1.Часть первая
Все-таки пятница, это царица недели.
Я в отличном настроении возвращалась с работы. Ну, подумаешь, слякоть, зато снежок идет. Ну и что, что темнеет рано, зато как красивоооо! Заснеженная Москва, потрясающее зрелище!
А сейчас, я зайду в магазин. Куплю продукты и приготовлю винегрет, плов и утиные окорочка с курагой. А еще профитроли с заварным кремом и ореховые трубочки!
Ммм… Рот требовательно заполнился слюной.
Легко перебежала уже затихающую улочку у бизнес-центра, думая срезать дорогу на целых пятнадцать минут. Да, я могу гордиться собой. В моем возрасте, а мне за полтинник, я выгляжу на сорок лет максимум. Хоть ни в чем особенно себя не ограничивала, на диетах сроду не сидела, даже иногда курю, и позволяю себе бокал красного вина или темного нефильтрованного пива.
Думая о том, как завтра обрадуются моей стряпне, приехавшие в гости дети, едва не сбила группу мужчин, стоявшую метрах в двадцати от входа в парк. Потому как, поскользнувшись на припорошенной снегом замёрзшей луже , влетела прямо в середину сплоченного коллектива.
Упасть - не дала жесткая рука, с легкостью удержавшая мои немаленькие восемьдесят пять кило веса. Вторая рука фамильярно зарылась мне в волосы, следом к ней присоединился нос «спасителя», активно обнюхавший (!) меня, и блаженно заурчав(!), уткнувшийся в волосы.
Попыталась освободиться. Не получилось. Меня держали с непрошибаемостью железобетонного колодца. Еще раз дернулась, и едва не потеряла сознание, от безжалостно сжавших талию и плечи , рук. Оглушительно хрустнули ребра, отзываясь мелкой , тянущей болью.
Голем, держащий меня в адских объятиях, что-то зло проворчал у меня над ухом. То ли от боли, то ли от подступающего ощущения неотвратимой беды, я не смогла понять, на каком языке он изъясняется.
Неумолимая рука скользнула по плечам и шее, приподнимая и фиксируя в непоколебимый захват подбородок. Слегка встряхнула. Насколько я поняла угасающим от недостатка кислорода сознанием, от меня требовали открыть глаза.
Честно открыла. Ничего не видя, кроме плавающих цветных кругов.
За спиной раздался спокойный голос, который что-то приказал, судя по интонации.
Душащий захват ослабился, и я жадно и поверхностно задышала, игнорируя вспыхивающую боль в ребрах.
Круги перед глазами постепенно стали пропадать. И я, наконец-то встретилась глазами со странным мужиком.
Лучше бы этого не было. Потому, что мне в глаза смотрел Ад.
Представьте себе глаза , где в черноте плавает огненно-красный диск радужной оболочки, иссеченный звездчатым зрачком!
Обладатель столь экстремальных глаз, что-то для себя, видимо, решил. Потому что, не успела я сфокусировать зрение на других чертах его лица, как мои губы закрыли жадным, жестоким, болезненным поцелуем!
Я честно пыталась сопротивляться. Но, мои трепыхания, похоже, даже не заметили. Так, бетонная плита, не заметит придавленную ею, бьющуюся бабочку. Меня снова, рыкнув, сжал бетонный монолит. Теряя сознание от боли и нехватки воздуха, услышала все тот же спокойный, командный голос.
"Мамочки, как же мне плохо и больно!"
Тело словно все сначала поломали, а потом порвали на куски! Плавая в жарком мареве боли, я уже просто хотела смерти. Может быть, хоть она даст мне спасение от боли. Иногда становилось немного легче. Иногда боль еще и усиливалась, и тогда я просила, четко выговаривая слова:
- Пожалуйста! Кто бы вы ни были. Сжальтесь! Убейте меня! Я не могу больше терпеть.
Но никто не откликался.
А потом, неожиданно, мне стало легче. И я, вымотанная плаваньем в жаркой адской темноте, наконец-то, провалилась в спасительную, ласковую тьму.
Проснулась я сразу, но вот глаза, почему-то , не хотели открываться, голова была совершенно чугунная и тупо болела, тело вспыхивало в нескольких местах яркой острой болью.
Я, упрямо, снова и снова, пыталась заставить непослушные веки подняться.
Ура! Мне, наконец-то, это удалось.
Хм… Лучше бы не удалось!
Потому, что , открыв глаза, я снова встретилась взглядом с адскими глазами своего мучителя.
Стоп! Нет! Не мучителя! Глаза похожие, но это не он!
Этот смотрел на меня даже с некоторым сочувствием.
Попыталась пошевелиться, и чуть снова не потеряла сознание от прострелившей тело боли. С тихим стоном выдохнула.
Этот, который не тот, что-то сказав на абсолютно незнакомом языке, слегка приподнял мою голову, и положил на губы прохладный кубик. Я не задумываясь, попыталась его прожевать, но кубик с тихим «хрум» растаял во рту, принося прохладную влагу и смывая боль.
Прошептала непослушными губами:
- Спасибо.
Самаритянин, с жуткими глазами, улыбнувшись, опустил мою бедную головушку на подушку, и ласково провел пальцами по щеке.
Теперь, когда боль уже не мешала мне, я наконец-то рассмотрела представителя странной расы. А то, что передо мной именно такой представитель - я не сомневалась.
Очень высокий. Широкоплечий. Гармонично сложенный. Светло-пепельная кожа. Черные, аккуратно подстриженные волосы. Правильно-рубленые, крупные черты лица. Большие, жуткие глаза.
Одет в светло-серый форменный комбинезон , с непонятными нашивками и значками.
И поведение такое…спокойно-милосердное. Он врач!
Врач, значит, больница. Больница, значит болезнь. А чем заболела я?
- Доктор, что со мной? – тихо шепчу я, пытаясь приподнять к нему единственную подвижную часть тела – голову.
Врач, теперь-то я точно знаю это, мгновенно подхватывает голову за затылок , и тепло улыбаясь, настойчиво укладывает ее на подушку, мягко что-то приговаривая.
Ясно. Со мной настолько хреново, что лишний раз нельзя делать никаких движений.
Пытаюсь себя осмотреть, ничего не получается. Я - на некоем подобии кушетки. Под горло укрыта белой простынкой, из-под которой тянутся к стене, усыпанной приборами, провода и трубки.
"Позитивненько… Что же со мной случилось? Блин! Как ни стараюсь, ничего кроме поцелуя, который почему-то хочется назвать смертельным, не помню! Странно это все! Вот, зачем, спрашивается, молодому мужику с такой брутальной внешностью, такая старая корова , как я? Зачем целоваться-обниматься полез? Он больной? Геронтофил? Маньяк?
И не спросишь! Я не знаю этого языка.
И глаза эти странные. Кожа серая. Уже как минимум, у двоих. Кто они?!?"
Врач, тем временем, что-то сказал мне, в завершение, прижав голову к подушке и сделав на этом акцент.
- Да, я поняла. Шевелиться нельзя. Я послушная, когда со мной хорошо обращаются.
Доктор снова улыбнулся, и вышел.
"Жеваный кот! Так что все-таки со мной?!"
