Эйна Ли
Судьба обетованная
Виргиния, 1686 год
Юный индеец лежал на животе у самого края скалистого выступа и смотрел с высоты восьми футов на поляну внизу. Мальчику было всего десять лет, но в его бронзовом мускулистом, обнаженном до пояса теле уже угадывался намек на будущую мужественность.
Красная налобная повязка стягивала его черные как смоль волосы, а обе щеки были раскрашены широкими алыми полосами. Правой рукой паренек крепко сжимал деревянную рукоятку ножа.
Внизу на поляне появились мальчик и девочка. Увидев эту пару, тайный наблюдатель довольно ухмыльнулся. Девочка остановилась, чтобы сорвать с куста ягоды, а мальчик встал рядом, настороженно озираясь по сторонам.
Паренек-индеец вскочил на ноги и огласил воздух пронзительным, леденящим душу воплем. Девочка закрутилась волчком от неожиданности, а мальчик успел только задрать голову, как сверху на него прыгнула бронзовая фигура и повалила на землю. Несколько мгновений оба катались по траве, осыпая друг друга тумаками. Наконец индеец одержал верх и занес нож над своей жертвой, готовясь пронзить ей сердце.
– Сдаешься?
Уильям Киркленд негодующе уставился снизу в сапфировые глаза, сиявшие победным торжеством.
– Сдаюсь, – нехотя протянул он.
Эндрю Киркленд убрал в ножны игрушечный нож, слез с распростертого тела троюродного брата и протянул руку, чтобы помочь ему встать.
Уилл Киркленд поднялся, недовольно отряхиваясь.
– Ну почему я не могу хоть раз побыть индейцем? Почему всегда ты? – проворчал он.
– Потому что я и есть индеец, – с гордостью заявил Эндрю. – Мой дед был вождем племени и его отец тоже.
Уилл Киркленд возмущенно скривился.
– Зря ты задаешься, Эндрю Киркленд! Ну и что с того, что твоя мама была индианкой? Подумаешь! Ты всего лишь полукровка – наполовину шотландец, как и я!
– Да, но на вторую половину ты англичанин, вот почему тебе никогда не угнаться за индейцами. Англичане ничего не смыслят в разведке и не умеют ходить по следу, – презрительно бросил Эндрю. – Мой отец, конечно, не в счет, – поправился он.
– Мой папа ходит по следу не хуже твоего! – заспорил Уилл.
– Ничего подобного! – с жаром возразил Эндрю. – Мой отец – самый лучший разведчик на свете!
– А вот и нет! – крикнул Уилл. – Он ничуть не лучше моего.
Этого было достаточно, чтобы завязалась новая драка. Оба паренька опять повалились на землю и начали отчаянно бороться.
Элизабет Эллиот стояла в сторонке, терпеливо слушая, как спорят мальчики. Это было ей не в диковинку. Наконец девочка не выдержала и, сверкнув синими глазами, отправилась разнимать друзей.
– Если вы будете драться, я уйду домой. И вообще мне надоела эта игра. Я самая старшая, и мне решать, во что нам играть.
Эндрю слез с Уилла. Теперь, когда он стоял рядом с Элизабет, их вполне можно было принять за близнецов, несмотря на разницу в возрасте около года: те же темные волосы и сапфировые глаза.
Девочка и мальчик росли вместе, как брат и сестра. Отец Эндрю, брат матери Элизабет, погиб во время войны с королем Филиппом, а его мать, индианка из племени вампануа, умерла при родах. Родители Элизабет, Мэтью и Рэйвен Эллиоты, воспитывали Эндрю как родного сына, но при этом не давали ему забывать свои гордые индейские и шотландские корни.
– Он первый начал, Бесс, – возмущенно сказал Уилл.
Родители Уильяма Киркленда, Майкл и Пруденс Киркленды, переехали в Виргинию вместе с Мэтью и Рэйвен Эллиотами и обосновались в соседнем имении. Трое детей были неразлучными друзьями.
Элизабет сердито топнула ножкой.
– Сколько можно тебе говорить, Уилл Киркленд? Прекрати называть меня Бесс! Меня зовут Элизабет, – с жаром заявила она. – И последи за своей речью! Грамматика – просто жуть!
– Прошу прощения, леди Элизабет, – отозвался Уилл, отвешивая любезный поклон. – Позвольте взять вас под ручку, леди Элизабет, и провести по лесу, леди Элизабет. А то как бы вы не упали и не расквасили себе физиономию, леди Элизабет.
– Это ты сейчас расквасишь себе физиономию! – рассердилась девочка, и Уилл шлепнулся на землю рядом с Эндрю. – Пойдемте-ка домой. Скоро придет мистер Седжведж, и у нас начнутся занятия.
Уилл скорчил брезгливую гримасу.
– Да ну его, этого старика Седжи-Веджи!
– Как я понимаю, ты до сих пор не выучил сегодняшний урок, Уилл Киркленд? – с укором спросила Элизабет.
Уилл перекатился на бок и подпер рукой голову.
– Прочитай мне стихи, Бесс, – попросил он, мило улыбнувшись и с обожанием глядя на девочку снизу.
Элизабет села рядом с ним.
– Но это же тебе задали их учить, Уилл.
– Я выучил, просто мне очень нравится слушать, как ты читаешь.
– Ну ладно, прочту. Только в последний раз! – твердо заявила Элизабет и, снисходительно улыбаясь, прочла:
И вновь мы встретимся втроем В грозу и ветер, дождь и гром. И в шуме боя не понять, Победы или смерти ждать.
Несколько мгновений Уилл лежал в молчаливой задумчивости, потом, как бы смутившись, сел.
– Эй, Энди, пойдем найдем лягушку, и я положу ее Седжи-Веджи в штаны.
Эндрю покачал головой:
– Он отругает за это меня.
– Почему мистер Седжведж отругает тебя, Эндрю? – спросила Элизабет.
– Он всегда и за все ругает меня, потому что не любит индейцев.
Уилл озорно сверкнул глазами.
– Тогда тем более надо найти лягушку и запустить ему в штаны!
Мальчики многозначительно переглянулись и двинулись вперед. Элизабет неодобрительно нахмурила брови, но, покорно вздохнув, поплелась за ними.
В доме их встретила Рэйвен Киркленд Эллиот. Ее муж Мэтью стоял рядом, обнимая жену за плечи. По расстроенному лицу матери и ее красным опухшим глазам Эндрю и Элизабет сразу поняли, что она плакала. Как видно, случилось что-то серьезное.
К великой гордости своего отца, Элизабет унаследовала от матери черные волосы и темно-синие глаза. В неполные тридцать лет Рэйвен Киркленд Эллиот была необычайно красива: высокая, стройная, с безупречными чертами, прямым маленьким носиком и высокими скулами. Но взгляд сразу же притягивали ее удивительные глаза – два круглых сапфира в обрамлении густых ресниц. Эти глаза были отличительной чертой рода Кирклендов, точно такими же обладали отец Рэйвен, дед и многие-многие предки.
Рэйвен взяла Уилла за руку и повела его в гостиную. Заинтересованные Эндрю и Элизабет хотели пойти за ними, но Мэтью Эллиот остановил детей, положив руки им на плечи, и проводил в свой кабинет.
С годами Мэтью Эллиот не утратил юношеской стройности. Его темные волосы были все так же густы и волнисты, а в янтарных глазах плясали все те же золотые искорки. Он уже был богат, когда вместе с Рэйвен переехал в Виргинию, разочаровавшись в пуританском обществе колонии Массачусетс. За последние десять лет его богатство приумножилось благодаря прибыльно организованному хозяйству на собственной табачной плантации. Будучи членом палаты представителей Виргинии, Мэтью принимал активное участие в политической жизни колонии.
