тихо Маркантонио). Я всегда говорила, что у него сволочной характер.
Маркантонио (тихо). Даже смерть его не изменила.
Пьеро (Терезе). Отвечай, дорогая: велел или не велел?
Тереза. Да, Пьеро, ты велел, но...
Пьеро. Но вам всем, как всегда, наплевать на мои распоряжения.
Тереза. Нет, Пьеро, клянусь тебе, мы сделали все, чтобы никто ни о чем не узнал... Но слух как-то сам просочился...
Пелаэс. Простите, синьор Пьеро, что я вмешиваюсь в ваши дела, но я считаю себя вправе высказаться, ибо пришел сюда не по своей воле: я бы охотнее остался дома, но моя жена, приятельница вашей жены, заставила меня... Вы же знаете этих женщин.
Пьеро. Весьма вам признателен, но я вас не звал.
Пелаэс. Пусть так, но, не говоря уже о том, что мы не получили никакого удовольствия от этих похорон, я считаю своим долгом заметить: покойник не имеет права требовать, чтобы его хоронили втайне.
Демаджисти. Похороны, между прочим, — это своего рода смотр живых, лишняя возможность на людей посмотреть и себя показать.
Пьеро. Потому-то я и хотел, чтобы все было сделано без шума.
Пелаэс. Вот это уж, простите, подло.
Освальдо. Покойника не убудет, если люди посмотрят, как его хоронят.
Лола. Это благородный обычай, приятный для живых и делающий честь мертвым. Поэтому похороны оставьте уж нам.
Освальдо. Похороны принадлежат живым, а покойник пусть занимается своим делом и не вмешивается.
Пьеро. А мне наплевать! Я не желаю, чтобы обсуждался вопрос о правах покойника. Не желаю, и все. И убирайтесь отсюда вон!
Пелаэс (торжественно застегивает пиджак). Пожалуйста. В другой раз лучше сам умру, чем приду на ваши похороны.
Пьеро. Вы мне сделаете большое одолжение. А что касается меня, то на ваши похороны я, конечно, не явлюсь.
Пелаэс. Надеюсь. (Поворачивается к жене.) Пойдем, Лучилла.
Синьора Пелаэс (растерянно, Терезе). Прощай, Тереза, мужайся... то есть я хотела сказать — не мужайся... Ой, прости. Это неожиданное воскресение...
Пелаэс (обращается к Терезе, многозначительно глядя при этом на Пьеро). Синьора, приношу вам свое искреннее соболезнование. (Уходит, демонстративно ни с кем не попрощавшись.)
Синьора Пелаэс (обнимая Терезу). До свидания, Тереза! Крепись! (Уходит.)
Освальдо. (кланяется Терезе). Синьора... (Уходит.)
Демаджисти. Некрасиво как-то получилось: ни к чему эти стычки между гостями и покойником... то есть бывшим покойником. Ну, да ладно, все хорошо, что хорошо кончается. А теперь, когда здесь остались все свои, я хочу предложить одну вещь.
Анджелика (вносит венок и обращается к Пьеро). Вот, венок принесли.
Пьеро (Терезе). Это еще что за венок!
Анджелика. Ой, какой покойничек сердитый! (Бросает венок и убегает.)
Пьеро (Терезе). Я предупреждал — никаких цветов! И что же? Полюбуйтесь — цветы так и сыплются. Вот, один у меня даже в ухе.
Тереза. Прости, Пьеро, но когда все узнали, начали присылать...
Пьеро. Выходит, надо всегда делать так, как хотят другие? (Подходит к венку и читает надпись на ленте.) «От друзей — Демаджисти и Лолы». (Растроганно, Демаджисти.) О, спасибо. Какой красивый!
Демаджисти (скромничая). Да что ты, ничего особенного.
Пьеро. Нет-нет, он великолепен. (Приосанившись, примеряет венок перед зеркалом.) Просто не знаю, как тебя благодарить.
Демаджисти. Я подскажу тебе. Это как раз и есть мое предложение. Понимаешь, из-за твоей смерти мне пришлось отложить свадьбу, назначенную на сегодня. Кроме того, нужно ведь отпраздновать и твое воскресение. А поскольку мы уже все в сборе, нельзя ли отпраздновать оба эти события здесь, у тебя?
