Пролог
— Неужели малышка Надя действительно была девственницей? — насмешливый голос Похомова отразился острой болью в голове, заставляя сжаться каждую клеточку девичьего тела от унижения и стыда.
— «Была» правильное слово, Слав, — снисходительно хохотнул Королёв. В его смехе не было ни капли нежности, которая ей слышалась вчера ночью, один сплошной цинизм. — Вчера Наденька Виноградова перестала ею быть и всё благодаря мне и моему весьма активному участию!
Надя стиснула кулаки и затылком несильно ударилась об стенку. Парни её не видели, девушку скрывала небольшая межкомнатная перегородка, поэтому они не стеснялись в выражениях. Виноградова не должна была быть здесь, но она случайно оставила у Кира дома свой кардиган и вернулась за ним, заодно решив поговорить с ним об их отношениях. Вот только никаких отношений у них не было. Для него эта неделя была игрой, ставкой в которой было её тело и чувства. Боль раскалённым прутом пронзила орган в центре груди, сердце теперь медленно обливалось кровью. Как можно быть настолько жестоким? Зачем? Зачем он это сделал? Почему? Чем она заслужила такое отношение?
Девушка сжалась в углу и тихонько заскулила, как побитый щенок. Словно в замедленной съемке она наблюдала, как Кирилл вскочил с места и шутовски поклонился своим друзьям, а те ему также шутовски хлопали. Простое стадо баранов. Или козлов. Кому какое сравнение ближе к сердцу.
— Так что ты, Федя, должен мне мою сотню, — после всех поклонов, Королёв обратился к своему лучшему другу. — Я уломал её и выиграл наш спор!
Скривив губы, Фёдор Хромов достал бумажник из кармана джинсов и вытащил оттуда новую стодолларовую купюру. Небрежно кинув деньги на стол, Федя окинул своего друга разочарованным взглядом.
— Я, конечно, помню условия спора, но думал, что из-за нашего тогдашнего опьянения ты не примешь его всерьез, — спокойно проговорил Хромов. Он единственный не принимал участия во всеобщем веселье. — Зачем рушить девочке жизнь? Да и если Настя узнает...
— Настя ничего не узнает, если вы ничего не скажите ей, — отмахнулся Королёв, — а насчет Нади... Я её в постель силой не тянул. Сама захотела.
Надежде показалось, что её ударили наотмашь прямо в солнечное сплетение. Это было адски больно. Это было мучительно. Это было противно. Словно раскалёнными клещами из тела медленно вытягивали душу. Сердце умирало, а когда-то милая и нежная девочка резко повзрослела. Её настигли лицемерие и цинизм реального мира, её не смогли укрыть от боли любящие родители, первая любовь оказалась окрашена в цвета предательства и денег. Вот так и умирает детство.
Ничего не ощущая, чувствуя себя выпотрошенной и опустошённой, Надя вышла из своего укрытия. Спокойная и бездушная, словно кукла. Все замерли, смотря на неё и ожидая дальнейших действий, лишь Федя болезненно скривился и печально покачал головой. Девушка не обратила внимания на собравшихся, она лишь смотрела в глаза парню, который так жестоко её обманул. Не проронив ни слова, Надежда залезла в свою сумочку и достала несколько купюр. Эти деньги ей дал отец, чтобы она купила себе новое дорогое платье к выпускному балу. Виноградова уже знала, что никакого выпускного бала у неё не будет. Там, на балу, прощаются с детством и взращивают надежды на счастливое будущее, но ведь её-то детство умерло. Сейчас. На руках у этого мужчины. Взяв в руки довольно внушительную пачку денег, девушка кинула их в Кирилла.
— Это тебе за услуги, — равнодушно проговорила она. — Секс — это единственное, что у тебя хорошо получается.
После чего развернулась и ушла, оставляя за своей спиной группу смущённых парней и свою первую любовь.
На тот момент Кириллу было почти жаль её, но гордость не позволила парню показать свои чувства. После этого случая жизнь закружила его с ужасающей быстротой. Поступление в университет, свадьба, рождение сына — все эти события отодвинули на задний план робкий голос совести, и в итоге Королёв забыл о существовании Надежды Виноградовой. Почти забыл.
