— Рождество — невыносимая скука, — сказала леди Энид Пинн, грустно вздыхая. — Положительно, нет никого, с кем можно развлечься, кроме родителей, теть, дядь, кузенов, и, ровным счетом, ничего интересного и веселого, что можно было бы делать с собственной семьей!
Раздался сочувствующий ропот других молодых особ.
— Я просто умру, — сообщила своим слушателям мисс Элспет Линч. — Если Возли останутся в городе на праздники, как они сделали в прошлом году вместо того, чтобы вернуться домой! Патриция Возли — моя самая близкая подруга, а Говард Возли так хорош собой… — она лукаво подмигнула своим компаньонкам, которые захихикали на ее высказывание.
— Если бы только мне было шестнадцать, а не пятнадцать, — присоединила свою жалобу к остальным благородная мисс Дебора Латимер. — Родители, дяди, тети и их друзья замечательно проводят время в танцах на балах почти до рассвета, в то время как мы вынуждены уходить в детскую и ложиться спать…
— А что относительно Вас, Граггс? — леди Энид повернулась к леди, которая молча что-то писала за столом в углу во время разговора. — Вы тоже находите Рождество скучным? Или у Вас есть интересные планы на праздники? Вам же больше шестнадцати лет, в конце концов.
Молодые особы снова хихикнули, но на этот раз в их голосах слышалась жестокость.
— У Вас много поклонников, Граггс? Действительно, расскажите! — присоединилась мисс Линч, делая большие глаза.
Мисс Джейн Граггс оторвалась от журнала, который заполняла. Хотя это время было предназначено для выполнения школьных заданий, и должна была стоять абсолютная тишина — в этом плане школьные правила были весьма категоричны — она не стала их придерживаться сегодняшним вечером. Ведь это — последний школьный день перед Рождеством. Завтра все девочки разъедутся по домам: за некоторыми приедут родители, за другими — ливрейные слуги в роскошных каретах.
— Я полагаю, было бы преувеличением говорить о моих поклонниках во множественном числе, Элспет, — ответила она. — Кроме того, как вы знаете, леди никогда об этом не рассказывают.
— Но вы ведь не леди, Граггс, — сказала одна из младших девочек.
В ответ на свою злую шутку, она получила лишь хмурые взгляды. Все знали, что Джейн Граггс не была леди, что она провела большую часть своей жизни в школе мисс Филлипотс для молодых дам, сначала как воспитанница, получая образование, за которое платил какой-то неизвестный благотворитель, несомненно, ее отец, а затем, когда ей исполнилось семнадцать, как учительница, хотя мисс Филлипотс использовала ее больше как служанку, чем как преподавателя. Все девочки брали пример с директрисы. Именам всех их учительниц предшествовало «мисс», за исключением Граггс. Они смотрели на нее со снисходительностью, иногда граничащей с дерзостью. Но была все же определенная граница, которую они не пересекали. Это было неблагородно — напоминать Граггс вслух, что она не леди.
— Я думаю, — сказала Джейн Граггс, закрывая журнал и вставая из-за стола. — Мы сделаем исключение в связи с приближающимся праздником и на пять минут раньше закончим. Кто-нибудь возражает?
Раздался веселый смех и восторженные возгласы молодых особ, которые тут же вскочили и направились к двери.
— Счастливого Рождества, Граггс, — пожелала Дебора Латимер, последней покидающая классную комнату.
Джейн Граггс улыбнулась и тоже пожелала ей счастливого Рождества.
Она снова села, как только осталась одна, и принялась методично убирать со стола, а затем приводить в порядок письменные принадлежности, которыми пользовалась. А еще она пыталась проигнорировать тот факт, что приближалось Рождество. Бессмысленное занятие, естественно.
Никого, чтобы развлечься, кроме теть, дядь, кузенов и родителей? Ничего веселого и интересного, что можно делать с семьей? Такое Рождество было невыразимо скучным? Джейн почувствовала выступающие слезы и безжалостно подавила порыв. Ах, если бы хоть раз в жизни, у нее могло быть такое Рождество!
Она всегда ненавидела Рождество. Ребенком, а потом девушкой, она даже боялась его. Боялась одиночества, с которым жила изо дня в день, из года в год… Одиночества, которое мучило ее наиболее безжалостно именно на Рождество. Боялась пустоты. Боялась волнения других девочек, которые собирались домой и ждали, когда за ними приедут родители или слуги. Боялась отъезда мисс Филлипотс и остальных учителей, потому что она оставалась одна в пустой школе с немногочисленными слугами.
Теперь ей было двадцать три года. Страх прошел. Но одиночество, неприкаянность и пустота остались. Она лишь читала и слышала о праздновании Рождества. У нее никогда не было семьи, и, как она узнала, свои первые годы она провела в довольно дорогом приюте. Она предполагала, хотя и не знала наверняка, что ее мать была, скорее всего, простолюдинкой, возможно, шлюхой, в то время как отец, явно был богатым человеком, который согласился содержать Джейн до того времени, как она вырастет и сможет сама зарабатывать себе на жизнь. Поэтому у нее никогда не было семьи, не было рождественских подарков и никакого Рождества в кругу этой семьи.
Иногда ей приходилось себе напоминать, что ее зовут Джейн. Довольно простое имя, это верно, но ее собственное. Она так редко слышала его из чужих уст, что даже уже и не помнила, когда это было в последний раз. Это было особенно неприятно, потому что кто-то, вероятнее всего, мать, благословила ее неблагозвучной фамилией Граггс.
Ребенком она мечтала о Рождестве, и мечты так и остались в ее душе, несмотря на то, что она уже давно вышла из детского возраста. Но все ли люди перестают мечтать с возрастом? И, неужели, жизнь была бы лучше, если бы нельзя было мечтать?
Она мечтала о большом доме в три этажа с ярко освещенными окнами. В ее грезах всегда были сумерки, и толстым слоем лежал снег, создавая из деревьев и кустов волшебные картины. Внутри был огромный зал, высотой во все три этажа, украшенный гирляндами из вечнозеленых растений, с двумя большущими каминами, в которых весело потрескивали дрова. Это был дом, полный людей: счастливых и благородных. Все они любили ее. И всех их любила она. Как ребенок, она придумала им всем имена и внешность. И в ее воображении, она покупала или делала сама для каждого из них специальные подарки, и получала подарки сама.
В ее мечте всегда была сценка из Рождества, сделанная из вырезанных деревянных фигурок, выставленная в окне, и в этом была основная прелесть семейного празднования. С трудом пробираясь сквозь снег, каждый Сочельник семья ходила в церковь и заполняла там много мест. Они всегда бежали и смеялись по пути назад, забрасывали друг друга снежками и, хохоча, кувыркались в сугробах.
