Ферн Майклз
Пленительная страсть
Остров Ява, 1623 год.
Тропический ночной ветерок, увлажненный морским дыханием, теребил кружевные шелковые занавески и, врываясь в слабо освещенную спальню, наполнял ее запахами олеандра и гвоздичных деревьев. Дрожащие языки зажженых свечей в медных подсвечниках бросали зыбкие тени на низкую и широкую постель. В напряженной тиши спальни был слышен лишь шорох бледно-розовых атласных покрывал.
Гретхен провела длинными тонкими пальцами по загорелой коже мужчины.
— Возьми меня, Риган, — выдохнула она, впиваясь ногтями в его грудь и оставляя на ней кровавые царапины.
Он схватил ее нежное тело и сдавил в своих объятиях. Женщина застонала, дыхание ее стало бурным, и неосознанно, охваченная порывом дикой страсти, она выгнулась навстречу мужчине.
— Черт бы тебя побрал, Риган! — задыхаясь, воскликнула Гретхен, с наслаждением ощущая, как широкая мужская ладонь ласкает ее грудь. — Прекрати играть со мной! Я не могу больше ждать!
В ответ его руки скользнули вниз по ее телу и наконец нашли нежное углубление между бедер. С силой он раздвинул ноги женщины и прижал ее извивающееся тело к постели. Дикий крик сорвался с губ Гретхен, и вся она устремилась навстречу мужчине.
* * *
Обессиленная Гретхен лежала неподвижно, стараясь восстановить дыхание.
— Раньше у тебя получалось лучше, Риган, — хриплым голосом заговорила она. — Я спала со школьниками, которые умеют делать то же, что и ты проделал сейчас. Где твое искусство, которому тебя научили яванские женщины? — насмешливо спросила она.
Риган ван дер Рис приподнялся на локте и встретился с вызывающим взглядом ее светло-карих глаз. Великолепные светло-золотистые волосы женщины были такими же гладкими и блестящими, как атласные подушки, на которых она лежала. Страсть ее была удовлетворена, и теперь она напоминала сонную тигрицу.
— Яванским женщинам не требуются… те маленькие жестокости, которые любишь ты. Есть другие способы удовлетворения страсти.
Тон его был легким и беззаботным. К своей большой досаде, Гретхен поняла, что ее критика ничуть не задела любовника. Риган был настолько уверен в своей неотразимости, удали и отваге, что это начинало злить женщину, а его холодное, флегматичное лицо мало-помалу выводило ее из себя. Равнодушие мужчины к ее ядовитым замечаниям говорило, что чувства его неглубоки, и то, что она значила для него так мало, не могло не терзать ее. Полные губы женщины в отчаянии скривились, а глаза потемнели.
— Ба! Все вы, мужчины, одинаковы! Стоит лишь сказать, что именно женщине нравится… Почему надо постоянно скрывать это? — она очаровательно улыбнулась, сверкнув зубами, оттенившими своей белизной покрасневшие и распухшие от поцелуев губы. — Женщины Явы ничего не понимают в чувственных удовольствиях. Разве им известно, что такое страсть? Они лежат в постели, словно бревна, с такими мужчинами, как ты. А потом мужчины вроде тебя приходят к женщинам вроде меня, чтобы получить настоящее удовлетворение. Зачем лгать, Риган? — уколола она его.
— Ты сущая стерва, — холодно процедил он, но его красивое лицо оставалось бесстрастным и непроницаемым.
— Сущая стерва? Я? А сколько раз, менеер[1] ван дер Рис, ты овладевал мною против моей воли? — насмешливо спросила Гретхен. — Ты сам ищешь меня! Внутри тебя горит огонь, и ты ничего не можешь с собой поделать! Ты приходишь ко мне, чтобы утолить это пламя. Впрочем, сейчас я ничего не имею против, — томно произнесла она, красноречиво потягиваясь и не сводя при этом взгляда с золотистых волос на груди Ригана. — Скажи мне, — вкрадчиво спросила она, призывно лаская холеными, красивыми руками свои полные, круглые груди, — что бы ты делал без меня?
Женщина повернулась таким образом, чтобы коснуться своей тугой грудью его обнаженного тела. Сузив глаза, Риган схватил ее за бедра и что было силы прижал к себе.
У Гретхен замерло дыхание, и ее тело, блестевшее от пота, чувственно изогнулось навстречу любовнику. Прижав мужчину к возвышению из атласных подушек, она оседлала его и, схватив за волосы, неистово затрясла его голову.
— Люби меня, Риган, люби меня!
Он сжал ее круглые белые ягодицы и с силой привлек к себе.
Страсть вспыхнула с новой силой, когда их тела сплелись в очередном любовном порыве.
* * *
Гретхен молча наблюдала, как одевался Риган, любуясь его неторопливыми движениями и стройным, сильным, как у атлета, телом: широкая грудь, сильные руки, плоский живот, узкие бедра и сильные длинные ноги. Ей нравились гордая посадка его головы, красивое загорелое лицо с пронзительно-голубыми глазами то холодными и отчужденными, то вдруг остро вспыхивающими, как у рыси. А эта грива густых белых волос, падающая на широкий лоб! Но больше всего возбуждалась Гретхен, глядя на его сильное, мускулистое тело…
Закончив застегивать батистовую рубашку, он быстро обернулся к ней — его точеное лицо было бесстрастным.
— О чем ты думаешь, Риган? У тебя не лицо, а непроницаемая маска.
— Я думал о том, как ты будешь развлекаться в дальнейшем, Гретхен. После того, как некий корабль прибудет сюда из Испании, мы не сможем встречаться часто.
— Почему не сможем? — надулась она, не в силах казаться равнодушной.
— Ко мне приезжает невеста, — ответил он просто и с удовольствием отметил боль в ее глазах.
— Неудачная шутка, Риган. Мне очень не нравится твой юмор!
— Я не шучу. Это правда. Свадьба состоится вскоре после приезда сеньориты Кордес, — он улыбнулся победной мальчишеской улыбкой, в которой, однако, сквозило смущение.
Видя, что это не шутка, Гретхен встревожилась: неужели правда?
— Кордес? Испанка? Голландец женится на испанке! — резко засмеялась она. — Не дразни меня, Риган.
Ван дер Рис чувствовал, что она на грани истерики, но проигнорировал это, так как готов был к любой реакции, заранее решив сообщить ей сегодня свою новость, чтобы в дальнейшем оградить сеньориту Кордес от возможных оскорбительных выходок Гретхен. Риган надеялся, что к тому времени любовница оправится от шока и, по крайней мере, постарается вести себя как леди, ибо в столь немногочисленном обществе Батавии ей неминуемо придется встречаться с молодоженами.
* * *
Гретхен Линденрайх, теперь уже вдова, приехала на Яву вместе с мужем, немецким морским капитаном. Ей тогда было всего лишь двадцать лет.
Гамбургская торговая компания, в которой служил капитан Питер Линденрайх, вынудила его увезти из Саксонии свою дерзкую и распущенную молодую жену, потому что ее легкомысленное, вызывающее поведение компрометировало торговую компанию. Линденрайх, влюбленный и очарованный красотой молодой Гретхен, с готовностью согласился и даже отказался от капитанства в немецкой компании и принял предложение своих друзей из Голландии служить в недавно созданной голландской Ост-Индской компании. Линденрайх обрадовался, когда ему предложили отправиться в Ост-Индию, или на Острова Пряностей, как их тогда называли. Ему хотелось увезти свою молодую жену от соблазнов гамбургского общества. Он верил и надеялся, что вдали от цивилизации его темпераментная жена станет более благоразумной и, возможно, скрасит его старость, родив детей.
