Джорджетт Хейер
Знатная леди
Heyer G. Lady of Quality
© Georgette Heyer, 1972
© Jon Paul, обложка, 2013
© Hemiro Ltd, издание на русском языке, 2013
© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», перевод и художественное оформление, 2013
Элегантная дорожная карета с предписанной правилами приличия скоростью уносила мисс Уичвуд от ее родного местечка на границе Сомерсета и Уилтшира к новому дому в Бате[1]. Пожилой кучер, который знал мисс Уичвуд с рождения, то есть вот уже почти тридцать лет, вез ее так, как полагал нужным, пропуская мимо ушей призывы пришпорить лошадей. Если она не знает, как полагается вести себя столь знатной леди, а мисс Уичвуд из Твинхем-Парка была именно такой, то уж он-то еще не забыл этого. Пусть даже она не была замужем и засиделась в девичестве, превратившись, по сути, в старую деву, хотя он ни за что не осмелился бы назвать ее так и даже прогнал из конюшни мальчишку-подручного, который имел наглость подобным образом выразиться в ее адрес, – после того, разумеется, как надрал ему уши; он прекрасно знал, как бы его покойный хозяин хотел, чтобы он вез его единственную дочь. Кроме того, кучер очень хорошо представлял, что подумал бы сэр Томас, узнай он о том, что мисс Уичвуд обзавелась собственным жильем в Бате всего через несколько месяцев после его кончины и что компанию ей составила одна лишь костлявая старая карга. Злобное существо, эта мисс Фарлоу, уж он-то таких повидал на своем веку: больше похожа на освежеванного кролика, чем на женщину, а болтунья к тому же, каких свет не видывал! Он не переставал удивляться, как мисс Уичвуд может выносить ее нескончаемые разглагольствования, потому что рот у нее не закрывается ни на мгновение, уж будьте покойны!
Леди, которую он заклеймил позором, сидела рядом с мисс Уичвуд в экипаже, скрашивая дорожную скуку бессвязной болтовней. Возраста она была неопределенного, но старой каргой назвать ее все-таки было нельзя; и, хотя женщина и впрямь поражала худобой, сказать, что она походила на освежеванного кролика, было бы несправедливо. Она приходилась мисс Уичвуд дальней родственницей, которую непредусмотрительный родитель оставил в крайне стесненных жизненных обстоятельствах. Когда же ее навестил сэр Джеффри Уичвуд, мисс Фарлоу уразумела, что обязана столь неслыханной чести его желанию предложить ей быть в качестве дуэньи при его сестре, и увидела в этом не романтически тучном мужчине паладина, которого ниспослало ей само провидение, дабы избавить от убогого жилья, скудной пищи и постоянного страха оказаться в долгах. Она не знала, что ее будущая подопечная всеми силами боролась против того, чтобы ей навязывали общество как ее, так и любой другой женщины. Но, когда она прикатила в Твинхем-Парк, нервно сжимая в руках свой старомодный ридикюль и отчаянно стараясь угодить, глядя на мисс Уичвуд испуганными, умоляющими глазами, сердце подсказало той изменить свое решение и оказать этому бедному маленькому созданию самый теплый прием. Леди Уичвуд, которая была не в состоянии представить забитую маленькую мисс Фарлоу не то что дуэньей, а хотя бы просто компаньонкой живой и очаровательной мисс Уичвуд, при первой же возможности стала умолять золовку не принимать услуги мисс Фарлоу, не обдумав всего хорошенько.
– На мой взгляд, дорогая моя, она покажется тебе очень скучной особой, – искренне заявила она.
– Да, очень может быть, но любая дуэнья покажется мне смертельно скучной, – ответила Эннис. – Поэтому, если у меня должна быть таковая, хотя я не вижу в том ни малейшей необходимости – в моем-то возрасте! – то лучше возьму ее, чем кого-либо другого. Эта, по крайней мере, не станет пытаться управлять моим домом или говорить мне, что и как я должна делать. Кроме того, мне ее просто жаль! – Внезапно она звонко рассмеялась, заметив сомнение в глазах леди Уичвуд. – Ага, ты боишься, что она не сможет руководить мною! И ты совершенно права: этого не будет! Но управлять мною не удалось бы и никому другому, если хочешь знать.
– Но, Эннис, Джеффри говорит…
– Я прекрасно знаю, что говорит Джеффри, – перебила ее Эннис. – Я знала все, что он может сказать, на протяжении последних двадцати лет, и он представляется мне куда более скучным, нежели Мария Фарлоу. Нет-нет, не делай такого оскорбленного лица! Осмелюсь предположить, никто лучше тебя не знает, что мы с братом не находим общего языка. Я целиком и полностью согласилась с ним один-единственный раз, когда он заверил меня, что я полюблю его жену.
– Ох, Эннис! – запротестовала леди Уичвуд и отвернулась, чтобы скрыть румянец на щеках. – Ты не должна говорить такие вещи! Кроме того, я не могу поверить, что ты действительно так думаешь, раз не хочешь и дальше жить со мной.
– А вот теперь ты говоришь неправду! – со смехом заметила Эннис. – Я могла счастливо прожить с тобой до конца дней своих, что тебе известно не хуже меня. И только со своим достойным, накрахмаленным и самоуверенным братцем я жить не хочу и не буду. Вот скажи, разве в этом желании есть что-то противоестественное?
– Как это грустно! – скорбно пролепетала ее светлость.
– О нет, почему же? Ты будешь говорить так, если я останусь здесь. Признайся, жизнь твоя станет куда более спокойной, если я не буду постоянно провоцировать Джеффри по десять раз на дню.
Леди Уичвуд не стала этого отрицать, а лишь вздохнула и сказала:
– Но, дорогая, ты слишком молода, чтобы жить отдельно! И вот здесь с Джеффри я вполне согласна.
– Ты всегда соглашаешься с ним, Амабель: ты и впрямь самая подходящая и безупречная жена для него, – не осталась в долгу Эннис.
– Я уверена, что это совсем не так, хотя и стараюсь быть ею. Что же касается того, будто я с ним все время соглашаюсь, так ведь джентльмены намного умнее нас и могут лучше судить о… обо всем. Разве ты так не думаешь?
– Нет, конечно!
– Но ведь Джеффри прав, когда говорит, что это будет выглядеть очень странно, если ты станешь жить в Бате совсем одна.
– Ну, не совсем одна, а вместе с Марией Фарлоу.
– Эннис, я не могу убедить себя в том, что она тебе подходит.
– Да, но вся прелесть заключается в том, что, отыскав и навязав ее мне, Джеффри никогда не признает, что совершил ошибку. Можешь мне поверить, очень скоро он откроет в ней массу самых разных достоинств и заявит, что ее кротость оказывает на меня благотворное влияние.
Поскольку Джеффри уже и впрямь высказал нечто подобное, леди Уичвуд была вынуждена рассмеяться. Но при этом она покачала головой и сказала:
– Ты, конечно, можешь обращать все в шутку, но Джеффри – да и мне тоже – будет совсем не смешно, когда люди начнут думать, будто ты уехала из дому, оттого что мы дурно обращались с тобой.
