Ферн Майклз
Богатство Лас-Вегаса
Старик посмотрел в грязное окно и моргнул. Стекла вымыли не далее как вчера. Он сам видел, как секретарша возила по ним намыленной тряпкой, потом терла, пока в стеклах не появилось его отражение. И вот, хотя прошло не более пятнадцати часов, они снова грязные и пыльные, как будто их никто никогда не чистил. Он взглянул на стол: те же, похожие на крохотные зернышки, песчинки. Старик раздраженно подул на них и ничуть не удивился, когда песок, будто назло ему, остался на месте. Ничего не поделаешь: вокруг пустыня, а в пустыне от песка никуда не денешься.
Элвин Уоринг, поверенный, с некоторым беспокойством переложил две папки — одну толстую, другую совсем тоненькую — с левой стороны стола на правую. Адвокат прекрасно знал, что находится в каждой из них. В случае необходимости можно со спокойным сердцем выбросить обе, и миру не стало бы хуже.
…Увидев ее, Элвин вспомнил почему-то о водопадах, летнем голубом небе, загородных пикниках и полевых цветах. В этот миг он вдруг пожалел о давно прошедшей юности. Теперь содержание лежащих на столе папок приобрело смысл. Он поднялся, слыша как скрипят старые кости, вышел из-за стола, протянул руку и коснулся ладони девушки, мягкой, как лепесток самого нежного цветка.
— Мистер Уоринг, я Салли Коулмэн. Получила ваше письмо несколько дней назад. Пришла бы вчера, но… Вынуждена была кое-чем заняться. У меня немного денег, мистер Уоринг. Все, что осталось, пошло на оплату похорон Коттона. Однако у меня есть вот это. — Салли достала из сумочки маленький полотняный мешочек. — Его мне дал Коттон в первый день, когда я начала работать в «Бинго Пэлас». Он сказал, что это будет мое золотое яичко на случай, если что-то не заладится. Не знаю, сколько оно стоит… Коттон говорил, что здесь семь унций чистого золота.
— Золотые яйца нельзя трогать. Они для будущего. — Адвокат прочистил горло и возвратил мешочек женщине. Интересно, подумал он, а каково было бы погулять с этой молодой особой на зеленой полянке, усыпанной маргаритками. Держась за руки. Босиком.
Салли отступила на шаг, но мешочек не взяла. Небесно-голубые глаза вопросительно глядели на старого поверенного.
— Не понимаю. Мне понадобились бы годы, чтобы расплатиться… С золотом все получится быстрее. Я правильно сказала?
— Это бессмысленно. Вам вовсе нет необходимости возлагать на себя обязанность по оплате счетов Коттона Истера. Во-первых, никаких счетов после него не осталось. За похороны заплатили бы те, кому следует. Вам не стоило… не стоит брать все на себя.
— Мистер Уоринг, мне просто нужно было это сделать. Коттон был моим другом. Когда я впервые попала сюда, в пустыню, мне пришлось нелегко. Он помог мне. Он оберегал меня. Коттон не позволял обижать меня. Он был добрый человек… Хороший человек. Иногда… много раз удача отворачивалась от него, но когда у него появлялись деньги, он всегда делил их со мной и с теми немногими, кому везло еще меньше. Я вовсе не жалею о том, что оплатила его похороны. Но если никаких счетов не осталось, если вы не хотите принять мое золото, то… зачем вы написали это письмо, зачем хотели увидеть меня?
— Сядьте, мисс Коулмэн. Мне надо вам кое-что объяснить. Я собираюсь сообщить вам последнюю волю Коттона и прочитать его завещание.
— Спасибо, мистер Уоринг, но ведь завещание — это личное дело каждого, так? Не знаю, как понравилось бы Коттону, что вы хотите рассказать мне о его сокровенных мыслях. Он всегда говорил, что жизнь человека и его прошлое принадлежат ему одному… Ну вот, мистер Уоринг, теперь я вам все сказала, и мне надо возвращаться. Дел еще много. В следующее воскресенье установят надгробие. Священник согласился сказать несколько слов. Я собираюсь накрыть столы в усадьбе для всех, кто захочет прийти.
Элвин Уоринг с трудом верил услышанному. Посетительница дошла уже до дверей, когда он опомнился и рявкнул: «Вернитесь и сядьте!» Женщина возвратилась и робко уселась на краешек жесткого деревянного стула. Старик смягчил тон и даже улыбнулся: эти голубые глаза смотрели на него с испугом.
— А теперь, юная леди, просто посидите и послушайте меня, пока я прочитаю последнюю волю в завещании Коттона Истера. Но прежде чем сделать это, хочу рассказать вам немного о нем самом. Без этого вы многого не поймете.
Коттон пришел в пустыню много лет назад вместе со своим отцом. Тогда он был совсем еще ребенок. Его мать умерла преждевременно. Отец имел образование. Это был упрямый человек, который решил, что должен сам заработать себе состояние, чтобы вырастить сына. Так поступил когда-то и дед Коттона. Ему везло, очень везло, почти так же, как и его отцу. Он послал Истера в Бостон учиться, а когда парень закончил колледж, то сразу же примчался сюда и занял место рядом с отцом.
Основная причина, побудившая родителя Коттона приехать в эти края, заключалась в том, что его отец — дед Коттона — разрабатывал тут Комстокскую жилу. Старик оставил все, что имел ценного, своему сыну. А ценного было немало. Отец Коттона продал все доставшиеся ему акции в нужное время и заработал целое состояние. Продавал он их хорошо, по 22 доллара, а их у него были тысячи. Коттон-старший играл и выиграл в покер много акров земли. Этих денег он не касался. У него был огромный старый сейф фирмы «Уэллс Фарго», в котором и лежало богатство. Не доверял он ни банкам, ни биржам. Умный был человек. Ссужал деньгами старателей, за что получал впоследствии вдвойне. Если кто-то не мог расплатиться, то его жилы и рудники переходили к отцу Коттона.
После его смерти поместье досталось сыну, который об этих деньгах и не думал. Коттон хотел добиться всего самостоятельно и немало в этом преуспел. Его состояние легло на деньги отца в тот самый сейф, где уже лежали доллары деда. При этом, мисс Коулмэн, Коттон точно знал, что заработано им, что собрал его отец, а что еще дед. Думаю, впрочем, что общая сумма его не интересовала. Я не раз пытался объяснить ему, как обстоят дела, но он и слушать не желал. Хотел быть, как все другие старатели: рассказывать байки, пить самогон, ухлестывать за женщинами, играть и когда-нибудь наткнуться на сокровище.
Он страстно жаждал уважения, и вы оказались единственным человеком, мисс Коулмэн, кто дал ему это. Коттон говорил, что вы ухаживали за ним, когда он свалился с пневмонией, что вы кормили его, когда он был голоден. Говорил, что вы стирали ему раз или два, и еще… еще он говорил, простите меня, что вы были желанным партнером по постели.
Салли густо покраснела, но не отвела глаз.
